Пыль под моими ногами

Глава 2. О моей жизни в горах с людьми

"Закат раскинулся крестом
Поверх долин, вершин и грез.
Ты травы завязал узлом
И вплел в них прядь моих волос."
Мельница - "Господин горных дорог"

- Мари, сколько швов еще сделать?
- Ты почти все обметала? Боги, как же ты быстро учишься!
Девушка берет у меня льняную рубаху и на скорую руку дошивает кромку подола. Когда она наклоняется над шитьем, у нее от усердия на лбу появляется забавная морщинка, а кудрявые светло-рыжие волосы непослушно спадают на лицо.
Когда я пришла в горное селение, она была первой, кого я встретила. Стройная человеческая девушка в простом сером платье с полушубком поверх него, волосы чуть ниже плеч повязаны голубой косынкой. Она вела за собой рябую корову с пастбища, и в сгущающихся сумерках ярко горели ее веселые глаза. Увидев меня в тонюсеньком сарафане с расширенным к запястью рукавом и вышитыми по белой ткани васильками, девушка пришла в ужас. Она почти силком затащила меня в свою хижину, отвела мою лошадь в теплый хлев и насыпала ржаных сухарей с сушеными яблоками вперемешку. Уже потом, за кружкой чая с облепихой и брусникой, я рассказала ей, что кентавры почти не мерзнут. Мы до первых морозов в лесу можем вообще голышом щеголять.
Мари, так звали девушку, немного успокоилась, но все равно отдала мне меховую накидку, чтобы люди, глядя на меня, не пугались. Когда я рассказала Мари о вольном путешествии в горный край, она сразу предложила остановиться у нее. Жила она вместе с бабушкой и на жизнь зарабатывала шитьем и выделкой кожи. Я согласилась помогать ей в этом и прочих хозяйственных делах взамен на проживание в их тесноватой, но теплой обители.
Так и вышло, что вот уже который месяц я учусь шить, чтобы потом отвозить готовые изделия в долину. Я-то с лошадью, мне не в тягость. Мари учила меня вышивке, вязке, разным плетениям и прочим интересным вещам, так что скучать в тоскливых холодных горах мне не приходилось. Когда общение с девушкой и односельчанами начинало меня утомлять, я уходила на пару дней в дикие холмы, где охотилась на птицу и собирала травы и ягоды, запасалась грибами или целебными растениями. Мари всегда радовалась моему возвращению, а ее бабушка уже так привыкла ко мне, что относилась как к родной и тепло встречала меня из лесных походов.
Я приносила в дом чай, ягоды мы отправляли на варенье, и большую часть запасов я продавала людям из других деревень. Меня моя жизнь абсолютно устраивала, хотя я, конечно, скучала по дому и своим прежним знакомым. В лесу я оставила семью и свое племя, да и люди, которым я обычно продавала зелья и снадобья, наверняка меня обыскались. Ну да ничего, вернусь с вышитыми изделиями, будет, что предложить.
- Знаешь, а ведь Ольвин вчера сделал мне предложение.
О алатари! Да неужели.
- Серьезно? И ты молчала?
- А когда мне было говорить? Бабушка еще не знает, он только сегодня собирался спросить у нее. А я все не знаю, что и думать.
- А что тут думать-то? Соглашайся! Он прекрасно подходит тебе, и я же вижу, как ты на него смотришь! Да и Марьяна против не будет.
Так звали ее бабушку. Она действительно очень уважала Ольвина, ведь он всегда был с ней учтив, часто приносил долю добычи с охоты, и в случае ее недомогания всегда мог съездить в долину за лекарем. А еще он очень напоминал ей покойного мужа.
- Думаешь? А если я не оправдаю его ожиданий? Ведь я шью не лучше любой горной девушки, да и лицом не краше. И богатством мы не отличаемся, живем очень скромно.
- Глупости! Если он решился предложить тебе супружеское плечо, значит, только ты в себе сомневаешься. А уж в нем ты можешь не сомневаться!
- Наверное, ты права. Я думаю, он скажет бабушке на празднике, в день Зимнего солнцеворота. Он пригласил меня на танец!
- Вот и отлично! Ты ведь согласилась?
- Конечно! Как я могла отказаться?
***
Йоль человеческие племена отмечают вместе, всем селением. Дома украшают фонариками и снежинками, над окнами развешивают сосновые и пихтовые веточки, в центре аула разводят большой костер на просушенной земле, в который бросают желтоватую бумагу с несбывшимися надеждами. Поверье гласит, что так люди научатся ценить то, что уже имеют, и не огорчаться, если жизненные трудности не повзоляют им добиться желаемого. Ведь если не получается достигнуть определенной цели, всегда можно найти множество других. А уж если человек попадется настойчивый, как Ольвин, то он схватит судьбу за горло и добьется той самой, единственной цели. Сегодня он как раз собирался сделать этот серьезный шаг.
Растущие тут и там ели и прочие хвойные все были наряжены в разноцветные украшения, серебристые нити свисали сверху до самой заснеженной земли. Я сидела на подстилке из толстой кожи под раскидистым можжевельником и с наслаждением пила пряную смородиновую настойку с розовым перцем и кориандром. Я всегда отличалась неординарным вкусом в выпивке.
Ближе к полуночи люди стали сходиться к месту сбора, и ко мне незаметно подошла Мари.
- Знала бы ты, как я волнуюсь! Ты уже видела Ольвина?
- Да, и, кажется, настроен он весьма решительно, - улыбнулась я.
Эх, люди. Мне временами так забавно наблюдать за этими их традициями спрашивать позволения на свадьбу у старших родственников. Но когда я вспоминаю, как короток их век, то не могу не признать мудрость сложившихся обычаев. Это мы, бессмертные расы, проживаем человеческие жизни одну за другой, набираемся опыта и сами отвечаем за свои действия (иной раз на протяжение всей бесконечной жизни). А люди по-другому устроены. Молодым всегда нужен совет тех, у кого жизненный опыт богаче, а если опоры старших нет, любой выбор страшнее делается.
Мари потянула меня в толпу. Бабушка Марьяна несла большой яблочный пирог с корицей и клюквой к одному из нескольких столов, которые вынесли для праздничного ужина прямо сюда, на улицу. Если вы думаете, что это не очень практично ввиду неустойчивости людей к холодам, то сильно ошибаетесь. Во-первых, костер здесь все-таки не для вида. Во-вторых, после рюмки-другой крепкого коньяка холод перестает быть такой уж значимой угрозой. А в-третьих, после недолгого пиршества наступает долгожданное веселье: и сегодня я окажу односельчанам немалую услугу. Уверена, никто из здешних не будет столь же лихо петь под гитарные струны.
***
- Марьяна, могу я спросить у Вас нечто очень важное для меня?
Ольвин явно волновался, но старался не подавать виду.
- Конечно, спрашивай. Ты ведь знаешь, что всегда можешь ко мне обратиться. - Марьяна с притворным непониманием обернулась из-за стола к парню.
- Я давно хотел спросить об этом, но все случай не подворачивался. Дело в том, что мы с Мари очень давно знакомы, и я всегда хотел быть ей верным другом и опорой, да и Вам тоже, но я ведь родом из другого селения, и мой отец мало что мне оставил. Если бы я дал слово всегда поддерживать вас и стать частью Вашего очага, позволили бы Вы мне это? - Под конец речи голос Ольвина обрел силу и твердость, а в глазах читалась уверенность.
Что и говорить, Марьяна взглянула на свою сияющую преемницу и с улыбкой согласилась.
Когда я взялась за гитару, быстро настраивая струны, а потом вместе с рожками и лютнями заиграла какой-то старый пастуший мотив, первыми взялись танцевать Ольвин и Мари.
Через несколько лет, когда у них подрос первый ребенок, я навсегда покинула приветливое горное селение.