Фэмслэш рассказы

Мороженое

Будто бы по старой привычке, которая имеется у меня неизвестно откуда, но от неё совершенно невозможно отказаться, осторожно опускаю свои ладони ей на талию и притягиваю к себе поближе в нежные объятия. Осторожно слетая с края парапета, она тут же оказывается в моих бережных руках и я этому счастливо улыбаюсь. Как же она прекрасна под лучами яркого весеннего солнца, что лежит на полотне нежно голубых небес. От неё просто невозможно оторвать взор, она чарует меня.

— ... Хватит, — резко восклицает она возмущённо, но я то вижу в её ярких, полных искорок, глазах, что она ели сдерживает себя от того, чтобы не улыбнуться на мою некую дурашливость.

Она не может обмануть меня своим фальшивым возмущением в словах, которые порой говорит. Я будто вижу её всю насквозь. Все её мысли, чувства, для меня, как на ладони и это так восхищает меня. Я понимаю её, как саму себя. Читаю, как открытую любимую книгу, в которой известно уже давно всё наперёд, но оторваться никак невозможно. Вижу всё так ясно, как улицу днём сквозь чистое окно своей комнаты. Как капли дождя на стекле в осенний день. Как последнее печенье на тарелке посреди кухонного стола.

Я слишком внимательна к деталям и мелочам, особенно тогда, когда это связано с ней. Извечно замечаю и запоминаю вполне достаточно из того, что происходит вокруг меня. А происходит всегда очень много.

Но то, что я смогла заметить не сразу, так это то, что мои интерес к лучшей подруге стал намного выше, чем просто дружеский. Но, я уверена, она не знает об этом и даже никак не предполагает; не видит моих скрытых ото всех чувств. Она считает, что все мои каждодневные действия по отношению к ней, это последствия моего странного чувства юмора. А я? Я не спешу её разубеждать в этой мысли. Я никогда не разубеждала её ни в чём, когда она была уверена в своих мыслях. Поэтому и сейчас не намерена изменять своим принципам, раскрывая свой секрет.

Я всё же выпускаю её из своих рук, осторожно опуская на асфальтную дорожку рядом с собой. А она мило улыбается мне, сияя своими восхитительными серебристыми глазами. Поворачивает голову вправо, от чего я могу налюбоваться на лохматый, пепельно-русого цвета затылок, потом опять поворачивается лицом ко мне и, дергая меня за рукав серой демисезонной куртки, вдруг спрашивает:

— Ты мороженое будешь? — от внезапного вопроса я даже не сразу поняла, что она хочет от меня.

Я лишь заторможено молча киваю в ответ и мы быстро идём к лотку с мороженым. Я знаю, что себе она выберет шоколадное, ну а я предпочитаю обычный пломбир, ведь редко предоставляю себе новинки и экзотику. Да и зачем мне это, когда у меня есть такая услада для глаз, как она.

После маленькой встречи с мороженщиком мы опять будем направляться до её дома, сквозь городской парк, и, поглощая мороженое, будем болтать обо всём подряд, что первым может прийти в голову кому-то из нас. В конце концов, наш путь никогда не проходил в полной тишине. А потом, когда мы попрощаемся возле подъезда в её дом, я в одиночестве буду идти до автобусной остановки и ехать в другой конец родного города, чтобы добраться до того места, где проживаю сама...

Но нет, сегодня наше прощание было совершенно другим. Оно отличалось от вчера, позавчера и многих других дней, которые были раньше. Мы нежно и коротко поцеловались возле подъезда, совершенно случайно, но я была очень счастлива. Она, тихо и кротко извинившись, тут же скрылась за железной дверью; будто прячась то ли от меня, то ли от стыда, который заставил её щёки покраснеть. А я, совершенно ошарашенная, но довольная, с счастливой улыбкой на на устах медленно пошла на остановку.