Hassliebe | liskook

чᴀᴄᴛь 2: онᴀ. ᴦᴧᴀʙᴀ ɪᴠ

Лалиса сидела на чемодане и с грустью смотрела на окружающих ее людей. Думала ли она, что все будет таким, какое оно есть сейчас? Нет, конечно же, нет.

На днях объявили о депортации из гетто - была начата операция по депортации многих евреев в близлежащие концентрационные лагеря, - поэтому сейчас сотни людей вторые сутки сидели на раскаленной солнцем земле возле железнодорожной станции и думали о том, что ждет их впереди. Лиса с мамой была в числе этих людей - они попали во вторую депортацию.

В ее голове так и не укладывалось, что все то, что произошло с ними за эти годы, - правда, что все это реальность, жестокая реальность. Лалиса отказывалась верить в такую нечеловечность, что такое вообще возможно. Ей очень хотелось проснуться в один момент и осознать, что это был сон, всего лишь глупый и страшный сон. Но, к сожалению, все это было более чем реально.

С первых дней, как немцы заняли Краков, все-таки выяснилось, что Лалиса с матерью еврейки. Уже тогда девушка поняла, что их не ждет ничего хорошего, но все равно пыталась найти какой-то выход. Когда же в ноябре вышел приказ, что все евреи, начиная с двенадцатилетнего возраста, обязаны носить опознавательные нарукавные повязки со звездой Давида, Лиса поняла, что теперь для нее нет никакого выхода.

Жизнь в гетто хоть и была трудной, но Лиса с матерью справлялись. Может, если бы они сохранили связи со старыми знакомыми, то им было бы немного легче, но ни с кем они больше не общались. На первых порах они еще пытались продолжать общаться с Иго Сымом, надеясь на его помощь, но после новости о том, что он способствовал аресту Ханки Ордонувны и многих бывших партнеров по театру и кино, все связи были с ним порваны. Поэтому им приходилось выживать самим.

За эти почти три года Лиса поняла многое, став чуть ли не совершенно другим человеком. Жизнь в гетто научила ее тому, что если тебе предлагают какую-то работу, то за нее сразу же надо браться, какой бы они ни была, потому что иначе можно просто умереть с голоду.

Солнце слишком сильно стало слепить, поэтому Лалиса закрыла глаза и спрятала лицо в ладонях, упершись локтями в колени. Ей до ужаса было жарко и нестерпимо хотелось пить, но флягу с водой она не доставала - не хотела, чтобы другие видели, да еще и на потом нужно оставить, ведь явно в поезде им предстоит долго ехать.