У смерти твой голос

глава,11

Держась за руки, мы зашли в Йемтео. Сумерки сгущались с каждой минутой, в воздухе деловито проносились ночные насекомые, пахло цветами - пьянящая летняя ночь. Я никогда еще не видела Йемтео в темноте, тут всегда работает уличное освещение, чтобы туристы могли любоваться историческими домами в любое время суток.
Я почувствовала себя в эпохе Чосон, но не стала говорить этого вслух. Наверное, мы должны прокрасться в деревню тихо, и Чон Мин устроит ловушку для Гиля, иначе что мы тут делаем? Чон Мин шел спокойно, будто темнота ему нипочем, и мне с ним тоже было спокойно. Наверное, так люди чувствуют себя в присутствии любимых: тепло и безопасно, что бы вокруг ни творилось. И все это я чуть не потеряла из-за мамы!
Без света я едва угадывала знакомые места, мимо которых мы шли. Книжный магазин Story, на ступеньке которого по-прежнему белела хризантема. Конфуцианский храм и лестница, ведущая к нему. А вот и мой салон - как я по нему соскучилась! Но мы до него не дошли - свернули налево, во двор гостиницы, сварливая хозяйка которой нажаловалась на меня родителям. Чон Мин открыл незапертую дверь и вошел.
За дверью находилась просторная комната. Чон Мин прошелся по ней, зажигая напольные светильники в виде фонарей эпохи Чосон. Они подражали мерцающему пламени свечей, но работали на батарейках, так что включились и без электричества. Вопрос только, откуда Чон Мину это знать? Что, уже и сюда в своем расследовании успел наведаться? Я осмотрелась. Раздвижные двери, пол из лакированных досок. Красиво! Я сюда ни разу не заходила, и тут оказалось куда уютнее, чем можно было предположить по хмурому лицу хозяйки. Действительно, как будто в прошлом оказываешься. Не зря люди дорого платят, чтобы здесь остановиться.
В середине комнаты стояла низкая жаровня, вокруг лежали подушки - видимо, место отдыха для гостей, которые только что приехали. Жаровня выглядела очень натурально, но Чон Мин нагнулся, нажал кнопку на дне, и в ней тут же начали красиво тлеть искусственные угли.
Это было такое странное место для засады, что мне на секунду показалось: все, забыли про маньяка, у нас просто свидание. Я еле подавила смешок.
- Мы же на частную собственность проникли! - прошептала я. - А если с полицейским, то не считается?
Чон Мин в ответ даже не улыбнулся. Он сел на подушку, скрестив ноги, и жестом пригласил меня сесть рядом. Я опустилась на подушку с чувством, что мы играем в какую-то игру. Мы сидели и просто искоса смотрели друг на друга.
- И что? - спросила я.
- Подождем, - сказал Чон Мин.
- С чего ты взял, что он сюда придет? - Я всем телом развернулась к Чон Мину и требовательно уставилась на него. Не очень-то приятно быть в полном неведении, когда рискуешь жизнью. - Да, сейчас как раз то самое время между девятью и полуночью. Ты решил заманить Гиля, используя меня как наживку. Но, серьезно, как он узнает, что идти надо именно сюда?
- Потому что здесь мы и договорились встретиться, - произнес голос у нас за спиной.
Нервы у меня были на пределе, и я дернулась как ужаленная. У раздвижных дверей, ведущих на улицу, стоял Гиль - я узнала его даже в скудном свете фонарей и жаровни. Уже не в ханбоке - переоделся в джинсы и просторную черную рубашку. Я подвинулась ближе к Чон Мину. Гиль расслабленно зашел и сел на подушку напротив нас, уронив руки на колени. С интересом оглядел нас.
- О, ты поймал меня, инспектор Чан. Это ловушка? - с веселым интересом спросил Гиль.
Я встревоженно взяла Чон Мина за руку и сжала ее. Рука была неподвижной и вялой, он не сжал мою в ответ. Похоже, вся его энергия уходила на то, чтобы убийственным взглядом смотреть на Гиля. Видимо, Чон Мин хотел разговорить его, заставить признаться в убийствах. Может, у него даже диктофон был включен. Я молчала - не хотела мешать Чон Мину меня защитить. В этом ведь и прелесть того, что у тебя есть парень. Он сказал довериться, и я доверилась.
- То, что она здесь, это, конечно, странно, - сказал еще один знакомый голос. - Я смущаюсь.
Освещен был только центр нашего круга, остальное терялось в полутьме, кто угодно мог подкрасться. Я вздрогнула, крепче вцепившись в Чон Мина. Через свитер я чувствовала, как он часто дышит. Ему тоже было страшно.
Бармен, с которым мы целовались, бармен, который был нашим подозреваемым, спокойно зашел и сел на свободную подушку. Я ошарашенно глянула на Чон Мина, сама не заметив, когда успела прижаться к нему всем телом.
- Еще кто-нибудь придет или это все? - спросила я, пытаясь перевести все в шутку.
Бармен весело подмигнул мне - не с издевкой, а просто как будто у него хорошее настроение - и не ответил. Он был одет в ярко-красную футболку с логотипом какого-то спортивного клуба. Браслеты привычно позвякивали у него на запястьях.
- Ты все-таки видел тех девушек... - пробормотала я. Хоть что-то начало проясняться. - Вы с Гилем сообщники. Он знакомился с девушками в твоем баре, а ты его прикрывал. Или вы вместе их убивали?
- Неглупо, - охотно кивнул Гиль. - Жаль, что все неверно.
Я уткнулась подбородком в плечо Чон Мина, обтянутое шерстяным свитером, - хоть какой-то островок нормальности посреди этой безумной встречи.
- Печальная картина, - сказал еще один вошедший человек.
И вот это было уже совершенно необъяснимо. Я проводила взглядом жениха О Су Джи, третьей жертвы. Со времени нашей беседы на ступеньках книжного он определенно утешился - лицо больше не опухшее от слез, спина ровная, волосы хорошо пострижены. Его белоснежная рубашка была такой чистой, что едва ли не сияла в полутьме.
- Вы... это все-таки вы убили свою невесту? - пролепетала я. - Чон Мин был прав, он же подозревал вас... Вы что, все трое в сговоре?
- Ну почему же трое? - Гиль весело посмотрел на дверь. - Привет, садись.
Я не стала оборачиваться - просто слушала приближающиеся шаги, почему-то испуганная ими до дрожи. Четвертый посетитель сел на подушку рядом со мной. Сначала я увидела его колени, обтянутые коричневыми брюками. Потом пиджак и галстук, и мне уже не нужно было смотреть выше, чтобы понять, кто это. Но я все равно посмотрела ему в глаза.
- Папа, ты что? Почему ты... ты их знаешь?
Мой отец невесело смотрел на меня.
- Все же вот так... - пробормотал он. - Мне очень, очень жаль.
А мне было очень, очень страшно. Чон Мину я, кажется, уже чуть руку не оторвала.
- Вот теперь все в сборе, - сказал бармен. - Ну что, начинаем?
- Вы какой-то культ? - спросила я, из последних сил пытаясь собрать все это в логичную картину. - Это... это что, реально были ритуальные астрологические убийства? Вы собираетесь все вместе и приносите девушек в жертву?
- Если бы ты не вмешался, я бы забрал другую, - с тихой, затаенной яростью сказал Чон Мин.
Я по привычке подумала, что такой затаенный, внезапно взрывающийся гнев характерен для древесной стихии, а потом спохватилась - ничего удивительного. Мысли о том, что он такое, никак не удавалось дойти до меня по-настоящему. Наверное, если я поверю, что он не человек, то просто сойду с ума. Лучше не думать.
- Судьба выбрала тебе эту, - не сдавался Гиль. - Ты поставил под угрозу весь цикл, козел. В той было меньше силы для тебя, а может, это вообще не помогло бы. Уж извини, что не дал тебе выкрутиться, но договор этого не принял бы, судьба бы психанула. Совсем рехнулся! - Гиль полыхнул взглядом в сторону моего отца. - И ты ему подыгрывал! Это против договора - прятать жертву.
Все молчали, и он снова повернулся к Чон Мину:
- Ну все, теперь разобрались. Ты привел ее сюда, чтобы мы заставили тебя сделать то, что ты должен, потому что сам себя ты заставить не в состоянии. - Он встряхнул его так, что у Чон Мина голова мотнулась. Тот не сопротивлялся. - Вот мы и заставляем. Не беси меня, иначе я грохну ее просто так. Она отсюда не выйдет, так что давай-ка разберись с ней сам, окей?
- Пора бы уже, - проворчал бармен. - Полночь не за горами.
Гиль встал и посмотрел на меня. В полутьме он возвышался надо мной, как великан.
- А вы, предсказательница... Вы же любите все валить на судьбу, так примите свою. Все, идите, комнату вам приготовили.
Комнату.
- Пап, - сказала я, не в силах оторвать взгляд от своего отца. - Та девушка... студентка... Ты с ней переспал? А потом убил ее?
Отец коротко кивнул, и я как-то обмякла. Он сделал это, а потом пришел домой и сел смотреть со мной и мамой телевизор. Моя мама - обманщица, которая разрушила мне жизнь, но мой отец - убийца, а Чон Мин... В этот момент я поняла собак, которые просто ложились на пол комнаты, где их били током, и не двигались. Иногда сил на борьбу уже не остается.
Когда Чон Мин поставил меня на ноги, я встала без возражений. Он вел меня куда-то, я шла, точно робот. Многое теперь предстало в другом свете. Гиль напал на меня в отеле, а потом, наверное, позвонил Чон Мину и сказал: «Где бы ты ее ни спрятал, я ее найду и убью, или сделай это сам». Вот почему Чон Мин приехал такой подавленный. Вот почему велел мне ехать домой - знал, что мой отец меня защитит от Гиля, если что. «И ты ему подыгрывал!»
«Цветет и пахнет», - сказал Гиль про Чон Мина, и вот теперь я поняла, почему это прозвучало как шутка. Действительно забавно, если говоришь о дереве. Меня замутило.
Может, Чон Мин и лез из кожи вон, чтобы спасти меня, но спасать-то надо было от него самого. Единственным, кто грозил мне бедой, был он сам. Все это казалось бредовым, ненастоящим, и только эта мысль не давала мне рехнуться.
Мы зашли в номер, который тоже, конечно, воссоздавал атмосферу Чосон. Матрас на полу, мягкий свет встроенных в стены светильников. Чон Мин опустился на край матраса как подкошенный, или, в его древесном случае, как подрубленный.
Так вот что тут будет. Я так хотела этого раньше, а теперь...
- Никакого Чана Чона Мина вообще нет, - тихо сказала я. - Ты вообще не человек. Это фальшивка.
- Есть, - почти неслышно ответил Чон Мин, глядя в стену. - Мы занимаем тела реальных людей.
Занимаем тела. Как паразиты, которые проникают в организм носителя и заражают его, используют как жилище для себя.
- И как давно вы их... заняли?
- Несколько месяцев назад. - Он поднял на меня безнадежный взгляд. - Юн Хи-а, иди сюда. Нам придется это сделать.
- Пошел ты, паразит. И не называй меня так.
Как я раньше не поняла, что он странный?
- Хорошо.
Он бессильно вскинул руку, будто хотел поймать мою ладонь, но в последнюю секунду остановил себя. Я шагнула назад.
- Что, заставишь меня? Такой ты, да?
- Мне не придется. Мы не принуждаем своих жертв, мы их завораживаем.
- В каком смысле?
Вместо ответа он посмотрел на меня снова, и у меня зазвенело в ушах. Гнев исчез, я чувствовала только магнетическое, животное влечение. Я шагнула к Чон Мину. Хотелось его целовать, ласкать, меня тянуло к нему с нечеловеческой силой, я забыла обо всех своих обидах и села рядом, приоткрыв губы для поцелуя, но он отвел взгляд, и наваждение исчезло. Желание мгновенно схлынуло. Я вспомнила, что это даже не Чон Мин, это тварь, захватившая его тело, и оскалилась от злости.
- Примерно в таком смысле, - сказал он.
- Вот как они заставляли девушек с ними переспать... Ты любую можешь так зазомбировать?
- Только девушку, которая родилась в Андоне в час, день, месяц и год моей стихии. И обычно - только ту, что судьба выбрала мне в жертву.
- Обычно? Что значит «обычно»? - Я застонала и упала спиной на матрас. Не было сил даже сидеть. - Вы это уже делали.
- Да. Шесть раз.
- И ты тоже это делал?
- И я.
Он еще и убийца. Я прерывисто выдохнула. Чон Мин смотрел на меня сверху вниз, сидя рядом.
- Никакой любви не было, это было все твое вот это... наваждение, так? Ты меня как-то приворожил, - тихо сказала я.
- Нет! - Он еще имеет наглость оскорбляться. - В том-то и дело. Я не завораживал тебя.
- О, ну я тебе, конечно, верю.
- Правда! - И он еще имеет наглость обижаться. - Когда я решил, что не хочу тебя убивать, я нашел другую из своей стихии - просто ходил по улицам, пока не почувствовал ее. Она мне не предназначена, но я решил, что это хотя бы позволит нам завершить цикл. И я ее заворожил. Это получилось, но было трудно, пришлось постараться, и действовало так... на троечку.
Я утомленно посмотрела на него, сложив руки на животе. Воспоминания услужливо подсказали, что он, видимо, не врет. Вот поэтому девушка в кафе так внезапно появилась в его жизни - видимо, это была их первая встреча. Он постоянно смотрел ей в глаза, и она казалась влюбленной до безумия. Если б я не вмешалась, он бы занялся с ней сексом и убил ее, а она, видимо, даже не поняла бы, что произошло.
Не полегчало.
- Как вы убиваете? Давай говори, я имею право знать.
- Строго говоря, никак, - неохотно ответил Чон Мин, или как там его теперь называть. - Жертва нашей стихии может соединиться с нашей истинной сущностью и испытывает от этого наслаждение, от которого у нее останавливается сердце.
- Что-то непохоже, чтобы Ми Рэ и остальные умерли от удовольствия.
- В этот раз все не так. Все с самого начала пошло не так. - Он сразу понял, что это не утешает, и подавленно прибавил: - Прости. Я пытался, но тебя мне в жертву выбрала судьба.
- Не заливай! Кто мне говорил, что я сваливаю все на судьбу? Вы просто маньяки, которые убивают ради удовольствия, не надо выдумывать красивую историю про судьбу.
Меня трясло, и он протянул мне атласное одеяло, аккуратно сложенное в ногах матраса, но я не взяла. Наверное, номера были уже подготовлены для гостей, когда людям велели уезжать из Йемтео. Может, это даже номер для молодоженов - вон, цветы стоят.
- Что ты вообще такое? - спросила я, стараясь не стучать зубами.
- Я стихия, - ответил он, как будто ничего естественнее и быть не может. - Это просто... временное обличье.
Он захватил тело Чон Мина. Вот за эту мысль я буду держаться, и пусть ненависть поддержит мои силы.
- А какое настоящее?
- У каждого из нас когда-то было любимое воплощение, в котором мы иногда являлись людям. До того как я впервые побывал человеком, меня иногда видели таким.
Его тень на полу изменила форму. Только что была человеческой, я ее и не замечала, но вот сейчас не заметить стало невозможно.
- Это... змея? - жалким голосом спросила я, а тень все росла и росла, пока не заполнила и пол, и стену.
- Дракон. Зеленый дракон древесной стихии, - спокойно ответил Чон Мин.
Кроме тени, в нем ничего не изменилось. Я как парализованная смотрела на огромный силуэт на стене, на мощные лапы, оскаленную пасть и гребни вдоль хребта.
- Огонь обычно принимает форму огненного коня, - сказал Чон Мин, как будто это должно было меня как-то утешить. - А Земля обращается крысой.
Тут он, похоже, сообразил, что я сейчас грохнусь в обморок, и тень на стене погасла, а потом стала обычной, человеческой.
Я дрожащей рукой вытащила из кармана телефон. Не то чтобы думала, что этот клуб убийц разрешит позвонить куда-нибудь, когда они меня уже сюда заманили, но попробовать стоило.
Сигнала не было. А раз так, то и мобильного интернета тоже. Они вырубили еще и вышки связи.
- Как вы это делаете?
- Это Огонь, ему несложно, - тихо сказал Чон Мин. - Искра тут, искра там. Людям в этом веке нравится электричество, но оно хрупкое.
«Людям в этом веке». Я зажмурилась и объективно оценила свои шансы. В Йемтео - никого. Я в одном доме с пятью мужчинами, приговорившими меня к смерти. И это не просто мужчины, это какие-то вечные твари: дракон, крыса, лошадь и мало ли кто еще. Что вообще такое дух стихии? Сколько им лет? Если все это не розыгрыш, они существовали задолго до того, как появилось человечество.
И на этом моя воля к борьбе иссякла. Когда-то людей приносили в жертву богам, духам, а может, и стихиям: чтобы пошел дождь, чтобы отвести тайфун, остановить лесной пожар. Почему бы этому не повториться сейчас? Моей работой было верить в то, что другие считали блажью, и поэтому сейчас я поверила.
Предсказатели стремятся понять законы звезд и стихий, сплетение энергий, направляющих судьбу. Жизнь на земле подчиняется не только людским желаниям. Есть древние законы, с которыми приходится считаться даже скептикам.
- Это с самого начала был ты? Я вообще не встречала настоящего Чана Чон Мина? И никакого расследования не было, - прошептала я. Если принять как факт, что эти пятеро были заодно, все становилось на свои места. - Ты бесконечно выгораживал своих дружков и уводил всех по ложному следу. Переводил подозрение то на одного, то на другого, то на утечку химикатов. И ты не остановил Ми Рэ, когда Гиль заманил ее в бар. Знал же, что с ней там случится?
- Знал.
- Ты подлая, мерзкая тварь, - выдавила я, глядя на него с матраса. Как я вообще могла в него влюбиться? - Давай заворожи меня и делай что хочешь.
Чон Мин медленно опустился на спину рядом со мной и уставился в потолок. Я вся заледенела, но он не коснулся меня даже рукавом свитера.
Как же здорово было бы сейчас вырубиться и ничего не чувствовать! Наше знакомство началось, когда я теряла сознание, вот пусть так же и закончится. Но сознание, как назло, было яснее ясного.
- Я так не хочу, - тихо сказал Чон Мин, глядя в потолок.
- Не хочешь? - Я рывком села. - Тебя тут вроде никто не слушает. Твои дружки сказали, вы должны какой-то там договор выполнить, так выполняй, и умоляю, отвали уже от меня! Лучше сдохнуть, чем еще хоть пять минут на твою рожу смотреть!
- Дружки - неверное слово. В человеческих терминах больше всего подходит слово братья.
- Мне по фигу. Долго еще ждать?
Он по-прежнему лежал, глядя в потолок, и о чем-то размышлял, мирно, будто ничего особенного не происходит. Врезать бы ему настольной лампой и выбежать из комнаты. И что? Там еще четыре всесильных древних типа.
Как ни странно, то, что всю жизнь я готовилась умереть, мне немного помогло. Мысли о смерти меня сопровождали так долго, что теперь, несмотря на ужас, было во всем этом чувство какого-то красивого финала. Ну вроде как если чего-то боялся и оно произошло, то не так обидно, что ты, как лох, боялся зря.
- Давай. - Я нависла над Чон Мином и схватила его за щеки. Было так странно видеть лицо, по которому я ехала крышей столько дней, и чувствовать только отвращение и ярость. - Мы же в баре переспали бы, если б его не закрыли? Представь, что ты в баре, и приступай уже наконец. Не верю, что уговариваю тебя, скотина, ну не мучай меня, давай сюда свой супервзгляд!
Но как я ни трясла его за лицо, он смотрел на меня совершенно как обычно - хмуро, исподлобья. Убийца и пособник убийц. Я вдруг подумала еще об одной его жертве, и мне стало совсем тошно.
- Настоящий Чан Чон Мин... Ты и его убил.
- Нет. Ты не совсем понимаешь, что мы делаем. По договору мы не можем вредить людям.
- Не можете... вредить? Да вы их убиваете!
- Хо Тэ Мин составил договор, выгодный обеим сторонам.
Я зашипела от злобы, приподнялась и ударила этого паразита кулаком в солнечное сплетение. Он охнул от боли, хотя какую боль может чувствовать дерево?
- Еще и Хо Тэ Мина сюда приплел! Хватит дуру из меня делать! Он в пятнадцатом веке жил! - Чон Мин как ни в чем не бывало кивнул. Не может быть. Даже мудрец Хо Тэ Мин меня подставил. Я упала обратно на матрас. - Ты это на ходу выдумал.
- Нет. Мы заключили с ним договор.
Чон Мин осторожно повернулся на бок и посмотрел мне в глаза. Я вздрогнула, но никакого особого желания не почувствовала, - самый обычный взгляд, усталый и виноватый.
- В те времена полуостров страдал от тайфунов и неурожаев, - негромко сказал Чон Мин. Я смотрела на его губы и думала, как же они нравились мне раньше. - Здесь бедная почва, опасное место. Ветра, море, переменчивая погода. Хо Тэ Мин был советником Седжона, которого вы называете величайшим правителем. Они хотели сделать Корею великой, придумали собственный алфавит и все такое.
Все это я отлично знала со школы, но он так об этом говорил, что меня дрожь пробрала. Чон Мин заметил, сел и взял с матраса сложенное одеяло. Я отпрянула, но он просто расправил его и накрыл меня. Это меня взбесило - какая забота о том, кого собираешься убить! Все равно что откармливать курицу, прежде чем ее зарезать. Чон Мин лег обратно, подальше от меня, и продолжил:
- В древности люди приносили нам жертвы, чтобы мы были милостивы, и особенно часто взывали к Воде. Засухи, наводнения, тайфуны - чтобы остановить это все, они приходили с дарами, опускали в море цветы, бросали рис, а когда засуха была особенно суровой, даже убивали юношей и девушек в своих святилищах. Но к эпохе Чосон все это уже сошло на нет. У людей появились другие религии, и теперь они взывали к другим богам.
Чон Мин бледно улыбнулся. Он рассказывал все это, как на приеме у психотерапевта - с затаенной болью и злостью, при этом пытаясь делать вид, что все в порядке.
- Хо Тэ Мин занимался всякими государственными делами, - продолжил он, глядя куда-то сквозь меня. - А еще изучал законы Вселенной. Стихи писал.
- Угу, и первым перевел принципы бацзы с китайского на новый алфавит. Небесные стволы, земные ветви: пять стихий, двенадцать животных. Я знаю! Какую еще лапшу мне хочешь на уши повесить?
- Он верил, что стихии - это реально существующие силы, - грустно сказал Чон Мин. - Корею тогда трепал ужасный тайфун, а он был не в столице, объезжал провинции. И он решил воззвать к нам.
Я вздохнула, устало поерзав под одеялом. У Хо Тэ Мина действительно была куча стихов о стихиях: про красоту воды, жар огня, ледяной блеск металла, щедрость земли и мудрость дерева. Но одно дело - поэмы, а другое - весь этот бред про живые стихии. Мозгом я понимала, что это единственный способ объяснить смерти девушек, но в глубине души просто не могла поверить, что духу, который занимает тело лежащего рядом со мной Чон Мина, не двадцать восемь, а двадцать восемь миллионов лет.
- Он ушел подальше от людей, которые принимали его в городе, где застал его тайфун, и стал умолять стихии поговорить с ним, дать ему знак, как защитить Корейский полуостров от разрушений. Он мечтал приручить сами стихии, чтобы они защищали их с Седжоном государство. Это было величайшее деяние, которое он хотел сделать для Кореи, потому что понимал, что главная беда полуострова - не набеги соседней империи, а природа, скудная и жестокая. Безумная мечта, но такие упрямые безумцы среди людей и добиваются успеха. Давно никто не взывал к нам так страстно! Он понятия не имел, получится ли что-то или он заболеет под холодным дождем и погибнет. Но такой он был: верил, даже когда это было глупо. Нам это понравилось - любой дух любит, когда его замечают и верят в него.
Чон Мин закрыл глаза и несколько секунд лежал, будто пережидал боль. Я смотрела на его ресницы, на пряди темных волос на лбу, и бесилась на себя за то, что желание поцеловать его прорвалось сквозь мой гнев. Когда узнаешь что-то ужасное про того, кого любишь, сразу ли пропадает любовь? Наверное, ей нужно время, чтобы уйти. В истории было множество жен, которые узнавали, что их муж - убийца. Сколько минут уходило у них на то, чтобы перестать любить его?
- Когда-то, во времена могущества, мы являлись людям в своих земных воплощениях: я в виде древесного дракона, Вода - в виде водяного змея. Мы пытались войти в мир в этих формах, которые понятны людям, но оказалось, что от наших былых воплощений остались лишь тени. Чем сильнее становились люди, тем слабее становились мы, - негромко продолжил Чон Мин. - Но Тэ Мин не сдался. Он был упрямый человек, поэтому всегда добивался своего. Как он просил! Три дня и три ночи он молил нас показаться, а мы не знали, как прийти к нему. Был уже пятнадцатый век, и мы давным-давно не являлись людям. - Чон Мин посмотрел на меня, и призрачное желание обнять его опять прокатилось по краю моего сознания. Я злобно велела этому желанию заткнуться. - Мы были вокруг него, но он не мог нас видеть. Измученный непогодой, жаждой и голодом, он чуть не умер от своего упрямства, и, когда он упал, я... - Лицо Чон Мина стало почти беззащитным. - Я самый молодой из братьев и всегда больше всех был расположен к людям. Наверное, поэтому у меня и получилось. Дух Тэ Мина ослабел от близости смерти, и я впервые занял тело человека. Я смотрел его глазами и мог коснуться земли перед собой его руками. Это было... Интересно. - Он со свистом втянул воздух. - Я никогда еще не ощущал мир, как человек. Мне пришлось сразу покинуть его тело - как мы могли с ним говорить, когда я вытеснил его сознание и заместил собой? И потом я испугался, что убью мудрого предсказателя, который так упорно призывал нас, и мы не успеем поговорить. Придя в себя, Тэ Мин понял, что произошло, что он получил знак, которого так ждал. И тогда он вернулся к людям и велел принести к нему пятерых умирающих - раненых или смертельно больных.
- И вы смогли занять их тела, - поняла я, невольно увлеченная его историей.
- Да. Я убедил остальных, что это не страшно. Видимо, когда человек близок к смерти, его человеческая природа слабеет, и тело становится легче занять. В обличье пяти умирающих мы смогли поговорить с Тэ Мином и заключили договор. Мы можем раз в сто лет брать себе жертву из мира людей, каждый - по человеку своей стихии, так, чтобы не нарушать баланс, - и за это храним Корейский полуостров еще сто лет, приглушая свой гнев.
- Вам это зачем? - грубо спросила я, спрятав заледеневшие руки себе под мышки, даже одеяло не помогало согреться.
- Ты не представляешь, как приятно, когда люди что-то тебе жертвуют. Тэ Мин пообещал нам жертвы на много следующих поколений вперед, выступил судьей этого договора от лица всего народа страны. Так он сказал: судья договора. Он попросил судьбу скрепить нашу сделку, и такой он был человек: даже судьба снисходила до него. Наверное, поэтому ты мне понравилась. Ты похожа на него. Когда чего-то хочешь, добиваешься этого.
Комплимент я проигнорировала, и Чон Мин продолжил:
- Мы к тому времени почти забыли, как человеческая жертва поддерживает наши силы, и, когда мы впервые забрали себе каждый по человеку, это было... Мы ощутили могущество, какое было у нас давным-давно. Тэ Мин придумал потрясающую вещь: мы забирали человека своей стихии, и стихия в нем поддерживала нас особенно сильно.
- Вы убийцы, - тускло сказала я. - И Хо Тэ Мин тоже. Он от лица людей согласился отдавать каждому из вас по девушке раз в сто лет. Подлец.
- Не обязательно по девушке. Энергии инь и ян нерушимо связаны, а у стихии нет пола. Раз в столетие мы пополняем энергию инь, а в следующий раз - энергию ян.
- Вы и парней убиваете?!
- Только когда пополняем энергию ян. - Он пожал плечами. - В этот раз мы пополняем энергию инь, поэтому мы все - мужчины, а жертвы - женщины. Ничего личного, в следующий раз будет наоборот. Инь и ян - это круг, бесконечное повторение. Небесные стволы и земные ветви от пола не зависят, древесной Обезьяной или огненным Драконом может быть и мужчина, и женщина. Был тысяча четыреста двадцать четвертый год, первый год договора, и Тэ Мин попросил судьбу выбрать нам жертвы, которые не нарушат баланс Вселенной. И она сделала это - для него не было ничего невозможного, его упорство стены пробивало.
Я подтянула колени к груди, не зная, как еще согреться. Шансы на спасение, по ощущениям, снизились с одного шанса из ста до нуля. Если история Чон Мина - правда, все это тянется так давно... Что такое жизнь Ли Юн Хи по сравнению с масштабом всего этого? Эта история стара как мир - юношей и девушек приносят в жертву чудовищу, чтобы племя процветало. Принесенных в жертву никто не помнит. Историю пишут победители вроде Хо Тэ Мина. А меня даже некому оплакать, кроме родителей.
Чон Мин смотрел на меня так, будто тоже об этом думал, и желание обнять его стало невыносимым. Я всю жизнь гадала, в каком обличье ко мне придет смерть, - и вот оно. Не так уж плохо. Мысль заняться с ним любовью и от этого умереть постепенно переставала казаться ужасной.
- Хочешь сказать, сама судьба меня приговорила? - Я криво улыбнулась.
Он кивнул:
- Она выбирает тех, кому суждена ранняя смерть. Так в жертве будет еще достаточно сил, чтобы напитать нас, но ее смерть не нарушит баланс мироздания, потому что ее линия судьбы все равно скоро оборвется.
- Ты сказал, вы заняли тела умирающих, - нахмурилась я. - При чем тут жертвы?
- Мы вселяемся в тех, кто близок к смерти, и этим ненадолго продлеваем им жизнь. Судьба сама выбирает нам тело и жертву - того, кто тоже не жилец. В этом суть договора.
Я сглотнула. «Когда человек близок к смерти, его человеческая природа слабеет и тело становится легче занять».
- Настоящий Чон Мин... Значит, он чуть не умер. Тот взрыв в ресторане «Гаксан»!
Он кивнул.
- Ми Рэ там тоже была... - поняла я. Мне не хотелось всего этого понимать, но я поняла. - Ей тоже суждено было погибнуть там?
Чон Мин с облегчением кивнул, будто я наконец его поняла.
- То место должно было стать могилой всем троим: Чон Мину, Гилю и Ми Рэ.
Я вспомнила невесту, которая чуть не попала в аварию и боялась за свою жизнь так, что даже заказала особые сережки, и почувствовала робкую надежду.
- Но со мной ничего такого не происходило! Может, твоя жертва все-таки не я?
Чон Мин посмотрел на меня с жалостью:
- С тобой все было наоборот. Я только в отеле это понял, когда ты сказала мне, что сделала твоя мать. Она сама когда-то призвала к тебе смерть. Предсказания часто создают будущее: не они отразили то, что должно случиться, а что-то случилось, потому что человек заранее верит, что это произойдет. Поселить в сердце человека смертельный страх - сродни проклятию. Ты готовилась к смерти, умирая по капле, и действительно умерла бы, когда влюбилась. В глазах судьбы твоя мать тебя приговорила.
- Зачем она это сделала?
- Наверно, чтобы защитить тебя от чего-нибудь, что казалось ей ошибкой. Теперь уже неважно. То, что она сделала, непростительно. Опасность пророчеств в том, что они имеют свойство сбываться. Когда кто-то говорит тебе, что знает твое будущее, он выбирает его за тебя. - Чон Мин осторожно протянул руку и коснулся одеяла у меня на плече. - Все людские традиции не бессмысленны. И проклятия, и пожелания доброго здравия имеют силу. Грустно, когда родители насылают проклятие из любви, не понимая, что делают. Говорят ведь, что, чего боишься, то и происходит. Человек своим страхом будит силы, которым лучше не просыпаться.
- Бред.
- Интересно слышать это от предсказательницы.
Мы помолчали. Я немного успокоилась, и меня охватило странное чувство: в этом безумном мире он все равно казался мне родным. И я сдалась - гордость уже значения не имела. Я откинула край одеяла, набросила его на Чон Мина и придвинулась ближе. Я была парализована ужасом от того, как все повернулось, и в то же время меня завораживало, что Чон Мин впервые не врал. Маски сброшены, карпы выпрыгнули из воды, и она больше не скрывает их. В ненависти нет никакого смысла. Если уж умирать, так лучше с нежностью.
- Так жалко, - тихо сказала я и коснулась лбом его плеча. - Я тебе даже не нравилась, судьба просто свела двух умирающих.
- Нет! Нет. Обычно я просто знаю, кто мне предназначен, завораживаю его, и всё. Но в этот раз все пошло не так.
- Как - не так?
Я вопросительно подняла лицо, и подавленный взгляд Чон Мина немного просветлел.
- Иди ближе, я покажу.
«Куда уж ближе», - подумала я, но все же придвинулась еще немного.
- Моя стихия есть и в тебе, - тихо сказал Чон Мин. - Тэ Мин был прав, те редкие дети, которые полностью принадлежат одной стихии, родившись в ее год, месяц, день и час, имеют с ней самую сильную связь. Поэтому в условиях договора он и проговорил, что судьба должна выбрать нам человека полностью из нашей стихии. Я могу увидеть мир глазами того, в чьем теле нахожусь. Я знаю все, что он знает, помню все, что он помнит, поэтому никто не замечает подмены. Я могу позволить тебе увидеть мир моими глазами, я так однажды делал, лет триста назад. Это экономит время, а его у нас немного, чем бы все ни закончилось. Можно? Хочу, чтобы ты поняла меня.
Я кивнула. У меня все внутри болело от тревоги, но Чон Мин коснулся лбом моего лба, и тревога исчезла. Выражение «раствориться в другом человеке» всегда было просто словами, но сейчас именно это и произошло. Я увидела. Увидела мир его глазами.