Кощей склонился к приоткрытому окну, практически вплотную прижимаясь к лицу Энже, едва уловимо прошелся кончиками пальцев по щеке, теребя ее. Не отводя взгляда, сказал Колику:
— Разве не знаешь ты, домбытовский, что бывает с теми, кто не на своем районе болтается?
— Оставь свои приблуды для местной шелухи, Кощей. Забыл, с кем разговариваешь?
И только сейчас они решились взглянуть друг на друга, бросаясь огненными взглядами. Ухмылка на лице Кощея навеяла смешанные эмоции: и дурно стало от улыбки подобной, и в то же время весело. Никто никогда не понимал, шутит он или всерьез говорит. Млел, когда рядом была любимая женщина, потому решил оставить вопрос незакрытым. Открыв дверь авто, галантно протянул руку Энже, помогая вылезти.
— Посторонись, самая лучшая женщина в мире идет.
Сказал это так громко, будто желал, чтобы весь район это услышал. Так оно и было: многие выглядывали с окон домов, некоторые ошивались в подворотнях, и небольшая часть стояла поодаль, контролируя ситуацию. На щеках девушки загорелся румянец, то ли от мороза, то ли от смущения. Но стоило им зайти в подвал, где на удивление никого не было, как Кощей тут же прижал Энже к стене, плотно держа в руке ее шубу. Оскалился, точно вот - вот был готов разорвать ее на маленькие кусочки. Сказать, что это было неожиданностью - нельзя. Бить - не бил, но агрессию регулярно проявлял. При всех был нежен и мил с ней, а наедине становился абсолютно другим человеком. Питала к нему сильнейшие чувства, любила очень, о некоторых вещах умалчивала намеренно, чтобы их и без того шаткий союз не развалился. Трещал, разваливался, но маленькая надежда, что сидела глубоко в груди у девушки не давала ей покоя. Хотелось верить, думать, что все наладиться, лучше станет, а не налаживалось и не становилось. Смотрела в глаза его карие, надеясь хоть на мгновение увидеть в них взаимные чувства. И вновь эмоции на лице его сменились, улыбнулся, поправляя плечи.
— Ну и чего мы грустим? Кто обидел мою любовь? Домбытовский этот? Хочешь, ногу ему оторвем или руку?
Прижимая вплотную к стене девушку, наклонился к уху, оставляя на мочке влажный поцелуй. И сейчас, казалось, чужой себя почувствовала, не захотела этой близости, мерзко вдруг стало ей. Губы плавно перемещались по лицу, останавливаясь в области подбородка. Стрельнув глазами, Кощей произнес:
