Крестный отец.

6.имитирую мать.

Антон как-то не осмелился спросить куда «со мной», поэтому тихо встал и тихо ушёл в ванную, схватив с комода полотенце. Не было его никогда, но раз есть, значит надо.
Арсений, привыкший к стакану с парой ложек кофе с утра, ушёл выполнять утренний ритуал.
Кофе успел заварится, выпиться, чашка поставилась в раковину, Арсений надел уже пальто, а Антон до сих пор не вышел. Попов подошёл к двери, постучал поочерёдно пальцами.
— Никого нет дома.
— У тебя, — Арсений посмотрел на наручные часы, — семь минут и сорок секунд на сборы.
— Если не успею, то останусь дома? — в голосе сразу какая-то весёлая нотка.
— Нет, я поднимусь и ты поедешь в том виде, в котором я тебя застану. Поторопись.
Не успел Антон обрадоваться, как Арсений снова обломал.
— Опять вытащить меня в трусах? Я же замё-ёрзну. — мальчишка капризно растянул звуки и, кажется, притопнул ногой.
Арсений не уверен, потому что дверь всё ещё закрыта. Он бы вошёл, будь Антон чуть больше размазнёй и не закрой он замок.
— Если будешь в трусах, то поедешь в трусах. Шевелись быстрее, Шастун.
Антон вздохнул. Да, Арсений тратит на него деньги и обрабатывает последствия неосторожности, но он всё ещё Арсений и он всё ещё грозился намотать кому-то на голову кишки. Не верить его угрозам – опасно. Не очень бы хотелось снова оказаться в подъезде полуголым. Хотя, наверное, это меньшее из зол. Если бы Шастун только знал, что этим всё ограничится, то не парился бы так.
Лягушка-плескунья не долго думала о нависшей над ней опасности оказаться на улице нагишом, а потому спокойно булькалась в ванной, спокойно вытиралась и собиралась, пока не глянула на время. Те самые срок секунд на всё про всё, а на нем из прикрывающего только полотенце на голове.
— БЛЯТЬ!
Шастун в попыхах натянул какие-то панталоны, какие-то штаны и какой-то худи задом наперёд, вылетел в коридор, на босые ноги напялил кроссовки.
Шаги по лестнице.
Блять, давай, Антон, успеешь, даже не отхватишь. Не вглядываясь, он схватил первую попавшуюся тёплую вещь с вешалки и выскочил в подъезд. Попов быстро и уверенно поднимался по лестнице, и, словом, шёл прямо навстречу мальчишке.
Шастун на ходу застегнул джинсы и хлопнул посильнее дверью, чтобы закрылась наверняка. Он знал, где ключи, но это же долго, можно же быстрее.
— А я уже.. — запыхался, — я уже тут.
Антон остановился и упёрся руками в колени, чтобы перевести дух. Ранка, больно. Разогнулся и выдохнул.
Арсений снова сделал негодующее лицо, в своей манере выгнув бровь, но промолчал и только пожал плечами, снова пошёл вниз.
Антон шёл сзади, отпыхиваясь от марафона по квартире. Влажные кудри липли ко лбу, но это не так уж и волновало его.
Уже под подъездным козырьком Шастун обнаружил в руках что-то. Пальто. Пальто Арсения. Как оно попало к нему в руки он не понимал. Посмотрел на Попова. Он одет.
Антон залился громким смехом, сложившись почти пополам.
— Сбрендил? — Арсений обернулся через плечо, уже открыв дверцу машины.
— Ага, после бренди. — ещё смеясь парировал мальчишка, проходя последние две ступеньки перед асфальтом. Выдохнул. — Пальто схватил твоё. У тебя все шмотки одинаковые что-ли?
— Не все. — бросил Арсений, задумавшись на несколько мгновений, — Садись давай.
Антон открыл рот, видимо, собираясь спросить, как он без куртки будет, и протянул Арсению его пальтицо.
— Да надень ты его уже, — рыкнул Попов, закатив глаза. Антон невыносим просто,— тупица.
— Ой, иди ты. — заворчал Шастун, открывая дверь переднего пассажирского.
— Ты не приёмный часом? По законам биологии интеллект должен передаваться по матери.— стебётся, — И пиздуй назад. Мешаться будешь.
— Да я ж молча сижу, что не так? — Антон искренне не понял, как он может мешать.
— Пиздуй назад. — Арсений повторил, понизив голос. — Не обсуждается.
Попов крайне раздражён. Понять бы, чем.
Антон вздохнул, накинул всё же на плечи пальто и сел назад, как и требовал Арсений.
Арсений требует часто, но ничего сверхъестественного. Пока ничего. Может, потом попросит, когда мальчишка окончательно привыкнет.
— Дяденька Арсений, — похоже, Антон решил умереть сегодня, — а тебя почему нельзя Сеней назвать? Мама же звала.
— Статус у тебя не тот. — коротко и ясно. Попов сел, накинул ремень на плечо, и машина, наконец, тронулась с места.
Шастун надул губы, сложил руки на груди и сидел молча, пока в окне не мелькнула вывеска «Арсе-нал».
Арсе...Арсе...Арс! Точно. И короче в два раза, и звучит как-то по новому. «Арсений» в печёнках уже сидит.
— А Арсом можно?
Попов вздохнул так глубоко, как позволял объем лёгких и притормозил у светофора, повернулся к Антону, сняв руку с рычага на коробке передач.
— Ну отстань ты от меня. — взмолился он. Наигранно и даже как-то по детски, будто бы они в дешёвом кино.
— Можно? — не оставал Антон, смыкая и размыкая пушистые ресницы, только высохшие полностью.
Зелёный.
— Да можно, можно. — отмахнулся Попов, снова нажимая на педаль газа.
* * *
Эти районы Антону не знакомы. Хилые домишки, гаражи с трехзначными номерами на мятых дверях, заброшенные здания, царём среди которых стоит заброшенная фабрика. Точнее, цех оружейного завода «Арсенал». Второй раз за день встречается этот арсенал, только в первый был магазин канцелярии, а сейчас..сейчас у Антона отвисла челюсть от осознания масштаба происходящего.
В груди колючим комом встал первобытный страх. Его тут убьют? Закопают же, как пить дать. Такие места только для того и нужны.
Из гаража с номером «337», выведенным с подтеками белой краски, выехала машина на вроде той, на которой сюда Антона и привезли. Блатные номера «о101оо», тонированные стекла, весь пафос, присущий только трём типам людей: тех, у кого есть внезапные деньги, тех, у кого есть внезапные связи, и тех, кто ходит под крышей Арсения, потому у них есть и первые два пункта.
— Арс..— голос предательски дрожит, — Я не хочу умирать. П-пожалуйста, поехали домой.
Арсений молчал, смотрел в отражение Антона в тени на лобовом.
— Я буду слушаться, Арсений, пожалуйста.—  тишина нагнетала, а из ворот напротив выехала ещё одна чёрная лошадка. Антон испуганно вцепился в спинку водительского кресла. — Арс, я буду делать всё, что ты говоришь. Арс, Арс..!
Шастун нащупал содрогающееся от смеха плечо.
— Арсений?
Да он, блять, маньяк? Ему нравится не факт убийства, а этот страх, который, кажется, даже запах даёт. Запах холодного пота, скользящего по спине, крови, гонимой по венам с двойной скоростью, слез, наворачивающихся на глаза.
Арсению был знаком этот запах, но на этот раз, как и в любой другой, он не планировал делать с Антоном ничего, что могло бы причинить ему прямой вред. Тем более чужими руками. Тем более после того, как его обещание вступило в силу в полной мере. Тем более после того, как Майя умерла. Тем более, Антон не так уж сильно и раздражает.
Из машин вышли люди.
— Арсений! — Шастун сильно сжал воротник пальто и сорвался на звонкий крик, едва не оглушивший того, на кого кричали.
Попов, всё еще смеясь, положил ладонь поверх сжатой в кулак Антоновской, погладил пальцами, то-ли с насмешкой, то-ли с жалостью.
— Да спокойно ты, спокойно. — Арсений повернул задневидное зеркало так, чтобы видеть лицо жертвы, — Никто тебя не убьёт. Я же рядом.
Звучит слишком романтично и даже романтизировано, но вкладывал Арс в эти слова не больше, чем во все остальные. Толику сарказма, кусочек корявой заботы и, естественно, немного себя.
Антон нервно сжал пальцы Попова.
— Точно?
— Точно. — Арсений вытянул руку из хватки, потрепал мальчишку по кучерявой голове. — Не ссы в туман, дождя не будет. Выходи, пошли.
Шастун забегал глазами по людям, собравшимся около машины, где сидели они вдвоём.
— Чё происходит-то? — он уже старался вернуться в прежнее состояние токсика, но осадок остался.  — Что мы тут забыли?
— Если будешь много галдеть, то тебя.
Мальчишка замолчал.
— Так..выйдешь, нет?
Антон мотнул головой. Дядьки в чёрном напрягали.
Арсений вздохнул, открыл и толкнул дверь, вышел, открыл пассажирскую и за руку вытянул упирающегося Шастуна.
— Не хочу, Арс, не хочу, не надо! — зашептал Антон, тормозя пятками по земле.
— Да замолчи, идиотина, — Арсений притянул его ближе за плечи, будто бы приобнял даже, — Давай, пошли. Видишь, нас встречают.
Антон сглотнул и посмотрел вокруг.
— Будь пафоснее. Мы серьёзные люди. — шепнул Попов ему на ухо и провел кончиками пальцев по позвоночнику. Шастун вздрогнул и распрямился.
— А..— Антон закусил губу и опять остановился.
Нервно.
— Блять, да и иди уже. — теперь Арсений толкнул его вперёд, потому что времени было не так уж много.
Зеленоглазая размазня чуть не упала. Попов успел схватить его за шкирку, как котёнка и потащил вперёд, к царь-заброшке.
Люди расселись по машинам. Разношёрстный народ в этих каменных трущобах: и гопота в спортивках, и солидные дядьки в костюмах, и даже дети. Женщин Антон пока не увидел.
Мыслей в голове Антона стало значительно больше. Его не убили, это хорошо. Арсений тёплый, это тоже хорошо. Он не понимает, зачем он тут, это плохо.
— И..что мы будем делать?
— Учить тебя драться. — снимая пальто на ходу, хмыкнул Попов. — У меня нет времени, чтобы мотаться спасать тебя каждый раз.
Антон тут же расслабился и пошёл чуть медленнее, чем раньше, в полном напряжении. Его вели не на казнь, не на секс и не на продажу. Это основное, в чем хотелось быть уверенным. Антону кажется, что в таких местах самое то потерять свою единственную и последнюю жизнёшку, но почему-то он правда, зная, что впереди Арсений, не так уж и боялся. Будто бы он может его спасти от любой дряни, к нему приставшей. Шастун уверен, что Арсений не соврал, когда говорил о том, что мальчишку не тронут, пока он рядом. Его, блять, встречали сами трущобы, о которых Антон книжки читал! Да, не о Питерских, но читал.
Царь-развалина Арсенала была не такой уж и развалиной. Она не сыпалась камнями с потолков, не продувалась насквозь ветрами, в ней, вокруг бутылок, не лежали тела бездомных. Всё было разительно наоборот: стены были замазаны шпатлёвкой от трещин, покрашены, окна, когда-то битые, вставлены самые новые, на полу нет ошмётков извести с верхнего этажа, где-то стоит мебель, где-то просто огромные залы, где-то остались станки, и посреди всего этого, такого огромного, такой маленький Антон, который только что испугался почти до истерики.
Арсений здесь смотрелся лаконично. В нем не было пафоса, о котором он просил Антона, но в нем был несгибаемый стержень, а сам он был стержнем всего, что есть здесь.
В здании тепло, на улице ощутимый минус.
— Выше пошли. Там места больше.
— Больше, чем здесь? — у Шастуна снова округлились глаза. Огромные пространства вызывали восхищение.
— Много вопросов. Вон лестница, поднимайся. — Арсений кивнул в направлении закутка, где, видимо, был подъем. — Я отойду. — собрался уходить, но вспомнил, что Антон ребёнок и наверняка полезет куда-нибудь. — Ты придёшь, сядешь там куда-нибудь и будешь ждать. Никуда не пойдёшь и ничего не будешь трогать.
Антон кивнул, поймав опять этот жуткий взгляд. Да, Арсений обеспечил ему безопасность, но вполне может сделать что-то сам. Застрелить, например, как и обещал.
Попов завернул в один из цехов, а мальчишка зашагал по лестнице. Вот она-то доверия не вызывала. Совсем. Хлипкая цементная конструкция грозилась треснуть где-то в середине прямо под длинными ногами.
Снизу что-то зашуршало.
«Крысы» — подумал Антон, но для крысы шуршание было слишком громким. Он стал переставлять ноги быстрее.
Несколько быстрых шагов за ним и дыхание в спину. Шастун нервно сглотнул. Это было что-то непонятное, ниже человека и всяко выше кошки. У него горячее дыхание, шумное.. Оборачиваться страшно. Сожрёт.
—  Був! — гаркнуло что-то, толкнув Антона вперёд лапами. Тяжёлая туша приземлилась прямо на его спину, надавливая когтями.
— Ааарс! — завопил Антон, зажмурившись.
Арсений должен был спасти. Он же не даст ему сдохнуть просто так? Не даст? Или...так было надо? Это входило в планы и так Арсений захотел от него избавиться, чтобы не пачкать руки?
На затылок Антона капнула густая слюна.
— АРСЕНИЙ!
— Ну-ка фу. — властный голос из-за спины тут же снял тяжесть со спины мальчишки. Лапы встали рядом и из огромного тела сново вышло:
— Бвуф!
Антон быстро встал и спрятался за широкую спину Попова, уткнулся лбом в его затылок, даже не взглянув на то, что его только что придавило. Арсений вздохнул.
— Ты ещё и собак боишься?
— Каких собак?
— Точно приёмный. — Попов поправил причёску. — Я думал, что-то случилось, а ты хернёй маешься.
Антон вынырнул из-за его плеча и посмотрел на монстра, мирно сидящего на ступени.
Собака!
— Ебалай, или как таких называют.. — задумался Шастун.
— Ебалай – это ты. — Арсений отмахнулся от мальчишки и сам пошёл наверх. — Собака – алабай.
Антон вздохнул. Да, он действительно ебалай.
Собака смотрела на него большими добрыми глазами и шевелила остатками обрубленных ушей, высунув язык.
— Бвуф!
— Что-то, ну-ка цыц. — уже со второго этажа крикнул Арсений и собака замолчала. — Иди сюда.
Антон не понял – кого он позвал, но собака затопала наверх, шкрябая длинными когтями ступени, и он пошёл за ней.
— Почему «что-то»?
— Потому что его так зовут. — Арсений наконец снял пальто и повесил на стул.
— Странное имя для собаки. Да и вообще для кого угодно. — рассудил Шастун.
— А чем оно хуже Бобика, Жульки или Барса? Такое же имя.
Спорить было незачем. Арсений прав, такое же имя, как и любое другое.
— Почему он не живёт у тебя?
— Потому что у меня живёшь ты. — хмыкнул Попов, закатывая рукава атласной чёрной рубашки.
Антона снова назвали собакой. Завуалированно, но назвали. Вот так вот.
— И тут я бываю чаще, чем в квартире.
Арсений даже не называет её домом. Скорее он эту царь-развалину так окрестит.
Что-то интересовался мальчишкой и тёрся рядом, обнюхивая ноги.
Антон робко протянул ему руку. Большой шершавый язык слизнул с неё пыль, собранную с лестницы, и пёс завилял хвостом. Кудрявый оленёнок ему понравился.
— Шастун, ты черепаха. — констатировал Попов. — Иди сюда.
Шаст промолчал, сделал несколько шагов вперёд и встал, не зная, куда девать руки. Сложить на груди – неуважение, опустить – неудобно, убрать за спину – чувство беззащитности прижимает, поэтому он просто кладёт их в карманы.
— Показываю. В следующий раз, когда кто-то на тебя быкует или хотя-бы замахивается, берёшь его за плечо, — Арсений сопровождал все свои слова действиями. Сейчас его ладонь легла на Шастуновское тощее плечо, — подтягиваешь ближе и долбишь коленом в нос. — Он резко наклонил Антона вперёд, и нога его замерла в паре миллиметров от напуганного лица. Шастун вздрогнул и попытался закрыться руками. — Я не бью, не бойся. — Попов отпустил его, и мальчишка отступил назад. — Это, когда уже конфликт очевиден. Всегда старайся избегать и маскировать его. Не напирай в ответ.
Со стороны Арсений выглядит, как заботливый отец, который учит чему-то незадачливого сына.
— Если агрессия только зарождается, то ладонь лодочкой, – показал, — и в ухо прямым и жёстким ударом. Это его оглушит и ты сбежишь. — Рука остановилась в миллиметре от шарахнувшегося мальчишки. — Без замаха. Ты не сможешь сделать это незаметно, он увернётся и первым ударит.
Попов показал, как делать не нужно: оставил назад опорную ногу, отвёл плечо и замахнулся так же. Антон успел отшагнуть.
— Можешь пальцами ударить по глазам. Сверху вниз, резко, но расслабленной рукой. В противном случае застрянешь где-то на надбровной дуге и он пробьёт тебе солнечное сплетение.
— А что это даст-то? Они же не выпадут.
— У тебя нет задачи убить его. Тебе нужно просто быстро уйти, пока он будет смотреть мультики.
Арс провел по векам осторожно, но быстро.
— Видишь?
— Вижу. — Шастун проглотил слюну. Кадык прыгнул вверх и снова опустился. Перед глазами правда замелькали огоньки.
— Или в кадык бьёшь. Пространством между большим и указательным пальцем. — он взял руку Антона и кончиками пальцев провёл по складке между пальцами, поясняя наглядно. Резким движением, в попытке показать, он задел слегка сильнее, чем планировал. Антон закашлялся и схватился за горло. Больно.
Арсений моментально перехватил его руки и развёл в стороны, зажал чуть ниже пальцем и мальчишка смог вдохнуть.
— Жив?
— Ты сдурел? Больно вообще-то..— Антон пытался отдышаться, прикрыв глаза.
Арсений понимал, что вина только его. Рука соскользнула. Хорошо, что он не убил хрупкого мальчишку. Ещё немного и сейчас бы Шастун не стоял, а лежал перед ним не в самом жизнеспособном виде.
Попов не умеет извиняться, но как-то..совестно, что-ли.
— Что я могу сделать? — он интересуется, искренне надеясь как-то загладить вину. С ним вообще это слово не вяжется.
Если честно, он надеялся, что Антон попросит денег или просто купить что-то.
— Да я ебу? Мама обычно целовала в детстве.. — мысли в слух, просто мысли в слух.
Арсений поднял брови, но поскольку ничего больше Антон не сказал, он потянул его ближе к себе за запястье.
— Наклони голову назад, — даже сейчас Арсений остался собой, с сильным, покоряющим голосом.
Шастун так привык слушать то, что ему говорит Арс, что отклонил голову, не задумываясь. Попов коснулся его шеи губами. Ну а почему нет? Он жил в интернате и не верит в розовые сопли, но вдруг это  поможет?
Антон вспыхнул красным.
— Ты..чего?
— Пытаюсь имитировать мать. — отшутился Арс, ещё раз целуя чуть ниже кадыка.
Мальчишка прикусил губу. Шея – эрогенная зона, которую никому трогать нельзя, но, почему-то, Антон разрешил. Видимо, из-за шока он просто не стал противиться.
— А..арс, всё, лучше уже, — он упёрся руками в его грудь и слабо толкнулся.
Арсений не держал.
Красный, как рак, Шастун отвернулся к окну.
— Ё..— выдох, — не делай так больше.
— Как скажешь, — пожал плечами Арсений, и сел на кресло, стоящее в углу.