Случилось это необычайное происшествие со мной весной, но было ещё не настолько тепло, чтобы не надевать куртку. В свой заслуженный выходной мне захотелось отдохнуть от рутинной работы и прогуляться по парку. Тогда в поле моего зрения появилась она.
Её походку сложно было назвать уверенной. Она словно не доверяла своим ногам. Каждый шаг был аккуратен и острожен. И не удивительно, ведь лёд, конечно, растаял, но небольшой страх поскользнуться, оставшийся после зимы, никуда не пропал.
Кажется, она никуда не торопилась: села на ближайшую лавочку и, недолго покопавшись в своём небольшом бирюзовом рюкзачке, вытащила из него толстую красную книгу и нырнула в неё.
Я присел через одну лавочку и наблюдал за ней. Она словно была в невидимой сфере, которая огородила её от отвлекающих факторов: ревущих машин, звоночков велосипедистов и дамы, очень громко рассказывающей по телефону, какое же платье она хотела себе взять на годовщину свадьбы своей подруги.
Дунул лёгкий тёплый ветерок и перелистнул страницу. Она улыбнулась, подняла вверх голову и, шутя, послала ветру воздушный поцелуй. Я, неожиданно для себя, приревновал её к ветру, но, вовремя спохватившись, понял, как это глупо. Но она не казалась мне глупой, нет.
Своими тонкими, хрупкими, как весенний лёд в заморозки, пальчиками она перелистнула страницу. Я заметил миниатюрное кольцо на среднем. Оно было очень аккуратным и удлиняло и так длинные пальцы. Они созданы играть на фортепиано. Её движения были такими плавными, что я мог лишь заворожённо смотреть.
Я неслышно сел на соседнюю лавочку, поближе к ней. Удивительно, как она не приметила моего пристального внимания. Или, может, увидела, но просто ещё не дала мне этого понять.
Отсюда наблюдать за ней было легче. Её лицо было живым. Совсем не похожим на моё. Таким, что уже быстро для её возраста наметились небольшие морщинки в сгибах, которые появлялись при улыбке или удивлении. Мне казалось, что ей не больше двадцати двух. Я бы ни за что не спросил, поэтому остаётся только догадываться.
Видимо, глава закончилась, и она подняла взгляд от книги, чтобы глаза немного отдохнули от чтения. И увидела, что я сосредоточенно смотрю на неё. На пару секунд мы установили зрительный контакт и, не заметив в моих глазах злого умысла, она со смешком отвела взгляд.
- "Извините, я могу вам чем-то помочь?" - не слишком громко промолвила она с улыбкой.
Я сидел, не шелохнувшись. Только тогда я заметил, какие у неё большие серые глаза. Они нужны ей, чтобы замечать как можно больше прекрасного в мире.
- "Молодой человек?" - фраза повисла в воздухе.
Её нежный, мягкий голос вывел меня из оцепенения.
- "Приношу тысячу извинений за это вторжение, но..." - я не закончил мысль. Мне казалось, что я слишком многого хочу. Но она не была зла на меня за такое глупое поведение, поэтому я продолжил: "Хотите чашечку кофе? Я угощаю!"
Она, недолго раздумывая, спросила: "А вы читали Фредерика Брауна?"
- "Конечно, кто его не читал?" - ответил я, впервые услышавший имя этого автора.
- "А какое его произведение Вам понравилось больше остальных?"
Тогда я замялся. Она, заметившая мои стыд и смущение, снова улыбнулась и ответила мне: "Тогда не откажусь".
Так мы и познакомились. Как видишь, до сих пор вместе.
