Останься после уроков, Антош

34 THE END)

  Как страшно вскакивать посреди ночи, беспощадно глотая воздух, чтобы отдышаться. Смотря безумными зелёными глазами вокруг в поиске Арсения, который каждый раз оказывался рядом. Антон понимает, что это вошло в привычку. Почти каждый день, словно по будильнику, он резко распахивал глаза и чувствовал, как всё тело болит, как ноет организм от усталости, от постоянного чувства страха. — Малыш, ты весь мокрый... — Арсений убирает челку с влажного лба, аккуратно целуя подростка в макушку, — Опять кошмар? Мужчина притягивает к себе холодное тело, которое трясет в его руках. Розовые губы искусаны до кровоточащих ран, ресницы слиплись от частых слез, и Антон не знал, как долго он сможет жить в постоянном страхе, что однажды он проснется, а Арсения рядом нет. Он будет осматриваться вокруг, перебирая тонкими пальцами по взмокшему постельному белью. Будет утирать непрекращающиеся слезы, обнимать себя руками и истошно звать своего парня, которого... не окажется рядом. — Никогда не смей уходить, прошу тебя... — шепчет в дремоте парень, утыкаясь мужчине в плечо. Его трясет от эмоций, он чувствует, как сильные руки поглаживают его, пытаясь успокоить. — Я всегда буду рядом, Тош. Всегда. Антону хочется взвыть, расплакаться в этих руках, пугая мужчину своими действиями. Он бы глотал собственные слезы, чувствуя металлический привкус во рту от крови на губах, раны с которых он сдирает. Они не обсуждают эти инциденты утром. Арсений иногда пытается начать этот чертов разговор, но Антон тут же упирается, прося перевести тему. Между делом подросток каждый раз заглядывает в чемодан, который, к его счастью, остается нетронутым. Он все так же стоит не закрытый в углу, все с теми же вещами. Это успокаивает. — Короче, я подумала-а... — зевая, говорит Влада, закрывая книгу, — Надо бы собраться перед экзаменами и потусить, как нормальные люди. Хоть снимем напряжение, а то я вся на нервах! — Плюсую, — подтверждает Ира, быстро печатая текст в телефоне. За окном весь день светило солнышко, купая в своих лучах зеленеющую листву. Люди сновали туда-сюда, улыбаясь весне, которая полностью захватила дождливый Питер, преграждая путь тучам и ливням к этому городу. Ребята сидели за столом в школьном кафетерии и обсуждали приближающиеся экзамены. Сережа стучал ручкой по столу, пытаясь вспомнить ответ на вопрос в тесте, который лежал у него на коленях. Антон сопел на его плече, так как ночью спать просто не мог. Чертовы ночные кошмары отбивали всё желание ложиться вообще. — Алло! Ребят? — снова спрашивает Влада, щелкая пальцами в воздухе, — Чё каво? Вы «за»? Антон кивает, а у самого чуть слюна изо рта не течет от усталости. — Серёж? — Ира опускает на нос очки, смотря на парня со злостью. — Чё? — будто только сейчас услышав, что кто-то говорит, тот кидает взгляд на девушек. — Да, блять! — протяжно хнычет Ира, падая лбом на стол, от чего тот скрипит. — Такое впечатление, что вы оба от мира отрезаны... — бормочет Влада, успевая подставить под этот прекрасный лоб ладошку, дабы её детка не ебнулась со всей дури о стол ещё раз. — Я пытаюсь как-то сдать химию, а Шаст... — Он переводит взгляд на друга, который даже не реагирует на разговор, а тупо посапывает, углубляясь в сон, — Он, походу, вообще не спит дома. Друзья всё же договариваются встретиться на выходных. Ира предлагает свою свободную квартиру, на что все соглашаются, многозначительно кивая. Бухнуть ещё разок перед первым экзаменом, который должен был вот-вот состояться — милое дело. Антон еле-еле добирается до дома родителей, так как, будь проклят вчерашний день, он обещал заскочить к ним на время. Он чуть не спотыкается о все выступы и бордюры, пока бредёт к ним, сталкивается пару раз со случайными прохожими, на что те непонимающе и даже брезгливо отскакивают в сторону, но до дома добирается. — Антоша! — вопит мама, прижимая бледного сына к себе. Антон настолько не высыпается, что даже не может нормально начать разговор, просто тупо пялясь в одну точку. Парень без энтузиазма снимает кроссовки и шлёпает на кухню, пока женщина, хмурясь, закрывает за ним дверь. — Так! Скажи честно... — Она ставит прямо перед мальчиком кружку чая. — Тебя бьют? — Ма-а-ам! — протяжно мычит Антон, падая на вытянутую руку и прикрывая глаза, — Никто меня не бьёт, я просто не выспался. Наступает неловкое молчание. Неловкое оно только для матери, которая смотрит на обилие колец своего сына, на искусанные губы и часто вздымающуюся грудь. Она встает с места и подходит к тарелке с блинчиками, скручивая каждый и поливая вареньем. — Мы с отцом недавно смотрели передачу про гомосексуалистов... — внезапно раздалось эхом по всей кухне. Антон даже открыл один глаз, косясь на женщину, которая виртуозно крутила аккуратные кулёчки из теста. — Так вот там говорили, что мужчины-геи думают о сексе чаще, чем мужчины-натуралы. Она поставила тарелку прямо перед носом мальчика, садясь перед ним. Шастун приподнял голову и посмотрел сначала на еду, затем на женщину, которая так спокойно на него смотрела, что невозможно было сдержать нервный смешок. — И че ты смеёшься? Я тебе правду говорю, балбес! Вот и думаете вы только о сексе, а совсем не о сне! Бедного моего мальчика измучил... — Она хватает с тарелки блинчик и с какой-то злостью кусает его, предварительно выхватив кружку чая из рук сына. — Мам, — Антон устал, хочет спать, но такой разговор грех не поддержать. — Мне жаль тебя огорчать, но спать я хочу не потому, что у меня каждую ночь секс-марафон, а потому что я просто плохо сплю из-за кошмаров. Он водит подушечками пальцев по скатерти, смотря в приоткрытое окно. — Кошмаров? — Красная помада с пухлых губ стирается с каждым укусом, но женщину это мало волнует. Она лишь подтирает уголки указательным пальцем, с прищуром смотря на сына. — Ага... — устало поддакивает юноша, зевая. — У твоей бабушки где-то был сонник, я щас найду его и... — С этими словами она встаёт с места, всё ещё держа во рту блинчик, но её тут же перехватывает рука юноши, почти умоляя сесть обратно. — Мам, тут сонник не поможет, — на выдохе говорит Антон, потирая заспанное лицо руками.