Настала черная весна.

Киса.

Проснулась я ночью в 03'23 от телефонного звонка. Это звонил Киса. Я не могла не ответить ему, ибо очень переживала за него.

Я ответила на звонок и Ваня сразу же заговорил:

—Я тебя разбудил? — Спросил он, шмыгнув носом.

–Ничего страшного. Ты как? Все хорошо? — Сказала я.

–Прогуляться хотел. — Скучающе ответил он.

Спать очень хотелось, но не хотелось бросать Кису одного в таком состоянии. Я сказала ему не бросать трубку и пошла собираться. Я собралась примерно за 15 минут. Я потихоньку вышла из дома. Немного пройдя, я заметила человека. Это был Ваня.

Я подошла к нему, обняла его, пытаясь утешить. Ваня обнял меня в ответ. Я посмотрела на него. У него предательски дрожали глаза. Мне казалась, что вот-вот начнут капать слезы, но Ваня сдержал себя.

–Может, пойдём к нам? — Спросил Ваня.

–Пошли. — Ответила я.

Мы шли молча. Мы оба хотели начать говорить, но никто так и не решился. Мы шли, шлушая звук ветра и проезжающих мимо машин. В тот момент мне казалось, что Ваня нуждался в таких прогулках.

Через какое-то время мы оказались около дома. Ваня открыл дверь, пропуская меня. Я зашла, а за мной Ваня. Мы сняли свои верхние кофты и сели на диван. Некоторое время мы просто молчали, так же, как и на улице. Но вдруг Ваня заговорил:

–Я рад, что встретил тебя. Ты стала лучиком света в конце туннеля. Я тебя люблю, правда. — Сказал он, доставая из кармана штанов какую-то маленькую коробочку.

Ваня протянул мне её. Это была коробочка с украшением. Там был кулон. Ваня помог мне его надеть. Я поблагодарила Ваню за этот подарок, чмокнув в нос.

–Ты так говоришь, будто скоро умрёшь. — В шутку сказала я.

–Если ты умрёшь, то не придётся меня защищать. Я тоже умру. — Ответила я.

Некоторое время мы разговаривали, а потом Ваня сказал, что мне пора домой. Я решила пойти сама. Я уже вышла из дома, но вдруг вспомнила, что забыла в доме свой телефон. Я тихо зашла обратно. Зайдя, я увидела Ваню у окна с пистолетом у виска. Меня охватил холод. Нельзя делать что-то резкое, ибо это может нести плачевные последствия. Но и медлить тоже нельзя было. Я не смогла молчать, и мои губы будто бы сами произнесли: