Будь моей игрушкой

Глава 22

«Это бред, это не может быть правдой! Он меня просто пугает! А если нет? Богиня, если он это сделает, я убью его! Просто убью!» — панические мысли вспыхивали и гасли в сознании, тело трясло от дикой смеси страха, возмущения и злости. Раум чуть отстранился, потянулся к рычагам, чтобы отодвинуть кресло, и Дженни поняла: вот он — момент, когда можно спастись, сбежать. Она размахнулась и ударила локтем в окно, вкладывая в этот удар все силы. Это было больно. Нет, «больно» слишком простое слово. В руку чуть повыше локтя словно вогнали раскаленный гвоздь. Девушка взвизгнула и захныкала, баюкая пострадавшую конечность. Как она могла забыть, что машины класса люкс, комплектуются заговоренными стеклами повышенной прочности! Богиня, только бы не перелом! Разве может быть что-то тупее, чем сломать себе руку в такой ситуации?
— Идиотка!
Мгновением спустя демон оказался рядом. Дженни почувствовала, как на запястьях и ногах затягиваются невидимые гибкие путы, приковывая ее к кожанному сиденью и зарычала. Над головой вспыхнул свет, Раум склонился над связанной жертвой.
— Что, решила не ждать пока я тебя отшлепаю и наказать себя самостоятельно, Дженни-сплошные-неприятности? — пробормотал демон. За насмешкой в его голосе слышалась тревога. Не обращая внимания на ее протестующие возгласы он срезал рукав платья. — Мда... повезло, что ушиб. Могло быть хуже.
Его руки ощупали пострадавшую конечность, сжались чуть выше локтя там, где уже наливался здоровенный синячище, и девушка повторно вскрикнула от боли.
— Отпусти меня! — Чтобы ты все-таки сломала себе что-нибудь? — демон осуждающе покачал головой и полез в аптечку. Пока он наполнял шприц регенератором, Дженни злобно пыхтела, пытаясь освободиться. От ушибленного локтя по всей руке по-прежнему стреляли болезненные импульсы и каждое неловкое движение напоминало о сделанной глупости, но ощущение собственной беспомощности, несвободы, было нестерпимым. Как и мысль о том, что ди Форкалонен может воплотить в жизнь прозвучавшую угрозу.
— Шею, — приказал демон. Как Дженни ни была зла на него, она послушалась. В конце концов, это в ее интересах. Кожу чуть кольнуло и по венам растеклось знакомое щекочущее ощущение. Но демон не удовлетворился принятыми мерами, открыл банку с мазью и бережно втер в место ушиба.
— Что это за дичь, детка? — продолжал он, как ни в чем не бывало. — Тебе так приспичило сломать себе руку?
— Я хотела выбить стекло!
— Если бы выбила, еще бы и порезалась, — он осуждающе покачал головой. — Совсем больная, да? Да от моих шлепков тебе и вполовину не будет так больно. Тебе понравится, я почти уверен. Девчонкам часто нравятся такие вещи.
— Никогда! — она зарычала и снова бессмысленно дернулась, уже понимая, что из магических пут не вырваться. Но как же бесило ощущение собственной несвободы! — Отпусти меня! Ты не имеешь права!
— Тссс... глупенькая, — пахнущий мазью палец лег на губы, призывая к молчанию, и Дженни осеклась, сбитая с толку доброжелательным поведением демона. Его тревога и забота, снисходительные интонации в его голосе — все это настолько не вязалось с обещанием порки и магическими путами на руках, что она снова растерялась. Может, он имел в виду совсем другое, и она не так все поняла? И она действительно наворотила сегодня дел, влипая в одну неприятность за другой. Может, пришло время подождать, не рубить с плеча? Палец сменили губы. Прикосновения — сперва осторожные, а потом все более уверенные. Знакомая волна возбуждения прокатилась по коже. Как бы Дженни ни относилась к ди Форкалонену, ее тело словно не могло не реагировать на его близость — всегда однозначно и одобрительно.
— Сладкая... — прошептал Раум, отрываясь от нее с явной неохотой.
— Дженни-конфетка.
— Отпусти меня, — попросила девушка. — Я хочу домой.
— Будет тебе «домой». Позже, — он снова ощупал ее локоть, и Дженни поняла, что ушиб почти прошел. Хвала регенератору и природным способностям оборотня. — Ну вот — другое дело. А теперь — заслуженное наказание.
С этими словами он потянул девушку на себя и уложил животом на свои колени, вывернув руки за спиной. Дженни, сперва не сообразившая к чему эти манипуляции, отчаянно забилась.
— Больной ублюдок! Не смей!
От ярости и обиды даже слезы навернулись на глаза. Мысленно девушка горько пожалела, что не впилась ему в лицо зубами мгновением раньше. Целоваться он полез, придурок!
— Детка, но ты же виновата, — раздался над головой глумливый голос. — Ведешь себя, как глупый ребенок, а детей надо воспитывать.
Мужские руки задрали юбку, стянули трусики на бедра, и девушка всхлипнула. Нет, она не боялась боли, но сам факт, что что самый отвратительный парень на свете делает с ней это — нагло, бесстыдно, без ее на то согласия, и что сейчас он будет шлепать ее, словно маленького ребенка, заставляли Дженни чувствовать себя униженной. Ей хотелось зарыдать от злости и бессилия, но она поклялась, что не доставит этой скотине такого удовольствия.
— Обычно наказанный считает удары вслух, чтобы случайно не получить больше, чем нужно, — весело заметил демон.
— Но ты ведь считать не будешь, Дженни-упрямица?
— Да я скорее сдохну!
— Так и думал.
Она съежилась, ожидая удара, но вместо этого пальцы лишь осторожно коснулись кожи. Ладони охватили упругие ягодицы, погладили сжали... По коже против воли пробежала дрожь, вспомнилось, как Раум ласкал ее в ванной. И его грубоватые, но такие сладкие прикосновения в пустом кабинете. Раум тяжело выдохнул сквозь зубы и снова погладил нежную кожу. Вид этой девушки — связанной, беспомощной, разъяренной и распаленной сводила с ума, заставлял желать совершенно иного. В конце-концов, Раум никогда не был большим любителем телесных наказаний, предпочитая моральное доминирование. Он вдохнул ее эмоции. Главной ноткой была злость. Еще растерянность, подспудное возбуждение — нет, все-таки он оказался прав и рыженькая любительница подобных развлечений, пусть и не решается признаться даже себе. Что еще? Растерянность, словно собственное возбуждение было для Дженни открытием. Пожалуй, не будь она девственницей, он бы заменил наказание на секс. Трахнуть ее хотелось куда больше, чем выпороть. А еще хотелось пожалеть и утешить. Но она определенно заслужила наказание. Трижды за вечер заставила его сходить с ума от беспокойства, идиотка! Что у нее вообще с головой? Такое ощущение, что рыжая готова самоубиться, лишь бы досадить ему хоть немного.
— Это такая игра, — насмешливо пояснил он, удивляясь сам себе — почему медлит? Дженни моргнула. Игра? Что за бред он тут несет? — Ты была плохой девочкой, я тебя наказываю, а потом прощаю и говорю, что теперь ты хорошая. Смысл на самом деле именно в этом, а не том, чтобы сделать больно.
Она оскалилась, чувствуя снова прилив злости.
— Давай я тебя отшлепаю, плохой парень.
— Нет, детка. В таких играх я всегда сверху, — теперь его пальцы поглаживали ее попку, едва касаясь кожи — совсем легонько, еле ощутимо. И это заводило... О, еще как заводило! Девушка укусила себя за щеку, пытаясь прийти в себя, избавиться от неуместного и неправильного вожделения. Пусть даже ее тело неадекватно реагирует на ди Форкалонена, всему есть предел! Она должна опомниться! Лежать вот так — связанной, беспомощной, с бесстыдно выпяченными то ли для порки, то ли для случки ягодицами — унизительно. Чего Раум медлит? Пусть уже бьет, и чем сильнее, тем лучше. Тогда уйдет это дурное возбуждение, и ей будет проще возненавидеть мерзавца.
— Ну, — хрипло спросила она. — Так и будешь булки мять?
Демон расхохотался.
— А тебе не терпится, сладенькая?
И раньше, чем она придумала язвительный ответ, рука взвилась в воздух, чтобы обрушиться на правую ягодицу. Оглушительно громкий шлепок разнесся по салону, кожу ожгло болью, которая через мгновение сменилась покалывающим теплом. Пожалуй, что приятным.
— Сволочь! — выкрикнула девушка и дернулась, пытаясь соскользнуть на пол. Не тут-то было. Второй рукой демон надавил ей на плечи, заставляя лежать смирно. Щека уткнулась в кожаное сиденье, Дженни чуть повернулась и со злостью впилась в него зубами, представляя на месте сиденья шею демона. Второй удар ожег вторую ягодицу, а потом они посыпались один за другим. Не слишком сильные, но чувствительные. И, как ни стыдно это признавать, но скорее возбуждающие, пусть и обидные. Да, это оказалось приятно, как демон и обещал. А еще безумно стыдно. Дженни злилась на него, и в тысячу раз сильнее на себя. Что с ней такое?! Как можно получать удовольствие, когда тебя шлепают?! Только полные законченные извращенцы тащатся от боли! Правда боли особой и не было. Когда она ходила с Вэл на сеанс массажа, мастер их там сильнее шлепал и мял. Но на массаже все происходило по ее желанию! Она заплатила за это деньги, не лежала связанная с голой задницей... в конце-концов массаж делала женщина — пожилая тролльша с ручищами похожими на два каменных молота. Наверное, с ней все же что-то не так. Наверное, Дженни, как и Раум — больная извращенка, потому что в ответ на эти шлепки внизу живота потеплело, а по телу поплыла приятная истома. И соски под тканью съежились, слегка заныли, умоляя о прикосновениях. От мысли об этом краска бросилась девушке в лицо. Нельзя, чтобы Раум догадался о ненормальной реакции ее тела. Если к этой пытке добавятся еще и его насмешки, она не выдержит и точно разревется от стыда и обиды.
Она завозилась, выражая несогласие, прошипела сквозь зубы несколько оскорблений, из услышанных от работяг в детстве, вспоминая самые грязные и гадкие.      
— Детка, кто занимался твоим воспитанием? — деланно удивился демон. — Разве подобает девушке так выражаться? За каждое грубое слово еще по два удара. То есть еще плюс десять.
— Нет! — она снова с ненавистью вцепилась зубами в сиденье, и даже не удивилась, когда зубы на редкость легко прокусили толстую кожу.
— Да, детка, — он еще раз шлепнул, а потом пальцы демона скользнули между половинками ягодиц, спустились к покрытым влагой складочкам. — Оооо, смотрю ты теперь следишь за собой. Никаких лишних волос.
Дженни стиснула зубы и зарычала, мечтая умереть. Да, теперь она брила там каждый раз, когда принимала душ, оправдываясь перед собой, что так гигиеничнее и вообще ей больше нравится, а насмешки демона тут совершенно не при чем. А бесстыжие пальцы меж тем нащупали маленький скользкий бугорок и принялись поглаживать и играть с ним. И, видит Богиня, это было до отвращения приятно. Нет, она точно больная, если лежит связанная на коленях у парня, который ее только что отшлепал, а теперь беззастенчиво лапает, и кайфует от его наглых прикосновений. Ей не может это нравится, не должно! Так не правильно.
— Прекрати! — прохныкала она.
— Тссс... маленькая. Наказание еще не окончено, — с этими словами он снова звонко шлепнул по слегка порозовевшим ягодицам. И проклятье — да, это тоже было приятно.
После очередного шлепка Дженни зашипела и дернулась, пытаясь уползти, но демон легко удержал ее.
— Если ты будешь так ерзать, я кончу, — хрипло сказал он. Только тут девушка заметила, что его напрягшийся член упирается ей в бедра и замерла. Раума что же — заводит, что он ее бьет?! Проклятый извращенец! Легкий холодок страха прошел по коже. Только этого еще не хватало! Они где-то в лесу, можно хоть голос сорвать, выкликивая помощь, никто не услышит. Если демон сейчас захочет удовлетворить похоть, кто ему помешает? «Не я», — с обреченностью констатировала она, снова плавясь под восхитительными касаниями. Если ди Форкалонен не станет торопиться, если продолжит чувственную пытку, продержит свою жертву достаточно долго в этом состоянии распаленной неудовлетворенности, ему даже насиловать не понадобятся. Потому что есть две Дженни, одна — умница, хорошая и правильная девочка, с мозгами и характером, а вторая — просто похотливая самка, готовая по первому щелчку раздвигать ноги. И проклятый демон определенно знал, как заставить вторую перехватить контроль над телом. Теперь, когда шлепки перемежались с ласками — неторопливыми, умелыми — противостоять вожделению стало почти невозможно. Дженни словно погрузилась в какой-то транс, потерялась, забыла себя. Уступила Дженни-номер-два, а той, очень нравилось происходящее. Она больше не пыталась вырваться, даже сама подавалась навстречу умелым ласкам демона, чуть выгибалась, и только вздрагивала и тихонько стонала, когда поглаживания сменялись шлепками. Будь он проклят, зараза! Будь он проклят, и пусть делает, что пожелает, лишь бы не останавливался...