Hassliebe | liskook

ᴦᴧᴀʙᴀ ᴠɪ

Лалиса стояла, устало прижавшись к горячей стенке вагона для скота, - она даже не могла присесть на пол, потому что под ее ногами лежало тело какого-то человека, возможно, уже мертвого. Со всех сторон на нее напирали люди - такие же как она, вымотанные и задыхающиеся от невыносимой духоты. Такие же евреи, как и она.

Спастись в Варшаве Лалисе так и не удалось - кто-то выдал ее. Попала в число тех тридцати шести тысяч, которых увезли в сентябре в лагерь.

На следующий день после ее приезда, Милош с Яном попрощались с ней - им надо было ехать назад в Краков. Лалиса стояла у окна и смотрела на размытое отражение Милоша в стекле, пока он неловко мялся у двери.

- Обещаю, - сказал тогда Милош, - мы увидимся с тобой через пару дней. А сейчас надо ехать...

- Я понимаю.

- Лалиса, - он подошел к ней сзади и положил ладонь на плечо, чуть сжав, - ты...

- Буду осторожна, - закончила она за него фразу и вздохнула, закрыв глаза.

- Именно, - прошептал Милош и обнял ее за плечи. - Мы вернемся через пару дней, и я сделаю все, чтобы увезти тебя как можно дальше.

- А что мне делать эти несколько дней? - так же шепотом спросила девушка. - Когда ты скрываешься, часы превращаются для тебя в столетия. Ты не представляешь, что это такое... Просто сидеть и ждать чего-то. А что ждет тебя впереди? Ты и не знаешь... Просто ждешь... Устаешь ждать, но насколько хуже было бы, если бы ждать стало нечего.

- Лалиса, в обед приедут люди из сопротивления, увезут тебя и спрячут. Это не больше, чем на три дня. Просто подожди три дня, прошу...

- А потом ты приедешь...

- А потом я приеду. И все закончится, обещаю.

Милош ушел, даже не попрощавшись с ней. Тихо закрыл за собой дверь; через две минуты зашумел двигатель их машины. Лалиса отошла от окна и взглянула на документы, которые для нее на столике оставил Милош. Мария Щепаняк, двадцать два года, родилась в Варшаве - вот, кем теперь была Лалиса Манобан.

То утро было для нее грустным. Одной из причин был отъезд Милоша, с которым она не могла ничего поделать, кроме как смириться. Второй же причиной были грустные мысли и воспоминания о былом, которые настойчиво лезли в голову. Девушка вспоминала Краков, как она пела в ресторане, как она устраивала музыкальные вечера, как ей пророчили славу Марлен Дитрих. Она была по-своему известна, она всем нравилась, к ней были добры... А что сейчас? Она прячется в подвалах и на чердаках, она бежит и сама не знает куда, она никому не нужна, кроме Милоша. Хотела ли она вернуться в ту роскошную жизнь, к которой привыкла в юности? Конечно же, хотела. Да только наши желания, к сожалению, не всегда совпадают с нашими возможностями...