И опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг...

Глава 7.

Новый день встретил девушку не самым приятным образом. Точнее, она могла бы с уверенностью сказать, что этот день от души плюнул ей в лицо. Конечно такое ощущение не раз накатывало на неё от обилия насыщенных эмоциями событий, и, будь она сейчас в своём мире, то кряхтя всё равно бы встала, заварила кружку горячего кофе и отправилась бы в свой МГПУ. Но сейчас, когда она была предоставлена полностью только себе одной, Катерина просто легла на кровать в позе морской звезды и уж точно не собиралась вставать ближайшие пару часов. Хотя, в её состоянии всё же были причины. Если бы она сказала, что последние несколько дней не вымотали её, то соврала бы. Девушка очень устала, и это была отнюдь не физическая слабость, вовсе нет. Это была как раз та самая безвыходная апатия, из которой Державиной больше привычно было выводить друзей и пациентов на практике, чем бороться самой. В этом случае она руководствовалась правилом "Бывший больной – лучший доктор". В каком-то смысле это очень помогало. Робкая мысль поиграть на скрипке, чтобы собраться с мыслями и начать день, была с пинком выпроважена из головы с аргументом, что с минуты на минуту могла прийти Чун Тао с подносом пирожных и новыми сплетнями. За это время она не только не успела бы сыграть и пары нот, даже размяться. Дверь с тихим скрипом отворилась, Катерина усмехнулась уголком губ – легка на помине.

- Барышня, что с вами?! - она всплеснула руками и, поставив поднос с чайником, подбежала к девушке.
- Да ничего, Чун Тао... Просто захотелось полежать подольше... - с глубоким вздохом ответила Катя.

Как говорил Фокс Микки: "Папа говорил, что у меня лихорадка... Мама – что депрессия, а бабушка – что у меня собачья старость... А ведь мне просто грустно..."

- Вы уверены, барышня?
- Конечно. - Державина улыбнулась, - Ну, какие сегодня слухи ходят?

* * *

Катерина медленно прогуливалась вдоль сада, и хоть уже было тепло, а снег успел полностью растаять, она куталась в слегка плотную, но тонкую шубку. Что ещё больше настораживало, так это уже немного позабытое, но довольно яркое ощущение холода в груди и неприятная тоска. Ли Су Су говорила, что это её природное предчувствие, которое нарастало при приближении опасности. Последний раз девушка ощутила подобное, когда Исчадие напал на клан Хенъян...

Неужели снова что-то приближается?... Ни минуты покоя...

Катерина вздрогнула и подышала на ладони, стараясь согреть практически ледяные пальцы. Теперь начинало казаться, что утренняя апатия была не такой уж беспочвенной, как она думала раньше. Обычная моральная усталость не оказывала на девушку столь сильное влияние даже в самые худшие времена. Сейчас же её буквально трясло от непонятно откуда взявшегося внутреннего холода, а шубка и солнечные лучи переставали спасать её положение. Державина не сразу осознала, что, потерявшись в своих переживаниях, пришла в знакомую беседку в глубине сада. Девушка вздохнула; сколько бы она себе не говорила, что должна противиться девиантному поведению, вроде предпосылок к депрессии или апатии, всё равно в мгновения слабости старалась абстрагироваться от всех. Она стряхнула со скамьи лепестки нежно-розового цвета, которые опадали с возвышающегося над беседкой дерева, и устало присела, слегка запрокинув голову навстречу согревающим лучикам. Посидев пару минут, Державина закрыла глаза и прислушалась к окружившей её тишине и едва слышному щебетанию птиц. Теплый воздух с ароматом цветов на клумбах лёгкими порывами раскачивал пряди её волос, немного щекоча щёки, словно нежными материнскими прикосновениями успокаивая девушку. Где-то неподалеку зашелестели чьи-то крылья; она приоткрыла один глаз. С ветки дерева чёрными бусинками-глазками за ней наблюдал ворон. Почему-то Катерине показалось, что это был тот самый ворон, с которым она пообщалась несколько дней назад с её первого появления в теле Е Сиу. Е Сиу... Девушка приоткрыла глаза и посмотрела на ладонь. Узкая бледная ладонь, тонкие пальцы с коротко подстриженными ногтями, ни единого украшения... Такое же узкое бледное, почти белое запястье... Катерина снова медленно закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как выглядела она сама. Ведь наблюдая каждый день в зеркале чужую внешность, она с невольным ужасом осознавала, что начинает считать это тело своим, будто всё так и должно быть. Державина напрягла память, чуть плотнее закрыв глаза. Совпадения в какой-то мере она замечала, вроде бледной кожи и тонких аристократических пальцев, которые присущи любому музыканту. Но её ладонь была меньше, и если бы она не носила длинные ногти с заметным пастельным лаком, то её руку вполне могли спутать с детской. Тем более девушка просто обожала носить всякие браслеты и кулоны, а серые часы с позолоченным циферблатом и серебряное колечко в форме кошки, обхватившей палец, были чуть ли не её личным талисманом. Девушка заправила за ухо надоедливую прядь волос; даже на ощупь она чувствовала их так, будто это был парик. Чёрные, прямые, плотные, будто смоляное море они струились по её плечам. Катины настоящие волосы хоть и были длиной до поясницы, но наоборот слегка кучерявились и пушились, отчего иногда создавали облачко каштанового цвета. Или она была блондинкой?...