В тайне от матери

Прогулка по замку, не покидая фабрику

Карл смотрел на фото Альсины, озлобившись комкая исписанные листы. Лицо вампирши надменно смотрело с фото и будто прожигало своим взглядом разозленного изобретателя. Казалось, что именно сейчас оно оживет и назовет его ребенком. Карл вскинул руку, притянув штык-нож, воткнутый в стену позади. Он со всей силой вонзил его в лоб Димитреску и разъяренно вздохнул. Нужно было что-то придумать, как-то насолить этой великанше. Как бы Гейзенберг не пытался что-то придумать, то идея ему казалась либо идиотской, либо непродуманной. Он знал, что Димитреску неглупая женщина, и может предугадать многие его уловки. Слишком хорошо они друг друга знали.

Гейзенберг резко опустился на стул и пододвинулся к столу, взял карандаш и лист. Он знал все слабые места этой женщины, но все же ему казалось, что он что-то упускал. Чего же еще он может не знать о ней? Она высокая богачка-вампирша, которая живет в своем огромном замке с тремя дочками — такими же кровожадными, как и мамаша, — делает вино из крови и ненавидит деревенских девушек. Что с ней может быть не так?

— Пустить робота в замок для того, чтобы разнес погреб...не то, — лепетал он, постукивая карандашом по листу. — Накидать болтов в бочки с вином...я так уже делал...

Он откинулся на спинку стула, тяжело вздохнув. Внезапно снизу раздался рев мотора и скрежет.

— Как же ты заебал, — Карл машинально встал со стула и подошел к люку. Рванув крышку на себя, он рявкнул вниз:

— Завали свой пропеллер нахуй! Я думать пытаюсь!

Механизм снизу издал гулкий звук, не прекращая раздражать Гейзенберга.

— Я тебе сказал заткнуться, блять! Или поговорить захотелось? — Снова заорал Гейзенберг. — Если бы ты был моим сыном, я бы тебя прутом нахуярил!

Он с размаху захлопнул люк и снова сел за стол. Ребенок. Внезапно Гейзенберга осенило. Он снял фото Альсины с доски и посмотрел на нее.

— Так у тебя же дочки есть, — он улыбнулся и смял фото. — Странно, что ты их с собой не таскаешь. В чем их секрет?

Он крепко сжал карандаш и начал что-то чертить, судорожно выводя линии. Изобретательский запал поглотил его, перед глазами стояло то, что он хотел сконструировать.

— Я это выясню.

***

Гейзенберг снова осмотрел свое изобретение. То, что у него получилось в итоге, вызывало сомнения. На чертеже изобретение казалось лучше, чем в жизни. Не было той упорядоченности, которую прорисовывал карандаш на бумаге, а само творение напоминало груду металлолома.