Dᴇssᴇʀᴛ ғᴏʀ ᴛʜᴇ Dᴜᴋᴇ

Глава 29

– Зовите своих, – сказала я братьям-магам, тоже заметно расслабившимся, когда трактир опустел. – Пообедаем. Только мяса больше нет, но соус можно вымакивать лепешкой, тоже вкусно.

– Может, соус оставим и сделаем крольчатину на вечер? – спросил появившийся Ликс. – Нам сегодня хорошо заплатили. А завтра попостимся, как подобает.

Да, супа на завтра не осталось, наливая себе последней, я выскребала остатки со дна котла. Замочу, пожалуй, на завтра горох, он достаточно сытный и без мяса. А на вечер стушу кролика с овощами и сварю пшенную кашу, которую приправлю луком и морковью, чтобы не одну крупу жевать, когда кролик кончится. Каши побольше, появятся гости – чтобы хватило, а не появятся – завтра доедим остатки.

Или поститься – так поститься? Тогда пшенка завтра постоит в погребе, а кашу я сварю перловую. Замочу крупу с вечера, как и горох. Дам ей дойти хорошенько, чтобы была мягкая, пуховая, и приправлю запаренным маковым зерном. Но эти хлопоты подождут до вечера, а пока можно было неторопливо есть, отдыхая после утренних дел. И в самом деле вкусно. Не то чтобы я сомневалась в собственных способностях, но дома мне бы такая еда показалась пресноватой, ведь только с чесноком, луком, укропом, петрушкой и хреном далеко не уедешь. Однако сейчас я вместе с остальными уплетала суп и лепешки за обе щеки. Все-таки голод – лучшая приправа.

Интересно, когда Чонгук вчера обещал заехать, он сразу намеревался притащить с собой отряд и гостя? Ох, да мне-то какая разница! Приятно, конечно, что он так доверяет моим кулинарным – исключительно кулинарным! – способностям, но хватит уже о нем вспоминать! И плевать, что получается, как в притче про ту белую обезьяну – чем больше думаешь, что не надо о ней думать, тем сложнее выкинуть мысли из головы. Нельзя о нем думать, и все тут.

Решив, что надо бы поставить каши побольше, я словно в воду глядела – под вечер снова появились гости. Привычные, купцы. Необычно было только, что пришли они со стороны города. Обычно те, что путешествовали из Бернхема вдоль побережья, останавливались в деревне. Таверна оказывалась на их пути раньше, чем наш трактир, к тому же в деревне можно было что-нибудь продать или обменять. Редко когда купцы, идущие из города, ночевали у нас и, кажется, этих нечастых гостей привлекал не трактир, а незаконные делишки отца.

В этот же раз купец с порога заявил: встретил на дороге старого друга, и тот так нахваливал еду, что грех было не проверить, правда ли в трактире на мысу кормят всех проезжающих, словно господ. Такая еда, что и никаких простыней не надо, хотя и от настоящей постели он не откажется.