Останься после уроков, Антош

18

 Горькая таблетка растаяла на языке, когда Антон не успел запить её водой. Ужасный вкус раздражал рецепторы, и парень поморщился, глотая горькую массу. — Как себя чувствуешь? — спросил Арсений, завязывая чёрный галстук, который так гармонировал с белой выглаженной рубашкой. — П-получше, — Антон отпил ещё жидкости и принялся натягивать теплые узкие джинсы на худые ноги. — А вы куда так? — он затормозил свой взгляд на Арсении, который выглядел так прекрасно, что внутри стягивался тугой узел, и мальчику оставалось лишь пускать слюни. Особенно хороши были брюки, которые идеально обтягивали подкачанный зад, вызывая лёгкую дрожь по всему телу. — По делам надо съездить, — он подошёл к зеркалу и стал поправлять прическу. — Как раз потом подъеду тебя забрать. Антон застегнул последнюю пуговицу на клетчатой рубашке и подошел к мужчине, изучая каждую деталь его сегодняшнего образа. — Вы красивый такой, — вырвалось у него, и он тут же смущённо отвёл взгляд в сторону. — Ну нет, малыш. — Арсений развернулся к мальчику, поправляя запонки. — Это ты прекрасный. — его взгляд зацепился за три пуговицы, которые пропустил Антон, и он, усмехнувшись, принялся их застёгивать. — Мне страшно так... — прошептал парень, наблюдая за действиями мужчины, — у меня плохое предчувствие. — Ничего не бойся, — рубашка наконец была полностью застегнута, — я с тобой. Всё будет хорошо. Антон чуть улыбнулся, и его тут же прижали к себе, целуя в макушку.

***

Машина мчала по оживленному шоссе, сопровождаемая гулом пробки и голосовой рекламой. Антон наблюдал за прохожими, которые толпились возле остановок, за водителями в более низких машинах, которые, высунув руку, делали затяжку за затяжкой и одновременно говорили по телефону. Его трясло так сильно, что он до боли сжимал кулаки, оставляя следы от ногтей на бледной коже. Антон снимал и надевал кольца снова и снова, вызывая короткие взгляды Арсения, который в такой момент брал мальчика за руку, заставляя того успокоиться. «Что скажет мама? Как начнёт разговор, и можно ли ему вернуться домой?» Антон написал папе вчера, что приедет утром, и получил положительный ответ. Он так соскучился и хочет их увидеть, что от предвкушения начинает трясти ногой.— Тош, успокойся, — тёплая рука хватает его за колено, заставляя парня резко перевести взгляд на Арсения. — Почти приехали. Машина завернула за угол и остановилась возле пятиэтажки. Шастун задумался о том, как, должно быть, Арсению смешно видеть, где живёт его ученик. Его хилый домишка и рядом не стоит с той «башней», в которой обитает сам Попов.— Здесь? — получив положительный кивок, Арс тепло улыбнулся и вытащил ключ зажигания. — Удачи, малыш. Антон всё ещё сидел в машине, смотря на обшарпанную дверь подъезда. Внутри сжимался комок страха, из-за которого больно ныл живот.— А вы...— Заберу тебя через часик, мне нужно встретиться с одним человеком, — голубые глаза сверкнули в свете солнечных лучей, и Антон сглотнул.— С сотрудницей «Эйвон»? Получив удивлённый взгляд, Антон чуть улыбнулся и вышел из машины. Стекло опустилось, и из него послышалось:— Я куплю помаду, Тош, — кокетливый взгляд Арса заставил мальчишку мелко задрожать и чуть не упасть на месте, пытаясь отойти подальше от машины. Ему определённо нравится эта идея с накрашенными губами, которые будут целовать его тело, но кто на такое решится? Все мы на словах таких дерзкие, хватит ли смелости Попову? В подъезде пахло свежей выпечкой и мокрым бетоном. Антон стоял возле входной двери, не решаясь нажать на звонок. Он держал в руках телефон, который давно оповестил своего хозяина о том, что мальчика ждут. Но что-то каждый раз отдёргивало его, и он прислонялся дрожащим телом к холодной стене. «Так. Всё. Просто нажми на чертов звонок!» Антон быстрым движением ткнул в чёрную кнопку и тут же отстранился, испугавшись своих действий. С другой стороны, кто-то начал шаркать ногами, выворачивать замок и перешёптываться. Дверь отворил отец. Он ярко улыбался. На нём был надет розовый фартук, а борода испачкана в муке. Антон чуть качнулся на месте, не решаясь ступить на порог.— Тош! — мужчина дёрнул его за рукав куртки, и мальчик тут же оказался в тёплых объятьях. Он уткнулся носом в шею и стал с остервенением вдыхать еле уловимый аромат терпких духов, смешанный с ментоловым гелем для душа, который Антон хорошо знал, так как пользовались они им вместе. Мальчик открыл глаза, всё ещё обнимая мужчину, и перед ним оказалась мама. Она стояла, опершись на стену позади себя, в руках держа полотенце, и смотрела таким чистым и искренним взглядом, что на секунду внутри что-то больно кольнуло. Ее глаза стали поблёскивать на свету, и Антон понял, что та плачет.— Ма... — женщина громко шмыгнула носом и начала утирать слёзы тем самым полотенцем, которое пропиталось запахом выпечки. Она отворачивала голову в сторону, стыдясь перед сыном, который не знал, что делать, когда родной ему человек вдруг начинает плакать.— Хватит... ну, — радушно сказал отец, отстраняясь от Антона, который переминался с ноги на ногу, смотря то на маму, то на отца. — Заходи, ты чего. Он нырнул в квартиру, сзади него закрылась дверь, и в нос ударил сладкий запах черничного пирога. Того самого, который мама пекла на его день рождения, прекрасно зная, как сыну нравятся все эти кислые ягоды. Она никогда не мирилась с тем, что он так просто может съесть ведро смородины или черники без сахара, а потому посыпала готовый пирог сахарной пудрой, которую Антон слизывал и щурился от удовольствия.— А где Кристина? — взгляд парня метнулся от матери к отцу, и он задумался, припоминая, куда она могла бы уйти. Мужчина нахмурился, смахивая с бороды муку, которую увидел только сейчас в отражении зеркала.