До Кислотных Дач

шесть / 6.

Я человек неконфликтный. В моей душе не осталось того сухостоя, который можно распалить одной спичкой и наблюдать, как все вокруг пожирает огонь. Вместо сушняка и собранного урожая, непроходимые болота. В этих топях, я сам прячу людей, страхи и ненависть. Окружающих это не задевает.

Не должно было задевать.

Лева будто умелый манипулятор, свою правду транслирует тем, кто знает его при жизни и после смерти рядом остался. На фоне уверенного, да жизнью потрепанного мужика, я выгляжу как перепуганная овечка. Должен был бежать от стаи волков, а испугался собственного пастуха...

Мне даже разговаривать с ним не хочется. Хочется снова ударить, хочется проверить, может ли ожившее в стенах дома снова умереть и на этот раз упокоиться навсегда.

Рыжий останавливает каждый раз, когда тело инстинктивно подается вперед. Мою ярость не гасит Кирилл, от раздора в доме ему дурно. Он с закрытыми глазами потирает виски, пока я готовлюсь зубами вцепиться в чужую длинную шею.

— Супер. Поговорили. Расходимся. — Рыжий меня за плечи берет, подталкивает в сторону лестницы, а Кирилла оставляет с Левой.

Когда я разворачиваюсь, не согласный вот так просто разойтись, Миша всем видом показывает, что поговорить надо с глазу на глаз. Говорит беззвучно — шагай, и я нехотя слушаюсь.

Мы залезаем аж на чердак, где из свидетелей коробки да пыль с пауками. Рыжий даже крышку люка закрывает и, выдыхая, разворачивается ко мне.

— Он врет. — Сразу же заявляю я, пока Миша не начал оправдывать своего глубоко и совершенно не ясно чем травмированного родственника. Они не родня даже!
— Эй, — одергивает Рыжий и я извиняюсь, виновато замолкая. — Я знаю, что он врет. Я тут мысли всех читать могу, только у него в голове голосов несколько. Фоновая каша из набора букв, а не мысли, понимаешь?
— Нет. Я ни черта не понимаю. Не знаю, как работают ваши способности.
— Когда ты думаешь, я слышу только тебя. Как будто ты вслух произносишь. Тоже самое с Кириллом, но его слышно тише. А с Левой... там кавардак. Там хор, кто-то кричит, кто-то плачет, кто-то орет от счастья. Его голоса в этой какофонии как будто нет. — Рыжий руками разводит бессильно.

Не хотел бы я такой набор в своей голове. Себя одного любимого хватает до степени хоть стой, хоть падай.

— Если он еще с дачей связан. Это может быть ее голосами? — Я предполагаю, а Рыжий задумывается.
— Я не знаю, а он никогда не ответит.
— Почему? Это больше не его бремя, не его вина. Ничего из того, что здесь происходит, не относится к нему напрямую. Почему он молчит, что с ним не так?

Миша замолкает не зная, как ответить правильно, а я прекрасно понимаю, что никакого правильного или безопасного ответа не существует. Общение с Левой для меня как игра в сапера. Ошибешься одним вопросом или словом, сразу на пузатом экране вылезет куча МДМ. Проблема лишь в том, что Лева не дает никаких подсказок и никак не сигнализирует о наличии поблизости триггера. Мне нужны ответы, подсказки и лазейки. Они мне нужны, чтобы понимать и выживать тут среди давно мертвых.

Рыжий вздыхает, сбивая меня с мысли. Его виноватая рожа заставляет меня заткнуться даже в собственной голове.

— Прости. Мы попробуем его разговорить... Хоть что-нибудь полезное сделаем.
— Вы и не обязаны. — Вот так легко, до меня доходит самая простая истина сложившейся ситуации. Никто из них, не обязан мне помогать, говорить со мной и защищать. Я могу спрашивать, но давать ответы или нет — это их решение.

Решение Левы молчать. С каждым новым днем в его компании оно становится все очевиднее.

— Малой... ты мне не чужой человек уже. Я за тебя головой отвечаю, как старший. Веришь?
— Верю.