Кара

I

Высокие травинки склонились под тяжестью росы, заснув в белом тумане. Тьма спрятала звёзды, и не было слышно ни звука. Ночь.

По влажной земле босыми ногами ступал юноша. Он наконец начал узнавать место, по которому шёл. Узкая тропинка разделилась на две и он знал – чтобы вернуться домой, нужно повернуть налево. Вот только потянуло его в другую сторону. Три дня прежде ходил он по тёмному лесу, заплутав, а теперь, когда дом был так близко, вздумал повременить с возвращением. Тропинка вела его всё ниже, пока не закончилась берегом озера. Днём здесь часто кто-то бывал, оттого и порезала поле тропа: ходили набирать воду, купались...

Сейчас же не было ни души – так думал уставший путник. Тотчас вошёл он в озеро прямо в одежде, чувствуя, как студеная вода обнимает за плечи. Набрал воздуха и укрылся с головою; выглянул уже в другом месте, убирая со лба светлые волосы, потемневшие от воды. Здесь-то и подивился он: перед ним, совсем близко, дéвица юная. Глядит прямо в глаза и ни звука не издаёт. А он и вовсе дышать перестал, только спрашивал себя, как не заметил человека в такой тишине.

— Отчего ты здесь в такое время? – наконец произнёс он слова, что казались теперь такими громкими, и снова испугался.

Девушка склонила голову набок. Она уже не смотрела в глаза, а разглядывала того, кто осмелился первым ей что-то сказать. И пусть глядела она, как могло показаться, на тело этого человека, он чувствовал, что рассматривает она совсем не плечи и грудь, а то, что спрятано в нём, внутри... Стало ещё холоднее.

— Красивый, – пронеслось слово в воздухе быстро, словно такого и не было, да точно слышал его юноша.

Он понял, что перед ним не живая девушка. Не знал он её. В деревне много люду, да со всеми парень знакомство имел, а эту впервые видел. Бледная, костлявая, простоволосая... И не девка вовсе, а не пойми что. Но глаза – такие огромные на худом лице – они затягивали в свою чёрную пучину. Пустые, страшнее, чем ночь...

«Нельзя, убьёт же, потопит, глазом не моргнëт» – думал он, представляя, что домой так и не вернётся. Знал, слышал о жительницах озера, да только не верил. Раньше.

По воде застучали капли. С тёмного неба спускался дождь.

— Почему домой не пошёл сразу?

И мысли не появилось у испуганного юноши о том, откуда она всё знает. Ответил:

— На озеро захотелось взглянуть.

— И только?

Парень лишь закачал головой, смотря куда-то вниз, где он был по пояс в воде.

— Уходи, – только и сказала незнакомка, а ему уже казалось, что он слышит песню, волшебную и чарующую... Куда уходить? Для чего?

Она не могла навредить ему. Не посмела бы, сколько ни желала помешать своей шуткой. Капли застучали сильнее и чаще, озёрная гладь переменилась. Юноша замотал головой:

— Как же уйти? Дай мне остаться, я не хочу, – тут он потянулся руками к водянице, – сам не ведая, что творит.

Та быстро убрала его руку и со злостью произнесла:

— Леший не тронул тебя, а я тем более не стану. Ступай, ступай отсюда! Теперь ты выберешься.

Чем больше говорила мёртвая девушка, тем больше не желал юнец её покидать. Он уже готов был умереть, остаться здесь навсегда, как не был готов в лесу, когда в первую ночь спал на холодной земле, потеряв надежду. Готов он был на что угодно, только бы слушать голос водяницы, шум дождя и ветра целую вечность, да смотреть как стелется туман... Но она исчезла в одно мгновение. Только дождь бил перед лицом юноши по воде, а тот не понимал, что произошло.

За всю свою жизнь в озере ни разу не сталкивалась водяница с таким человеком. Увидела она, кáк попал к ней путник, как три дня перед этим бродил по лесу, где никто его не тронул. Страшно ей стало, что леший разгневается, ежели сделать что с этим юнцом.

Трава на берегу так же лежала, вся покрытая каплями дождя. Лилейное небо выглядывало из-за леса, слышались первые птичьи песни. Утро. Юноша проснулся. Тот же незнакомый лес вокруг. Озеро, девка – всё сон... Выходит, он так и не выбрался. Почему же чувство, словно наяву прошла эта белая ночь?