другое прошлое

38

Прошло уже несколько минут, а вся сижу и смотрю на то, что должно изменить мою жизнь навсегда. В этом не было сомнения. Но вот как? Что меня ждёт в этих строчках? Слова прощания? Или.. О чем-то большем, о том, о чем мечтать боялась, но мечтала. Да, мечтала, черт побери!

Беру конверт в руки, рву бумагу, секунда и в моих руках оказываются коричневые листы, исписанные чернилами. От первых слов ёкнуло сердце, стало жарко всем телом, а ноги холодели.

«Любимая, единственная моя Дженни. За этот год я написал две тонны писем для тебя, а может и больше. Но каждый раз рвал и жёг бумагу. Нет, не существует слов, через которые я бы смог передать тебе свою любовь. Все фразы для меня сплетаются в одну, единственную, что даёт мне силы жить. Я верю, что мы можем быть вместе.

Сначала это было только призраком, мечтой, моей ежедневной болью. А потом я понял, что начинаю сходить с ума, также как и отец когда-то. Что начинаю искать виноватых, вместо того, чтобы искать выход.

Тогда я прозрел. Я перевёз Бёртона в наше имение в Уэльсе вместе со всеми его досочками и даже гвоздями. Мы подняли всю его старую библиотеку, нашли ту самую машину.

Никто из нас не знал, чего мы ищем. Даже идеи не было. Была жажда, бесконечная жажда найти лазейку в стихии времени. Ни разу я не допускал мысли, что наша встреча просто случайность. Так не могло быть.

И мы нашли, Дженни! Мы нашли закономерность временных искривлений! Я не стану описывать тебе всё это, ниже будет письмо от Бёртона, где он рассказывает всё подробно.

Скажу одно. У нас есть шанс быть вместе. И мне не важно, сколько времени пройдёт до этой встречи. Я буду ждать тебя каждую секунду.

Вернись ко мне, Дженни».

Удивительно, но я не заплакала. Совсем нет. Наоборот, прижала письмо к лицу, вдыхая аромат бумаги двухсотлетней давности. У нас есть шанс! Мы будем вместе! И кто бы сейчас узнал в улыбающейся до ушей девушке вечно хмурую и депрессивную личность. Нет уж, больше никогда такой не буду

Хватаю следующие страницы и жадно впитываю текст. Но по мере чтения, хмуриться всё же пришлось. Бёртон писал сумбурно, перепрыгивая с мысли на мысль, но всё же стало понятно одно - предполагаемое окно откроется не раньше августа 2023 года, а это ещё почти три года! Опять накатило уныние. Три года! Это же очень много! А если не сработает? Нет, эту мысль нужно гнать от себя всем, чем можно. Сработает.