(Не)любимый сосед

4

Лекция о футуристах вышла напряженной, лектор из меня неплохой, обычно я умею
рассказывать интересно, но из-за опоздания на одну минуту голос сбивался, а мысли были
там, у подъезда дома.
Вообще, лекции — это единственное место, где не проявляется моя отстраненность и
интровертность. Просто потому что я рассказываю о том, что действительно люблю и знаю.
Талант к изобразительному искусству родители заметили еще в самом раннем возрасте,
все стены в доме были изрисованы, между прочим недурно изрисованы. Отец, как главный
врач, заведующий психиатрическим отделением, всегда находил в моих каракулях смысл.
Что это не просто линии, начерченные карандашом на стене, а жизненные циклы
человеческой жизни.
Не знаю, то ли профессия искажала его восприятие детских рисунков, то ли он
действительно увидел во мне талант, но в пять меня уже отдали в художественную школу. Не
учли только маленький нюанс — я оказалась ребенком с трудным характером. Упертая
настолько сильно, что ни один преподаватель не мог справиться. Если задавали нарисовать
натюрморт, то я обязательно дорисовывала отсебятину. Просто потому что так хотела.
Мама у меня интеллигентная женщина, всю жизнь занималась цветочным бизнесом,
поэтому старалась вкладывать в образование максимальные средства. Именно, когда мое
поведение стало настолько отвратительным, что никто уже не смог терпеть — меня
отправили учиться на год в Милан в закрытый пансионат. Вдали от дома, с неприятными
итальянскими детьми, которые наотрез не хотели принимать русскую избалованную
девчонку, я закрыла свой рот и усмирила свой пыл.
Об Италии, в целом, остались приятные воспоминания, преподаватели у нас были
высококлассные. Но как бы я не старалась, принять меня уже сверстники не смогли.
Конечно, о бойкотах и буллинге и речи быть не могло, я была просто классической белой
вороной. Незаметной и неинтересной. И вся моя харизма и яркость превратились в
отшельничество и дерзость. Нужно же было научиться отстаивать себя.
После пансионата я закончила обычную среднестатистическую школу в родном городе,
где и познакомилась с Ксюшей и Никитой. Никита сразу отодвинул меня в ранг друзей, даже
не попробовав узнать ближе. Но я думаю, что у них с Ксюхой случилась первая взаимная
любовь, поэтому места мне в его сердце не оказалось. А вот в моем сердце было достаточно
места, чтобы любить за двоих.
Стыдно признаться, но я долгое время мечтала, что Никита бросит Ксюшу и будет со
мной. А потом ночами плакала в подушку, коря себя за то, насколько я отвратительна, что
желаю такого близким людям.
Когда мы втроем переезжали поступать в Питер, Ксюша мечтала, что мы будем жить
все вместе, но получила мой категорический отказ. Смелости признаться, почему "нет" — я
не нашла. Выдумала, как обычно, какую-то тупую легенду и сама в нее поверила.
Фантазии всегда помогали отстраняться от реальной жизни, в которой не было того
буйства красок, что были на моем холсте. Увы, убегать от реальности оказалось куда
болезненнее, чем я думала. Особенно, в свой двадцать седьмой день рождения вдруг
осознала, что не жила, а ждала чуда, которое так и не произошло.
— Игорь Олегович, я еще нужна вам или могу идти? — заглядываю в кабинет кначальству. Специально оставляю тело в коридоре, а голову просовываю в кабинет. Может
показаться странным, но я давно заметила, что если зайдешь наполовину в кабинет, то Игорь
Олегович обязательно найдет для тебя дополнительную работу. Словно, чем больше тебя
физически на виду, тем больше у тебя шансов быть замеченной. А я такое не люблю.
— Хм,Карнаухова,лекция сегодня была слегка напряженный. У вас что-то случилось,
Валентина? — не то, чтобы он внимательный. Скорее придирчивый.
— Нет. Опаздывала и перенервничала. В целом, ребята остались довольны, по крайней
мере лица точно светились от счастья, — скупо улыбаюсь, мысленно моля, чтобы скорее
отпустил.
— Это они от счастья, что лекция закончилась, — никогда не понимала, шутит он или
серьезно говорит. Впрочем, если шутит, то не смешно, а если не шутит, то тоже крайне не
смешно.
— Исправлюсь, Игорь Олегович, — надо дать ему карт бланш. Он здесь хозяин, а как
хозяин сказал, так и будет.
Не стоит показывать свои клыки тому, кто тебе платит зарплату.
— Ладно, Карнаухова, иди. На сегодня дел для тебя у меня нет, — отмахивается рукой,
пряча взгляд в кипе бумаг, но потом на секунду вскидывает снова на меня, как раз в тот
момент, когда я счастливая закрываю дверь, — Про выставку помнишь? Осталось не так
много времени.
— Помню. Почти все готово, — поскорее тараторю и не услышав его ответ, закрываю за
собой дверь в кабинет.
Опираюсь спиной о дверь, устало протирая глаза. Еще ехать разбираться с машиной,
вряд ли этот сосед смог что-то там починить. Скорее покрасоваться перед девушкой хотел.
Мужлан.
По пути домой захожу в магазин, беру по-классике молоко, творожные сырки, сыр и
зерновой хлеб. Вот мой идеальный завтрак. Ем я мало, за творчеством не всегда успеваю
отследить чувство голода, поэтому ем тогда, когда уже начинает болеть живот.
— Ксюх, я подхожу к дому. Стоит ли ждать шести или мне самой вызвать мастера? —
держу в одной руке пакет, а в другой телефон. Пытаюсь балансировать на каблуках, но
выходит плохо.
— А из ребят никто не смог, я отправила Никиту, — щебечет в трубку. У нее день явно
задался. А мой становится только хуже.
Резко торможу на повороте, вижу два мужских силуэта у моей ласточки. Один —
любовь всей моей жизни, другой — кошмар всей прошлой недели. И я цепенею от ужаса. Не
хочу видеть Никиту, не хочу говорить с соседом. Черт, хочу просто спрятаться.
— Ау, — кричит подруга прямо в ухо, отчего я тут же оживаю, — Короче, Никита уже
должен быть на месте. Поможет тебе. Я побежала,Валь, дел по горло.
Я стону в сотый раз за день от досады. Убежавшее кофе и сломанная машина — не так
страшно, чем казалось ранее.
Ладно, нужно решить проблему одним махом, чем больше я оттягиваю, тем сильнее
прирастают мои ноги к полу.
— Кхм, привет! — выходит максимально неуверенно. Мужчины первые секунду меня
даже не замечают, смеются над чем-то. Похоже нашли общий язык.
— О, Валька, привет! — Никита первый замечает мою скромную персону, обнимает
меня по-дружески, а я теряя самообладание, окунаю слегка свой нос в изгиб его шеи,втягивая едва заметный аромат парфюма. Прикрываю глаза.
А в тот момент, когда мои веки распахиваются. я утыкаюсь в изумрудно-зеленые омуты,
что насмешливо и осуждающе смотрят прямо в мои. Испуганно морщу лоб и губы. Меня
поймали с поличным, благо, что не сам Никита. А от соседа я быстро избавлюсь.
— Меня Ксюшка к тебе отправила, но представляешь, Егор починил твою крошку.
Там была какая-то ерундовая история, — Никита, как обычно, максимально улыбчив и
приветлив. Зачастую не замечает очевидных вещей. Например, как мы переглядываемся с
соседом колкими взглядами.
— Это замечательно, — выдавливаю улыбку, мечтая скрыться в дверях подъезда.
— Тогда я помчал, — пожимает руку Егору, сбегая от нас, а потом оборачивается на
секунду и выдает то, что окончательно выбивает почву из-под моих ног, — Егор, тогда
ждем вас с Валей на годовщине. Будем рады гостям. Валька, пока!
Садится в свой седан и уезжает, поднимая первые опавшие листья вверх.
Ошарашенно поворачиваю голову в сторону соседа, его нахальный и невозмутимый вид
снова порождает бурю злости и негодования.
— В каком, мать его, смысле нас?
— Колючка, скажи мне, каково быть влюбленной в чужого мужика? — открыто
насмехается.
Бросаю пакет с покупками на пыльный асфальт, раздраженно трясу руками перед его
лицом.
— Ты кто вообще такой? Кем ты себя возомнил? — кричу так громко, что в окнах
появляются силуэты свидетелей нашей перепалки.
— Тебе стоит запомнить мое имя. Нам делить лестничную площадку, — одной
большущей ладонью перехватывает мои тонкие запястья, — А может и не только площадку.
Держи!
Вкладывает в мою руку связку ключей и как ни в чем не бывало скрывается в подъезде.
А у меня даже слов не находится, мыслей тоже ноль. Пустота и непринятие.
Почему этот незнакомец так много себе позволяет?