вино и сигареты | pablo gavi

глава 25: хирургическое вмешательство

— Ты какая-то дерганая. — Микки наклоняется к ней, чтобы нашептать на ухо. Френки, сидящий рядом, к сожалению, услышал это и тоже обернулся на Беллу, чтобы понять, что происходит. — Что-то случилось?

А происходил банальный стыд. Даже больше: ненависть, поглощающая все на своем пути. Ненависть, черная и порочная, которая заполонила все, закрыла весь обзор, и нет более проблеска. И Изабелла погрязла в ней, целиком и полностью.

Они смотрели на нее: Френки и Мики, в гостях у которых она оказалась, по вполне логичному стечению обстоятельств. Блондинка оказалась одной из самых первых ее подруг в Барселоне, а этого чувства ей давно не хватало. Вот так вот посидеть с бокалом вина и посплетничать о своем, о женском. Но была одна проблема:
проницательный Френки Де Йонг, мучающий ее расспросами о Педри. Нидерландец, по ее мнению, явно что-то подозревал, и, по сути, это было чистой правдой.

— Все в порядке. — отмахивается Белла, снова пригубив чая. Очередная сладкая ложь для чужих ушей, лишь бы не копались, что у нее там, внутри.

Но, если Мики повелась на это, Френки все понял сразу. И самое главное, что он усвоил: он раскроет Педри и заставит его рассказать всю правду, прежде чем это сделает Белла.

Стыд накрывал все больше. Какой же надо быть сукой, чтобы поступить так, как это сделала она. Гарсия пыталась себя оправдать, оправдать себя самой себе, но у нее не получалась. Она смотрела на них, на счастливых Микки и Френки, и хотела разрыдаться.

Гави ничего не знает. И не узнает. И она покончит с этим всем, рано или поздно, она была уверена. Педри, как бы больно не было признавать, был самым действенным отвлечением от реальности. Он дарил эмоции, другие, такие неспокойные и буйные, о каких она могла только мечтать. Но она устанет. Рано или поздно. И оставит все, с минимальными потерями.

— Как там Жуан? — спрашивает Френки, снова надавливая на больное. Искусно, словно хирург. Раз - Гави, смотрящий на нее своими большими, полными любви глазами; вводит инъекцию. Два - Педри, пытающийся скрыть свои чувства последними клеточками мозга; разрезает кожу. Три - Феликс, кричащий от боли в раздевалке «Атлетико» и пытающийся смириться с тем, что это, возможно, конец для него; вырезает опухоль.

— Жуан? Я, правда, не знаю.

— Я думал, вы друзья.

Бум! Задел сосуды, и кровь хлынула фонтаном в мозг. С тебя удачный хирург, Френки, только если твоя цель - убивать.