В тайне от матери

Гейзенберг пишет письмо eins

— Хоть что-то у меня получилось.

Гейзенберг разбирал паука. Треснувший объектив, торчащие провода и погнутые детали — противная девчонка доигралась не только до того, что повредила летательный механизм, но и до того, что сломала объектив. Видимо, техники она никогда не видела .

Отсоединив пропеллер, Карл вскинул руку, приподняв деталь над столом.

— Безнадежно. Ты все равно херовое изобретение, — резкое движение руки, пропеллер взмыл в воздух и с грохотом упал в деревянный ящик.

Снизу снова заревел генератор.

— Опять, — Гейзенберг ударил кулаком по столу.

— Да заткнись ты нахер! Я занят!

Генератор замолчал, а в стороне раздался короткий звон. Гейзенберг быстро встал и пошел в сторону, откуда донесся звук. Он вошел в отдельную комнату, где расположил фотолабораторию. В заполненной красным светом комнате и заставленной реагентами и тазами с проявочной жидкостью на веревке висели три фотокарточки. Все, что смог снять созданный дроид, теперь находилось у него. Но за качество отснятого Гейзенберг почему-то переживал. Он думал, что если девчонка сломала объектив, значит могла и повредить пленку. Он любил проверять содержимое изобретение по несколько раз, дабы убедиться в незначительности поломки. Несмотря на то, извлеченная пленка оказалась целой, он все равно переживал. Ему очень хотелось снова посмотреть на дочерей Альсины. Ему нужна одна из них.

— Вот вы и готовы.

Гейзенберг аккуратно отцепил фотокарточки и вынес из комнаты. Разложив на столе полученные фото, он начал вглядываться в лицо каждой из них. На первом фото та самая рыжая безумица, которая выкинула из окна канареек. Гейзенберг поежился при взгляде в ее бешенные глаза. Он брезгливо отложил фотографию в сторону. Даниэла пугала его.

— С тобой, ебанутая, дел не имею.

Пригляделся ко второй. Игривое и хищническое лицо Кассандры вызвало отвращение. Он чувствовал в ней конкуренцию. Не могло быть более садистичной женщины по его мнению.

— Отпадаешь. Конкурентов не терплю, — он отложил фото и принялся за следующее.

Красивая девушка с задумчивым видом смотрела в камеру. Создавалось впечатление, что она вот-вот готова заплакать. Гейзенберг всматривался в ее фото. Он знал, что дочки Димитреску отнюдь не ангелочки, но именно Бэла казалась на первый взгляд такой невинной и нежной, что ему не хотелось воображать, какая она в момент охоты на очередного мужчину для мяса и крови. Из деталей, которые он запомнил во время слежки, это золотые волосы. Еще до войны и до похищения его Мирандой он всегда интересовался блондинками. Слишком избитые стандарты, с одной стороны. Но почему-то именно Бэла привлекала его.