Нелюбовь сероглазой королевы | Виолетта Малышенко

38

2 июня 21...

Экзамены... Все разговоры и мысли только о них. Консультации, зубрежка... Невыносимо!
Виола на днях сдает химию. Но со стороны кажется, будто это совсем ее не парит.
– Поделись хоть капелькой своей уверенности, – попросила я, когда мы, сидя в моей комнате, готовились к русскому языку.
– Почему капелькой? – удивилась Ви. – Я могу тебе ее много отсыпать. Ты, кстати, знала, что уверенность передается только через поцелуи?

7 июня 21...

Весь день мы с девчонками провели в торговом комплексе. Подготовка к выпускному идет полным ходом. Было полезно отвлечься от учебников, из-за которых голова уже пухнет...

10 июня 21...

Папа внезапно приехал. Я так крепко спала, что не услышала, как он звонит в дверь. Обнаружила его на кухне, когда зашла в пижаме за чашкой кофе. Протерла глаза, думала, мне это приснилось. Ведь он должен был появиться в нашем городе только пятнадцатого...

Родители сидели молча за столом. У каждого в руках – по чашке чая.
– Доброе утро, – хрипло проговорила я.
Отец сразу обернулся:
– Катя!
Встал из-за стола и подошел ко мне. Крепко обнял. Я почему-то продолжала стоять истуканом, не обняв его в ответ. Такой родной запах... Мы не виделись почти год.
– Здравствуй, доченька! – проговорил он, уткнувшись мне в макушку.
– Здравствуй, папа, – ответила я, выглядывая из-за его плеча.
Всматривалась в лицо мамы, не плакала ли она снова... Но она сидела за столом с невозмутимым видом. Только когда папа бросился ко мне с объятиями, до белых костяшек сжала в руке чашку. Значит, волновалась.
Отец внимательно рассматривал меня:
– Совсем взрослая стала! – произнес он.
Фразу о том, что я – совсем взрослая, слышу примерно с пяти лет...
– Ты надолго? – спросила я, когда мы уселись за стол.
– До пятнадцатого, – ответил папа. – Пришлось немного передвинуть даты отпуска...
– А вещи где?
– В гостинице.
В гостинице... Как ножом в сердце. Мать, закашлявшись, поднялась:
– Ладно, я пойду в... свою комнату. Общайтесь. Давно не виделись.
Я проводила маму жалостливым взглядом. Она до сих пор в случившемся винит только себя...
– Катя...– неуверенно начал отец. – Рассказывай.
Мы так долго не виделись... И у каждого столько нового. Да еще такого, что переворачивает жизнь с ног на голову.
– Что рассказывать? – грубовато поинтересовалась я. Совершенно не была морально готова к разговору с отцом. – Экзамены сдаю.
– Иностранный язык уже был?
– Был. Вчера.
– Ты готова к переезду? – спросил папа.
– К переезду? – растерянно откликнулась я.
– Да! Ты ведь так о нем мечтала...
Это правда. Еще в начале учебного года сетовала на то, что надо было раньше забрать документы из гимназии и переехать к отцу. А теперь его вопрос показался каким-то диким и пугающим.
– Учеба за границей, больше перспектив в будущем... – продолжил он.
– Но я не хочу!.. – воскликнула я, перебив отца.
– Не хочешь? – озадачился папа.
Я замотала головой... А мама, тетя Маша... Виолетта?
– Здесь моя семья, – ответила я. – Там – твоя.
Отец нахмурился.
– Беседа с тобой дается мне очень тяжело... – он вздохнул. – Понимаешь, Катя, так случается, что даже самые сильные чувства проходят со временем... А ведь еще надо учитывать расстояние между двумя людьми...
– Понимаю, – встряла я.
– ...и взрослый человек может внезапно влюбиться, как мальчишка...
– Обманывая при этом другого взрослого человека, – снова перебила я, имея в виду маму.
– С Олей мы все выяснили, – заявил он.
– А со мной и выяснять ничего не надо, – пожала я плечами. – Брось, пап. С моей стороны не будет никаких истерик. Ты слинял от нас три года назад. Короткие наезды домой и редкие звонки – этого достаточно, чтобы остыть и принять все не так болезненно. В глубине души я давно смирилась, что нашей семьи нет. И окончательно все поняла на Новый год, когда ты нас не навестил. Да и была ли она – семья? С вашими вечными совещаниями, отчетами, командировками... Мне часто не хватало родительского тепла.
Папа изменился в лице.
– Не знал, как тебе сказать... Но раз уж мы больше друг от друга ничего не скрываем...
Я насторожилась и отодвинула чашку кофе.
– Я продал добрую половину акций. Летом я ухожу от дел.
Некоторое время я молчала, переваривая информацию.
– Из-за... нового ребенка?
В горле пересохло.
– У меня должен быть второй шанс, – произнес отец. – Ты взрослая девочка, должна понимать.
Шум в голове. Не очень приятно осознавать, что ты – всего лишь неудавшийся проект своих родителей. И опять это ненавистное «взрослая» из уст отца. Слово, которое будто мокрый песок скрипит на зубах.
– Думаю, я неверно выразился, – растерянно произнес папа, видя, как я изменилась в лице.
– Да, пожалуй, – согласилась я. – Хотя есть ведь такая поговорка – первый блин комом.
– Катерина, я другое имел в виду... Безумно виноват перед тобой. Мы мало проводили времени вместе, зато когда были рядом, как весело нам было, помнишь? Наши поездки на Майорку...
Папа накрыл мою руку ладонью:
– Приезжай к нам после экзаменов? И оставайся до сентября.
– Не этим летом, – покачала я головой. – Прости, так быстро познакомиться с твоей новой семьей я не могу. Не готова! – и честно добавила: – И пока не хочу.
– Ясно, – проговорил он, а я заметила, как нервно задергался его кадык. – Конечно. Извини.
– Может, на следующее лето, – неуверенно промямлила я. – Через год... или два.
– Но хоть приедешь?..
– Приеду.
Я встала из-за стола, не в силах больше продолжать разговор. Отец пробудет в городе до пятнадцатого... Успеем еще провести вместе пару часов.
– Ты точно не хочешь переезжать? – спросил он, когда я собиралась выйти из кухни.
– Я не оставлю маму, – обернувшись, ответила я. – Второй шанс должен быть не только у тебя.
В коридоре я сразу заметила родительницу, которая, кажется, отпрянула от двери в последнюю секунду. Теперь мама поправляла картину на стене. Как в кино...
– Подслушиваешь? – кисло улыбнулась я, направляясь в свою комнату.
Мать последовала за мной.
Зайдя в спальню, я рухнула на кровать. Мама осторожно прилегла рядом и обняла меня.
– Да, я все слышала, – вполголоса сказала она и погладила меня по спине.
Я молчала, стараясь не разреветься. Хотя от ее шепота сдерживать слезы было очень трудно.
– Девочка моя... Для меня ты всегда будешь маленькой.

16 июня 21.

Проводила отца. Впервые в жизни мне хотелось, чтобы он уехал как можно скорее. Сколько бы ни уговаривала себя, что мне абсолютно все равно и я его простила... Нет. Не простила. В аэропорту я честно ему в этом призналась.
– Да-да, – рассеянно кивал он, стараясь не встречаться со мной взглядом.
– Пока! – я подтолкнула его к стойке регистрации бизнес-класса. – Не люблю долгие прощания.
Отец шагнул ко мне и крепко обнял. Сперва я замерла, но затем все-таки решилась обнять его в ответ. Тогда он еще крепче прижал меня к груди, уткнувшись носом в мои волосы.

– Я приеду на твой день рождения, – хрипло произнес он.
– Если у тебя получится... – неуверенно отозвалась я.
Но теперь считать дни до его приезда точно не буду.
Папа направился на регистрацию, а я, ни секунды не задержавшись в аэропорту, выскочила на улицу.
По пути к дому мамин водитель то и дело поглядывал на меня в зеркало заднего вида. А потом решился на вопрос:
– В этом году Александр Владимирович в июне прилетел... Думал, он к шестому августу приедет... Как раньше.
Он ничего не знает. Ладно, у родительницы не должно быть душевных откровений с персоналом. Интересно, а остальные в нашем окружении в курсе? Мамины друзья, коллеги, бабушка...
– У папы теперь другая семья. Мы с мамой остались вдвоем, – резко проговорила я, глядя в окно на мелькающие высокие сосны. – Как раньше уже точно не будет.

18 июня 21...

Люблю лето. Июнь почти так же хорош, как и обожаемый мной сентябрь. Только прелести у этих месяцев разные.
Я распахнула окно, чтобы насладиться тем, как солнце прячется за горизонт. В комнату тотчас проник теплый, нагретый за день воздух. И небо над рекой – розовое-розовое.
Виолетта, прогуливаясь по набережной с Вуди, заметила меня. Еще бы не заметить, когда специально вглядываешься в окна чужой спальни. Я поудобнее устроилась на подоконнике и приветливо помахала девушке. Малышенко остановилась у клена и, сложив руки рупором, выкрикнула:
– Тринни! Я тебя люблю!
Вуди, довольный выходкой хозяйки, начал носиться вокруг Малышенко.
– Ка-тя! – Ви перекрикивала шум вечерних машин. – Люблю! Тебя!
Прохожие косились на девушку, а затем с улыбками переводили взгляд на наши окна...
Мне семнадцать. Я влюблена. И очень счастлива. До одурения.

______________
Конец. Щас все начнут меня мысленно посылать но мне похуй