till death do us part

Глава 4.2. - is your madness

Я не мучитель. Хотя люди часто заслуживают мук. И пытки позволяют получать ответы. Но обычно они не верные. А моя задача находить верные ответы. Знаешь, как я это делаю? Просто делаю людей счастливее.

(с) Игра Престолов.

~~~~~🪦🪦🪦~~~~~

Четыре, четыре, четыре...

Подобно заезженной пластинке цифра звучит в голове у альфы. Он прикрывает веки, безуспешно пытаясь воспроизвести по памяти номер комнаты, мелькнувший на одно мгновение перед глазами. Темно-бордовые стены длинной кишки коридора отеля с однотипными дверьми сливаются в размытый фризлайт. В глазах рябит от монохромного рисунка ковровой дорожки под ногами, а единственный ориентир из тонкого шлейфа горчаще-сладкого привкуса чужих сожалений ведёт его дальше и дальше подобно нити Ариадны.

Он останавливается у лифтов, втягивает носом воздух, наполняя ароматом недавней близости легкие, понимая, что омега где-то здесь, на этаже. Хёнджин сворачивает за резкий поворот и снова вдыхает.

Внутри все сжимается от екающей тревоги по мере того, как запах усиливается. Инстинкты зверя обнажены, натянуты, как струны, и крошат грудь острыми когтями изнутри. Царапаются, ищут выход, подгоняя медлительного человека.

Альфа резко останавливается у двери, откуда аромат исходит сильнее.

— Какого хрена я творю, — шепчет Хван, смахивая налипшие пряди с виска, и сжимает нагревшийся металл заколки в руке.

Он стучит костяшкой по двери, и та под лёгким нажимом распахивается. Хенджин удивляется, вскинув брови: не ожидал, что номер будет открыт, возможно, омега был так беспечен и случайно оставил дверь незапертой.

Он проходит в глубь просторного полулюкса. Мягкий свет с улицы проникает в тускло освещенную комнату сквозь прозрачный тюль и полуарочные окна. Альфа обводит взглядом комнату, слыша журчание воды из ванной, и ищет, куда положить заколку и убраться поскорее. Глаза скользят по светлым деревянным панелям на стенах, за которыми скрыты отсеки для хранения вещей, по широкой кровати со свисающими над ней шарами-светильниками, которые испускают слабый рассеивающийся свет, когда он натыкается на прикроватную полку и кладет на неё шпильку.

Шум воды не стихает. Хёнджин хмурится, кусая изнутри щеку. Довольно долго омега плещется под душем, и чуждое Хвану беспокойство вновь ворочается тупой тяжестью в груди, словно валун сдавливает сердце в незнакомом чувстве.