Тюрма "Содэмун"

Часть 4 (історію написала не я )

-Можно присесть? – погрузившись в свои мысли, я вздрогнул от
неожиданности, не заметив, как старичок, прогуливавшийся
неподалёку, подошёл ко мне вплотную, - вижу, здесь уже постарались
сделать так, чтобы ты боялся любого шороха.
- Садитесь, - пожав плечами, я кивнул на место рядом с собой, -
надеюсь, вы не от Хёка?
- Что? Нет. Конечно, нет, - вопрос покоробил старика. Было ясно,
что он тоже не питает симпатии к извращенцу, - ты здесь только
второй день, но о тебе ходит много слухов, парень…
- Обо мне? Вы что-то путаете, - я грустно ухмыльнулся и тут же
об этом пожалел, напрягшиеся мышцы живота заныли с новой силой, -
здесь я стал своеобразной приманкой для извращенцев, только и всего.
Кстати, вам не противно общаться с таким, как я? Знаю, что
“петушков” здесь не любят, за исключением тех, кто их имеет, конечно.
Или вы тоже из этих, ну, вы поняли?
- Я? – старик глухо рассмеялся, - да ты что, парень? Знаешь,
сколько мне лет уже?
- За два дня, проведённых в «Содэмун», я уже ничему не
удивляюсь. А сколько вам лет?
- Через неделю стукнет 68. И ровно половину из них я просидел
здесь, - грустным взглядом мой новый знакомый обвёл здание тюрьмы.
- За что вас так надолго упрятали? – этот вопрос вызвал
очередной смешок у старика.
- Совсем ты ещё зелёный, пацан. Не задают таких вопросов на
зоне, не принято!
- Ясно, - сейчас я поймал себя на мысли, что впервые нормально
общаюсь с кем-то в «Содэмун». Старик внушал доверие и располагал к себе, поэтому я был рад, что не приходится коротать это время в
одиночестве – так хотя бы отвлекусь от бушующей внутри боли. Как
физической, так и душевной.
- Я видел сегодня, что с тобой сделали в душе, - на этих словах я
напрягся, отвернувшись от мужчины, - обычно, когда Хёк со своей
стаей выбирают себе жертву, они получают её в первый же день. Такие
вот молодые мальчики вроде тебя даже не пытаются противостоять,
сразу же ломаясь. А ты молодец. Но во что это для тебя выльется?
Знаю, что Хёк взбешён, и взбесил его ты, парень. А этого зверюгу
вывести из себя не так-то просто, вот и судачат о тебе все, кому не
лень. Так что, берегись…
- Вы что, предлагаете мне пойти и покланяться ему в ноги?
- Ничего я не предлагаю. Просто нравишься ты мне, больно на
сына моего в молодости похож, он наведывается раз в год ко мне, не
забывает старика. Вот и решил предупредить, что сегодня вечером,
после ужина, лучше тебе держаться в камере, стая Хёка получила
приказ заломить тебя и привести к нему, а к Чону они не сунутся, у
них негласный договор не посягать на чужую территорию.
- Спасибо, конечно. Но, боюсь, моя участь в этой тюрьме
неизбежна. Не сегодня, так завтра они меня достанут…лучше
сдохнуть!
- Ты такими словами не бросайся, а то накликаешь ещё
ненароком. Как тебя зовут-то?
- Тэхён. И вы первый здесь, кому я сказал своё имя. Вообще
первый, кто нормально заговорил со мной, - старик поднялся, держась
за спину, - спасибо.
- Меня называй Монсун. И не высовывайся вечером, сынок. Монсун продолжил свой путь, нарезая круги по выделенному для
прогулок полю, а я теперь размышлял над его словами. Сегодня-то я
последую совету старика и постараюсь поскорее улизнуть с ужина, но
вот завтра меня уже никто предупреждать не станет. Перспектива
складывается не самая радужная.
За время, проведённое на одинокой лавочке, я прилично замёрз.
Уже начал подумывать над тем, чтобы податься в холл, и там
дожидаться разгона по камерам, что было крайне нежелательно,
потому что на пороге постоянно маячили люди Хёка. К счастью,
делать этого не пришлось. Появившиеся надзиратели отдали приказ
всем зайти внутрь. Послышались возмущения от тех, кто не успел
доиграть партию в карты или закончить баскетбольный поединок, но
лично я был только рад тому, что окажусь, наконец, в тепле.
Боль отступать не собиралась. Стало только хуже от долгого
нахождения в одной позе, поэтому, поднявшись, я едва сдерживался,
чтобы не заскулить. Как дошёл до камеры, даже не помню: всё
происходило будто в бреду.
Чонгук, которого я не видел во время прогулки, в дверях задел
меня плечом. Сам по себе толчок не был сильным, но то, как на него
отреагировало моё покалеченное тело, лучше не вспоминать. Я
застонал, схватившись за косяк, и замер на месте. С*ка, интересно, он
специально это сделал?
Наконец, удалось добраться до такой желанной койки. Сжавшись
в комок, я уже сквозь дрёму слышал, как Сон, заглянув в камеру и
уверившись, что все на месте, закрыл дверь, а тиран снова
разговаривал с кем-то по телефону. Оставался всего час до ужина, и я
очень надеялся, что за это время мне полегчает.
Из сонного состояния меня вывела тошнота. В один момент стало
плохо, и я еле успел добраться до унитаза, рухнув перед ним на колени
и собрав в кулак волосы. Долгие рвотные позывы заставляли внутренности гореть огнём, и я молился, чтобы этот ужас поскорее
закончился. Наверное, это последствия избиения и нервного
перенапряжения, поскольку в последние дни я практически ничего не
ел, и на отравление такая реакция организма не смахивала. Минут
десять меня полоскало, по большей части водой и желчью, и я уже
думал, что подохну в обнимку с этим унитазом, но всё прекратилось.
Кое-как поднявшись на ватных ногах, я подошёл к раковине и,
умывшись, прополоскал рот. Как я пойду на ужин в таком состоянии?!
Хорошо, что хоть зеркала здесь не было - наверняка, сейчас я походил
на восставшего мертвеца.
- Я могу не идти на ужин? – охрипшим голосом спросил я у Чона,
который спокойно перебирал какие-то документы, сидя за столом.
Даже сейчас этот тиран делал вид, что ничего не происходит.
- Что? – надо же, Его Величество одарило меня взглядом.
- Я могу попросить надзирателей остаться на время ужина в
камере?
- Либо просишься в медпункт, либо идёшь в столовую. Здесь тебя
не оставят.
- Зашибись.
В следующую секунду Чонгук уже думать забыл о нашём
разговоре, вперившись взглядом в очередной лист. Ублюдок. Хорошо,
что вообще ответил, мог ведь и проигнорировать. Наверное, это самый
чёрствый человек, повстречавшийся на моём жизненном пути: никогда
даже не представлял, что можно быть настолько хладнокровным. Я
понимаю, что глупо ждать сочувствия от зэка, но всё же.
А в следующий момент произошла вообще странная вещь.
Комната пошла кругом, в глазах зарябило, а затем и вовсе наступила «Почему так болит голова? И что вообще происходит?», - такими
были первые мысли после пробуждения. Открыв глаза, я упёрся
взглядом в дно верхней полки. Память постепенно возвращалась,
складывая в голове мозаику из обрывков воспоминаний и постепенно
превращая их в цельную картину.
Я свалился в обморок. Но, по логике вещей, сейчас я должен быть
распластанным на полу, а не лежать на своей полке. Так как я здесь
оказался? Перенести меня мог лишь один человек, но с трудом
верилось, что он на это сподобился.
- Ты перенёс меня на кровать?
Жутко бесило его поведение. Чон до сих пор, сидя в той же позе,
изучал свои грёбаные документы! На его лице не проявилось ни
единой эмоции, когда я задал свой вопрос. Может, это какое-то
психическое отклонение?
- Да, - ледяным тоном.
- Спасибо.
- Не для тебя старался: своей тушей ты перекрыл проход к
раковине и унитазу.
- Ты…ты, - взбешённый, я пытался правильно подобрать слово,
чтобы выразить все чувства, которые вызывал во мне этот человек.
- Договаривай, - глаза в глаза.
Тиран перешёл на повышенный тон, а это значило только одно:
мне стоит заткнуться. Жуткий взгляд карих глаз, казалось, буравил
насквозь, заставляя поверить в опасность, которую несёт их
обладатель. Отвернувшись, я закусил от обиды губу и позорно
замолчал. Мне не выжить в тюрьме! Я не продержусь эти без малого два
года. Здесь, в «Содэмун», не просто другой для меня мир, здесь другая
галактика.
Тиран снова кому-то позвонил, и последняя часть разговора
касалась меня:
- Я не могу говорить сейчас об этом, потому что не один.
- …
- Это было раньше, теперь Сон подсадил ко мне человека.
- …
- Избавиться не получится, Чимин. Его уберут, как только
появятся свободные камеры, а пока всё при встрече.
Снова отключился не попрощавшись. Надо же, он назвал меня в
разговоре “человеком”, неожиданно с его стороны. Этот самый Чимин
предложил от меня избавиться: как всё просто в криминальном мире,
если кто-то не нравится, его всегда можно прикончить.
- Надеюсь, ты помнишь о том, что никому не рассказываешь об
услышанном здесь?
- Помню, доволен? – вскинув в порыве голову, я тут же об этом
пожалел, осторожно укладываясь обратно на подушку.
- Я предупредил.
Щёлкнула зажигалка, и листы, ранее читаемые Чонгуком,
вспыхнули в раковине. Я, как заворожённый, смотрел, как догорает
каждый из них, пока не потухла последняя искра. Тиран, потянувшись, чтобы смахнуть пепел в смыв, обжёгся и, шикнув, отдёрнул палец. В
первый раз я смог различить целую палитру эмоций на его лице: всё-
таки, ничто человеческое моему соседу не чуждо. Может, он на самом
деле не такой плохой, каким хочет казаться? Думаю, ему бы ничего не
стоило перерезать мне горло, и остаться при этом безнаказанным, если
уж я ему так сильно мешаю. Даже сегодня, было довольно пнуть меня,
бессознательного, ногой, чтобы пройти к раковине, а он перенёс меня
на кровать. И вообще, от соседства с ним одни плюсы, так что я зря
завёлся.
Стиснув зубы, я добрёл до столовой, с горечью понимая, что если
даже очень постараюсь, не смогу незамеченным пробраться обратно в
камеру – для меня сейчас эта дистанция подобна марафону.
Естественно, есть я даже не планировал. Пристроился на своём
привычном месте и стал ждать, пока первые заключённые начнут
уходить с ужина. Нужно было выйти в числе первых, так хоть
появлялся шанс свалить, пока стая Хёка будет трапезничать.
От вида и, тем более, запаха еды, витающего в помещении, меня
снова начало мутить. Я пригубил компот, но понял, что мой организм
сейчас способен принимать исключительно воду.
- Куколка, знаешь, я бы на твоём месте по-хорошему
присоединился к гарему Хёка, - со мной впервые заговорил мужчина,
который вот уже два дня подряд сидел напротив меня в столовой.
- К гарему? – я опустил тот факт, что этот зэк назвал меня
куколкой. Вторая часть предложения была гораздо интереснее.
- Ну да, он тебя туда новым экспонатом выбрал. Давно у него
пополнения не было.
- П*здец, - всё что смог на это ответить я.
- Видишь, три молодых парня воон за тем столиком, - ложкой
указал мужчина, - четвёртое место свободно как раз для тебя. И не делай такое лицо, по крайней мере, если тебя к себе возьмёт Хёк, то
другие покушаться не будут. А желающих здесь много, поверь.
- Я заметил.
- Хёк всегда забирает самые сливки. Ты как раз из таких.
- Да вы что здесь все, свихнулись что ли?
- Тесак, хорош с ним базарить, сюда стая Хёка взгляды кидает!
Хочешь, чтобы он подумал, что ты на что-то рассчитываешь? Нам всем
тогда достанется! - вмешался рядом сидящий тип и бросил на меня
брезгливый взгляд.
- Да успокойся ты! Я просто разъяснил куколке что, да как…
- Не называй меня так!
Я увидел, что небольшая группа заключённых потянулась к
выходу. Стоило попробовать затеряться между ними и убраться
подальше от этой столовой с её зловонными запахами. Тесак и его друг
что-то продолжали говорить, но я уже не слышал, высматривая в
столовой людей Хёка. Вроде бы, никто сейчас не смотрел в нашу
сторону, поэтому я, собрав всю силу воли в кулак, поднялся, стараясь
выглядеть непринуждённо, и ринулся на выход.
«Не оборачивайся, не оборачивайся, потерпи чуть-чуть», -
успокаивающе нашептывал я себе, пока направлялся в сторону
камеры, стараясь как можно чаще перебирать ногами. От невыносимой
боли слёзы сами наворачивались на глаза, но, несмотря на это, я
убыстрял шаг, зная, что если не успею, то станет ещё больнее.
Успел. В камеру к Чону шестёрки Хёка не зайдут, даже если сам
хозяин не соизволит появиться здесь во время открытых дверей. Уж
слишком много свидетелей, которые могут донести тирану, что здесь
были люди из стаи, а проблем с моим соседом Хёк, как я понял, очень
старательно избегает. Оказавшись внутри, я прикрыл дверь и сполз по ней вниз. Сдерживать слёзы уже не было смысла, сейчас никто не
видит, можно дать волю эмоциям. Я не знаю, что эти уроды мне
повредили, но болит до такой степени, что я постоянно балансирую на
грани сознания.