Через забвение

Глава 4. Северус

Эдди позвонил через три дня и сообщил, что его отец умер, а он, естественно, останется на похороны. Работы в ресторане было невпроворот. Хорошо хоть, что в будние дни мы закрывались довольно рано, и уже к девяти вечера я мог отпускать Маршу домой. На третий или четвертый день с начала ее дежурств я сумел по достоинству оценить, какое чудо мне досталось.

Я вернулся домой измученный, промерзший и злой как черт, но вместо привычного вида медсестры, уютно устроившейся с вязанием в кресле, и тихого позвякивания спиц меня встретила мертвая гнетущая тишина. Моя крошечная гостиная являла собой картину полнейшего разгрома: кресла были перевернуты, шторы сдернуты, на полу валялись какие-то осколки и в довершение всего – сброшенный с каминной полки и вдребезги разбитый телевизор.

Умывальник в ванной комнате был весь забрызган кровью, а на кафельном полу я увидел окровавленные бинты.

Мое сердце сделало кульбит, подскочив куда-то в район горла, и я со скоростью аппарации рванул в спальню, страшась того, что предстанет моим глазам.

Но никаких ужасов я там не обнаружил. Гарри спал, положив перебинтованные руки поверх одеяла. Правда, выглядел он бледнее обычного, и тени под опущенными ресницами казались капельку глубже. Марша с утомленным видом сидела на краю кровати. Заметив меня, она всплеснула руками и принялась шепотом извиняться, что в квартире такой кавардак.

– Да плевать мне на беспорядок! – прервал я ее, говоря чуть более громко, чем следовало. – Что у вас произошло?

– Да ничего особенного! – вздохнула она, покрываясь при этом пунцовым румянцем. – Я все время, признаться, ждала чего-то подобного – чересчур уж гладко все шло, так не бывает. Скажу вам честно, домашнее снятие ломки – дело сложное и практически невыполнимое, но ваш Гарри так спокойно на все реагировал... А сегодня слегка сорвался, ну... побуянил вот, телевизор вам разбил, руки себе порезал.

– Постойте... Он случайно порезался или...

– К сожалению, или... Так случается. У него опять начались боли, вот его и понесло. Стал кричать, что больше так не может, что я должна дать ему наркотик, ну... угрожал немного. Сперва меня грозился убить, потом – с собой покончить. Я, в общем-то, и опомниться не успела, как он рванулся в гостиную и принялся тут все крушить. В такие моменты укол успокоительного надо – и очень быстро – да только мне все никак за руку его ухватить не удавалось. А наобум колоть – иглу можно сломать. Одним словом, он осколками ухитрился себе вены на запястьях порезать, а затем, как кровь пошла, так его и отпустило. Он, наверное, вида крови испугался. Заплакал. Прощения у меня просил. Я же говорю – он хороший мальчик. Вы его за телевизор не слишком ругайте. Он и так убивался, что подобное натворил. Давайте-ка я помогу вам все тут прибрать...