Железные люди: Вера

21 глава. Мираж

Мираж находился на небольшой скалистой поверхности посередине огромного, широкого озера. Здание издалека, даже с берега пугало своей отчетливостью. Огромное, точно неаккуратно высеченное из камня здание имело несколько высоких башен. Громадные, черные грифы, сидевшие на этих башнях, казались статуями. Ни окон, ни дверей не было видно и казалось, что это единый кусок темного камня с очертаниями башен.  Хотя погода была солнечная, Мираж создавал вокруг себя точно свою атмосферу. Вокруг здания лежал густой, тяжелый туман отдающий запахом гниения.
-  А я еще удивлялся, почему ты такой молчаливый - заметил Орландо, усиленно гребя веслами в их небольшой лодке - Я бы тоже в такой атмосфере рот лишь раз не раскрывал. 
-   Поэтому, потише - спокойно, но твердо попросил его Алик.
Алика душил страх. Липкий, противный, от него сводило зубы и непроизвольно сжималась челюсть.
Когда там, в лесу, бабка Виола сказала про Мираж, его прошиб озноб. Меньше всего ему хотелось, чтобы Алекса оказалась там. Он боялся за нее, за ее состояние, ее моральное спокойствие, которое никогда не отличалось стабильностью. Так же он боялся и за себя. Меньше всего ему хотелось возвращаться туда.
Ему как никому было известно, как зябко и страшно в Мираже. Душу точно высасывают, воля теряется, рассудок путается. Мысли, страшные, дикие, озлобленные, никчемные носятся в голове постоянно. Дышать так тяжело, что с ужасом каждый раз ночью засыпаешь и просыпаешься снова в холодном поту.
Он закрыл глаза, стараясь выровнять свое дыхание.
Даже этот липкий страх не остановит его от похода туда за ней. Он знал, что ничего его не остановит, чтобы высвободить, спасти ее.
Ему вспомнилось событие пятилетней давности точно это было вчера.
Он также зябко ежился в своей до нити мокрой мантии, со связанными за спиной руками, в то время как Честер крепко держал его за плечо своим накладным ногтем, впиваясь ему прямо в плоть. Честер пытался вызвать его на разговор, но Алик упорно молчал. Молчал, зная, что если скажет хоть слово, то это выдаст его страх и он проиграет в этом небольшом, последнем сражении с Честером. Но Честер точно чувствуя его страх, еще сильнее сжимал руку на его плече, с восхищением садиста усмехаясь.
Алик моргнул. Воспоминание исчезло, оставив неприятнейший осадок.
Интересно страшно ли было Честеру, мучил ли его этот жуткий, липкий страх. Тем более он знал, каково находиться в Мираже. Знает, как мелок и несущественен ты в объятиях Миража.
Он начал теребить ключ от Миража на своей шее и чувство пустоты начала нехотя отступать, хотя  страх, который был скорее воспоминанием об этом месте, не мог искорениться даже ключом.
Ключ, болтающийся на его шеи, на широкой, платиновой цепочке был размером не больше спичечного коробка, из темного и точно искрящегося металла, с огромным количеством зазубрен, на конце он имел заостренный точно нож лезвие. 
Их лодка стукнулась о баржу, и Орландо быстро спрыгнул на пристань, со страхом осматривая место, которое полностью было поглощено туманом. Алик спрыгнул за ним, привязывая лодку как можно крепче.
Он ощутимо чувствовал на себе чьи-то любопытные взгляды.
Алик пошел первым, стараясь, чтобы Орландо шел к нему как можно ближе.
Отходя все дальше от баржи, у Алика предательски затряслись руки. И уже никакой ключ не помог бы ему в этом. Он бросил рассеянный взгляд на друга. Тот, стуча зубами от холода и страха, шел возле него, держа руку на ножнах. Его лысая голова вся покрылась бисерками пота, а сам он был белым как полотно, что было удивительно из-за его смуглого цвета кожи. 
«Он хотя бы просто думает, что здесь жутко» - пронеслось в голове у Алика.
Он помнил этот первый страх, когда ты только сталкиваешь с Миражом. Ощущение того, что кто-то залез тебе грязными руками в голову и сердце, выворачивая наизнанку все твое составляющее и рассматривая твои самые обычные поступки в жизни под пристальным взглядом. Ты вспоминаешь все это с Миражом вместе, вспоминая абсолютно все. Он перебирает все твои воспоминания, оставляя самые жуткие, самые противные, самые позорные. Ощущение, что твои страхи заглядывают тебе точно в глаза, холодной рукой гладя тебя по щеке так, что зубы немеют.
Они добрались до высоких, дубовых, обитых мохом дверей. Огромные кольца, каждая диаметром не меньше десяти метров свисали ржавым железом. Ничего кроме этих высоких дверей не было видно, все было окутано таинственным и жутким туманом.
Алик шагнул к дверям, и они резко открылись, обдавая их тяжелым и теплым запахом гнилья и крови. Орландо в ужасе отскочил назад.
-   Ты идешь? – голос Алика был тихим – Я тебе предлагал остаться на берегу.
Орландо ничего на это не ответил, заходя следом за Аликом внутрь.
Они оказались в коридоре. Длинном, широком коридоре, который слабо отсвечивался только пятью слабо горящими факелами, наобум воткнутые в осыпавшиеся уже от старости стены. Но Алик видел, что эти серые, завешанные паутиной стены простоят здесь еще столько, сколько будут подпитываться страданиями своих узников. Он вырвал из стены один факел и первым пошел дальше.
Вторая комната была пошире. Длинные, дубовые столы точно обеденные стояли в несколько рядов. На стенах висели картины, которые были такими темными, что ничего не возможно было разобрать. Огромный камин в пол стены слабовато горел, и кроме него в комнате больше не было никакого источника света.
Алик пошел к дальней арке, которая видно куда-то выходила. И вдруг понял, что он идет один, Орландо рядом не было.
Он повернулся назад, размахивая факелом в разные стороны так быстро, что огонь сплошными, золотыми линиями расчеркивал воздух туда-сюда.
И тут увидел его. Его друг лежал на животе между лавками. Ладонь у него с такой силой сжимала рукоятку меча, что костяшки побелели, и выступили вены на руке. Алик бросился к другу, присаживаясь возле него. ​
Он повернул его к себе лицом. У него бежала кровь из носа, он был мертвецки бледным, и тоненькая струйка слюны стекала у него из-за рта. Тело у него тряслось и дергалось, точно в конвульсиях, глаза неестественно закатились, а руки ходили ходуном. Меч звонко бился о каменный пол комнаты, разнося противные, лязгающие звуки по крепости.
Алик снял с шеи цепочку с ключом, накидывая другу на шею.
Орландо внезапно успокоился, дыхание у него выровнялось, он начал отходить от бледности прямо на глазах, после чего мокрыми от слез глазами внимательно посмотрел на друга.
-   Ты как? Что случилось? – тихий голос Алика в этом страшном месте казался криком.
-   Вспомнил кое-что - ответил Орландо, упираясь кулаками в пол и медленно вставая – Из детства – он постарался незаметно вытереть мокрые от слез глаза, а Алик сделал вид, что этого не видит. 
Они поднялись на ноги, смотря друг на друга точно увидели впервые. Орландо был не из тех, кто признавался даже в своих самых мелких слабостях, а Алик не был тем, кто лез в душу человека без разрешения, но несмотря на это, он ободрительно положил ему руку на плечо, слегка потряхивая.  ​
-   А как ты? – Орландо потрогал ключ на своей шеи – Ты в порядке?
-   У меня хоть какой-то иммунитет к этому месту есть – нарочито спокойно ответил Алик, хотя с момента как ключ покинул его шею, ему казалось, что невидимая удавка на его шеи сжимается все сильнее и сильнее – Пошли – и он первым двинулся в сторону арки, оглядываясь и проверяя, идет ли Орланло за ним.
Они снова оказались в коридоре. Только на этот раз коридор был поуже, светлее и заметнее чище. Друзья некоторое время шли по коридору, слыша только свои гулкие от эха шаги, когда из-за поворота вышла фигура.
Это был мужчина. Высокий, где-то под метра чуть ли не три, на нем был грязный, потрепанный медицинский халат, который едва доставал ему до таза. Лицо у него было страшно худым, обтянутое серой кожей. Глаза, страшно ввалившиеся внутрь, смотрели бездумно и озлобленно, а его грязные, пшеничного цвета волосы были собраны в тоненький, мышиный хвостик. Он повернул голову к друзьям.
-   Это смотритель. Один из смотрителей! - проглотил комок в горле Алик, вспоминая, как вот такой бугай, заходил к нему в комнату и скидывал тарелку ему стол, разбрызгав половину содержимого на пол.
Ребята остановились, в немом ужасе смотря на этого великана. Орландо вжался в стену, нащупывая рукоятку меча, в то время как Алик доставал свой меч, который ходуном ходил у него в руке.
Смотритель быстрыми и широкими шагами приблизился к ним, размахивая своими иссушенными и тонкими руками в разные стороны, когда вдруг резко остановился в пару метров от них. Теперь он шел осторожно и спокойно, а его глаза больше не горели огнем потаенной злобы.
-   Зачем ты пришел, Хранитель ключа? - смотритель указал своим тонким пальцем с грязным ногтем на ключ, что болтался на шеи Орландо.
-   Я пришел, чтобы забрать одну девушку. Она должна была поступить вчера – голос у Орландо слегка дрожал.
-   Это твой сопровождающий? - голос у смотрителя был сонным, и он подозрительно качался в разные стороны, точно был в неком трансе.
-   Да. Покажешь мне, где можно найти эту девушку?
-   Следуйте за мной - и раскачиваясь, он двинулся дальше по коридору.
Они проходили самые разнообразные комнаты и коридоры, в то время как Алику становилось все хуже и хуже. Ему казалось, что он задыхается и точно тонет. Ноги были как ватные, и ему казалось, что он бредет. В глазах все расплывалось и двоилось, его слегка тошнило и хотелось упасть в беспамятство, но он заставлял идти себя дальше, где-то почти повиснув на плече Орландо.
Друг предлагал надеть ему на шею ключ, но Алик посчитал, что это будет странным делать прямо при смотрителе и ему приходилось почти заставлять себя идти дальше. 
Наконец-то они попали в какой-то узкий, сероватый, темный коридор, с многочисленным количеством дверей по бокам.
Алика обдало жаром безысходности и боли. Прикусив нижнюю губу до крови, он  судорожно и цепко схватился за рукоятку меча, которая хоть как-то успокаивала его в этом жутком месте. Пот градом скатывался с него, а руки страшно вспотели и скользили, не удерживая рукоятку меча.
Двери в коридоре были дубовыми, с небольшими решетчатыми проемами, они казались крепкими и неприступными.
Орландо заглянул в первую дверь. Комната была небольшой. Размером четыре на четыре тут была только привинченная к стене кровать, небольшой стол, одинокий стул и небольшое окно над потолком. В комнате, на полу босиком сидела женщина с темными, длинными волосами, которая со страшной силой долбилась головой об стену.
Во второй комнате сидел совсем старый мужчина. Сухой, точно ссохшийся, он просто уткнулся лицом в стенку, судорожно плача.
Третья оказалась пуста, как и четвертая.
-   Хранитель ключа - позвал смотритель, заметив, что Орландо от него отстал - она здесь - он указал на дверь.
Орландо с Аликом кинулись к двери.
Камера Алексы была такое же маленькой, с такой же угнетающей и жалкой обстановкой. Сама девушка была одета в точно такие же как и остальные заключенные серые штаны и рубашку с рукавами.
Она сидела к ребятам спиной, что-то выводя на стене
-   Алекса – крикнул ее Алик, но девушка никак не отреагировала на его слова.
Смотритель некоторое время копался с замком, пока наконец-то не открыл для ребят дверь.
Алик первым переступил порог камеры, почувствовав ощущение падения с высоты. Сердце точно поднялось до самого горла, а потом резко упало в пятки. Юноша резко схватился за стену, так его не удержали ноги. Орландо который зашел сразу за ним следом, упал на колени, придерживаясь рукой за живот, боясь, что его сейчас стошнит.
-   Алекса! – Алик оторвался от стенки, подходя к девушке.
Девушка даже не шевельнулась на его словах. Алик медленно, точно боясь ее спугнуть, поближе подошел к койке и непроизвольно отшатнулся.
Она, разодрав ноготь в кровь, что-то чертила на серой, грязной стене. Это не были слова или картинки, это были самые обычные, непонятные каракули.
Алик резко дернул Алексу на себя, оторвав ее от этого ужасного занятия.
Палец у нее кровоточил. Костяшки рук были разбиты в кровь, левая рука была перевязана грязными бинтами, которые постоянно сползали, нос у нее был сломан, спекшаяся кровь корочкой засохла у нее под носом, лицо было исцарапано, а губы были прокусаны до крови, но больше пугал взгляд. Абсолютно пустой, стеклянный взгляд куклы. Так смотрит умалишенные. Точно сквозь тебя.
Алика обуял страх. Он резко встряхнул ее за плечи.
-   Алекса! – истерика в его голосе пугала.
Он еще раз встряхнул ее за плечи, да так резко, что у нее клацкнули зубы, но взгляд оставался таким же туманным и неосмысленным. Она просто не видела Алика перед собой.
Крепко ее обняв, он начал судорожно целовать ее в лоб, щеки, губы, нос, но девушка совершенно никак не реагировала на него, продолжая так же бессмысленно смотреть мимо Алика.
-   Алекса! Алекса! Софья! - попробовал Алика снова.
Она вдруг подняла на него глаза, всматриваясь в него точно узнала его или увидела, но тут снова же опустила свой взгляд и отвернулась бы к стене, если Алик не держал ее так крепко.
-  Алик, давай выйдем на воздух. Может подальше от Миража она придет в себя – голос Орландо прыгал, казалось, он старательно сдерживает слезы.
Юноша согласно кивнул, подхватил Алексу на руки и вышел за дверь камеры следом за другом.
Всю дорогу из Миража до набережной, Алик крепко держал ее на руках, прижимая к своей груди. Он чувствовал ее биение сердце рядом со своим, ее тепло почти невесомого тела, но она казалась ему такой далекой, точно вместе нее у него на руках была какая-то безжизненная кукла.
Наконец-то они пересекли озеро, и спустились на пирс набережной. Свежий, теплый воздух приятно обдувал их, солнце мягко припекало, и они наконец были далеко от страшного и безликого Миража.
Они сошли с пирса на землю, где Алик опустил Алексу на небольшой камень, присаживаясь перед ней на  колени.
-   Алекса – тихо, точно боясь спугнуть позвал ее Алик.
Она вдруг резко подняла на него голову. Взгляд шарил по лицу Алика, точно она не могла сфокусироваться и увидеть его.
-   Алик? – голос был как будто не ее – Это правда ты?
Алекса подняла трясущуюся руку, прикрывая глаза, после чего внимательно начала рассматривать свои разбитые костяшки и разодранный в кровь палец.
-   Или мне это кажется – говорила она медленно, с расстановками, точно сама с собой.
-   Это я, Алекса – он накрыл ее руки своими, крепко их сжимая – Все хорошо. Ты больше не в Мираже.
На этих словах она подняла глаза на далеко стоящее вдалеке здание, и вдруг у нее из глаз побежали слезы. Она не всхлипывала и не причитала. Просто плакала одними глазами, смотря куда-то вдаль.
-   Я хочу выпить – голос у нее был как наждак – И что-нибудь как можно крепче – она наконец-то посмотрела прямо на Алика – Он был прав.
-   Кто? – Алик смотрел как она открывает протянутую Орландо фляжку, которую он постоянно носил с собой.
-   Честер. Он был прав – она поморщилась от крепости напитка, но сделала еще один глоток – Я как разобранная мозайка. Ни цельности, ни совести, ни души, ни сердца.
-   Тебе сказал это Честер?! – Орландо усмехнулся, принимая обратно фляжку и тоже отпивая из нее – Смешно слышать это от него. Человека, что просидел тут 10 месяцев, а потом угробил жизни целой кучи детей ради своего тщеславия. Если ты начала прислушиваться к его словам, то ты точно свихнулась в Мираже, Алекса – он слегка толкнул ее в плечо – Мозайки замечательны. И главный их плюс в том, что их можно заново собрать. Они хрупки и ярки, но главное их достояние в том, что из небольших кусков они образовывают прекрасные картины. Цельные картины. Ты злобная и жестокая, Алекса. Но ты сильная и упертая. Такая же яркая как самая прекрасная мозайка – он широко ей улыбнулся - У тебя есть принципы, свои, немного странные и не подпадающие под общие понятия принципы, но они есть. Ты смогла сбежать от Честера, смогла сделать так, что зажила новой жизнью после всего дерьма, что он сделал с нами. Блин. Да ты просто невероятна – он заливисто рассмеялся – Ты жива. Жива после всей той хрени, что была в твоей жизни. Разве это не самое лучшее, а?
Алик внимательно смотрел на реакцию Алексу на слова ее старого друга.
Он всегда восхищался умением Орландо находить нужные и такие простые слова. Ему вспомнилось, что настоящим другом для Алексы в лагере стал сначала именно этот лысый, широкоплечий парнишка, который обожал смеяться и злить их обучающих мастеров.
Алекса некоторое время внимательно смотрела на Орландо, а потом добродушно усмехнулась, крепче сжимая ладонь Алика.