До Кислотных Дач

семь / 7.

— Перелом — это не смерть. Понимаешь, Марк? — Я киваю.

Мой психолог приятная женщина за сорок. Ей нравится и важен зрительный контакт, а я постоянно его избегаю. Она не принуждает смотреть в монитор, но так она из раза в раз делает запись о том, что мне некомфортно. В этом она права, но дело не в нашей с ней онлайн-консультации.

Повернув голову в бок, я вижу бесконечный коридор открытых дверей, где десятки копий Левы бродят от двери к двери.

За окном в третий раз пролетает Рыжий.

— У тебя там все в порядке? Мы можем перенести сеанс, в этом нет ничего страшного.

Я скидываю с плеч плед и поднимаюсь с места, отодвигая стул в сторону. Окна в моей комнате не открываются, лишь отдаленно слышно то, как сильно Миша недоволен сложившейся ситуацией. Мы до сих пор не узнали, где Кирилл. Если Лева хотя бы со мной на одном этаже, а Рыжий застрял на улице, то вот Кир...

— Знаете, я наверное с ума схожу. — Вернувшись на свое место и подъехав вплотную к столу, я наконец-то поднимаю голову на монитор. Анастасия Александровна сегодня выглядит прекрасно. Один раз мы обсуждали рамки, под которые нас подгоняет общество. Один из ее ярких примеров, это пример возраста. Никто не понимает у женщин за сорок любви к длинным волосам, ярким цветам и современным фасоном. Так она обмолвилась, что обожает розовый цвет с детства, но перестала носить, потому что это несерьезно. Тогда я усмехнулся сказав, что розовый просто цвет, который может влиять на ваше настроение, но никак не на знания или приобретенный опыт.

Сегодня Анастасия Александровна в розовой блузке.

— Почему ты так решил? — с ее стороны зависла картинка, едва заметно начал фонить звук.

— Я вижу то, чего нет. Наверно, это можно назвать галлюцинациями, но для меня это реальность. Причем страшная.

В момент моего молчания, повисает тишина, потому что с того конца контакта будто нет. Появляется тревожная необходимость оправдываться.

— Ну, это как кошмары наяву. Что-то вроде сонного паралича и игр разума... Анастасия Александровна, вы тут? — Я немного нервно смотрю на колесо загрузки.
— Перелом — это не смерть. Понимаешь, Марк? — уже в четвертый раз повторяет психолог. Её тон такой же безмятежный, как и в тот момент, когда я орал, что живу в проклятом доме и он хочет меня убить.

Я отпиваю из банки энергетик. Уже теплый и приторный. Морщусь от него, как от крепкого алкоголя, потому что противно и захлопываю крышку ноутбука.

Ясно. Понятно.