В лапах сатаны || macan

Глава 56

   — Раз, два, три, четыре, пять, негде зайчику скакать.
     Темно. Душно. Воздух густой, словно желе, и в нем так мало кислорода.
   — Всюду ходит волк, волк. Он зубами - щелк, щелк!
     Тупая, приглушенная боль никак не отступит. Мне так плохо. Совсем нет сил, чтобы просто открыть глаза.
   — А мы спрячемся в кусты. Прячься, заинька, и ты.
     Вот бы снова стать маленькой девочкой. Убежать ото всех, обнять маму, спрятаться за подол ее юбки и быть уверенной, что я в полной безопасности.
   — Ты, волчище, погоди, как попрячемся - иди!
     Страх. Боль. Страх. Боль. Страх... Нет, я не стану открывать глаза, наоборот, нужно уснуть...
   — Раз, два, три, четыре, пять, негде зайчику скакать... Ками! Ка-ми! Кааами!
     Я резко распахнула глаза и увидела перед собой Софи. Малышка сидела рядышком и трясла меня за плечо. Она уже не выглядела такой напуганной, как раньше, и личико было не заплаканным, а грустным.
   — Мне было так скучно, пока ты спала.
Почему ты стала так много спать? - поинтересовалась она, приподнимая мою руку и забираясь под нее.
   — Это все болезнь. Нужно поправиться, и тогда будут силы. Я долго спала?
   — Ага. Дяди тебя принесли, когда на улице еще было светло, потом стемнело. Было так много звездочек. Правда-правда. Я видела в окошко. А вот теперь снова светает.
   — Значит, я проспала всю ночь, — тихо сказала я, — а ты почему не спишь? Еще же так рано?
   — Хотела подождать, когда ты проснешься.
Когда стало темно, я испугалась, — прошептала Софи, — ты только никому не говори. Я знаю, что уже большая и не должна бояться темноты. Просто дяди за дверью так громко и страшно ругались. А потом уже не было страшно, но все равно спать не хотелось.
   — Это непорядок, маленькие девочки должны спать, чтобы расти красивыми и здоровыми!
   — Ками, я очень-очень домой хочу! Когда же папочка нас заберет? - малышка шмыгнула носом, и я крепче ее обняла.
   — Потерпи, маленькая. Я тоже очень хочу домой.
     Темнота. Снова темнота.
     Я проснулась от противного стука. Нам подали завтрак... Подали... Просунули в щель поднос с отвратительной пищей, ставшей такой привычной за последние дни. Превозмогая боль во всем теле, я поднялась с матраца и поплелась за едой, вот только на подносе стояла всего одна тарелка овсянки.
   — Нам сократили порции? — усмехнулась я и посмотрела в щель, надеясь увидеть Атру.
   — Тебя кормить не положено. Сегодня в три тебя казнят. Зачем переводить продукты зря, — пропитанным злобой голосом ответил незнакомый охранник.
   — Казнят?.. — переспросила я, но вместо ответа у меня перед носом захлопнули окошко.
     Я вернулась к Софи и дрожащими руками поставила перед ней поднос. Всё мое мужество, которое я старалась сохранять эти дни, куда-то пропало. Хотелось разрыдаться, как маленькой девочке, подлететь к двери и стучать, что есть мочи, моля сохранить мне жизнь. Я не хотела умирать. Я боялась смерти, боялась боли, боялась того, что будет потом.
   — Ками, а ты не будешь кушать? — удивилась малышка, со вздохом отправляя в рот ложку овсянки.
   — Я?... Нет, ты кушай, мне не хочется...
   — Мне тоже. Можно я тоже не буду кушать?
Надоела эта невкусная каша!
   — Нет, Сонечка, помнишь, я тебе говорила, что детки должны расти здоровыми и красивыми, а для этого нужно не только спать, но и есть.
   — Ну, Ками... Эта кашка невкусная, хочу, как Василиса готовит или Лиза. И хочу радужную кашку, как ты делала.
   — Солнышко, потерпи. Скоро папа нас заберёт, и Василиса сварит тебе самую вкусную кашку!
   — Тогда лучше оладушки, — заулыбалась
Софи и прикрыла глазки в предвкушении.
   — Оладушки?
   — С дедовым вареньем!
   — Будут тебе и оладушки, и дедово варенье, а теперь ешь.
     Малышка принялась за еду, а я подошла к окну и взглянула на синее небо и плывущие по нему редкие облака. Неужели я в последний раз видела ясное небо? В последний раз жмурила глаза от солнца? В последний раз вдыхала пропитанный зноем воздух? Я ведь даже не знала, сколько было времени. Меня казнят в три, но когда это? Через три часа или через час? Конечно, можно попробовать определить время по солнцу, но я не умею. А, может быть, так и лучше? Не знать, когда все кончится.
   — Ками, я всё, — Софи протянула мне тарелку с остатками овсянки, я молча взяла ее и подошла к двери.
   — Эй! Возьмите посуду, — стуча ложкой по двери, крикнула я.
   — Что разоралась? — открыл окошко охранник, — давай сюда тарелку.
   — Сначала ответь на вопрос.
   — Дура совсем? Тарелку давай, я сказал!
     Конечно же, дура! Зачем-то удумала с ним играть. Да плевать ему на тарелку! И на меня плевать!
   — Скажи, сколько времени? - мой голос предательски дрогнул, а на глаза навернулись слезы.
   — А, вот оно что. Хочешь узнать, сколько тебе осталось? — рассмеялся мужчина.
   — Я имею хотя бы на это право?
   — Так и быть, но с тебя услуга, - задумчиво протянул он и стал открывать ключом дверь.
   — Какая услуга?..
   — Выходи, — дверь открылась, и я медленно шагнула в коридор.
   — Ками, ты куда?! - испугалась Софи и бросилась за мной.
   — Солнышко, я на минутку, — крикнула я, и дверь в конуру захлопнулась.
     Охранник забрал у меня из рук тарелку и поставил ее на стол. Он прошел к небольшому шкафчику, достал кривую жестяную банку гуталина и грязную щетку. Швырнув это на пол, он уселся на стул, достал самокрутку и прикурил.
   — Ботинки почисть, — кинул он и положил ногу на ногу.
   — За это скажешь мне время? — недоверчиво уточнила я.
   — Услуга за услугу.
     Я растерялась, совершенно не зная, как поступить. Пойти на такое унижение или томиться в неведении? А если это мои последние минуты? И их я должна провести, прислуживая этому мерзавцу? Они и так достаточно насмотрелись на мои унижения.
   — Открой мне дверь, — отчеканила я и отступила к камере.
   — Как хочешь, — пожал плечами мужчина.
     Охранник достал ключи, но потом хитро улыбнулся. Глядя на меня, он медленно расстегнул свои наручные часы и, помахав ими в воздухе, убрал в карман брюк.
   — Даю тебе второй шанс. Хочешь узнать, сколько времени — достань часы и посмотри сама, — резко двинув бедрами, прошипел он.
     Я демонстративно развернулась и стала дёргать дверь, а мужчина издевательски засмеялся.
   — Открой дверь! — повторила я.
   — Неужели совсем не интересно, сколько тебе осталось? Да ладно! Не верю... — он подошел сзади вплотную и практически вжал меня в металлическую дверь, — давай, сделай дяде приятно.
   — Пусти, — процедила я.
   — Ломаешься? Не хочешь напоследок узнать настоящего мужчину, — он опалил мою шею своим горячим зловонным дыханием.
   — Лучше сразу сдохнуть, чем быть с таким мерзким животным, как ты, - с ненавистью выплюнула я.
     Урод схватил меня за волосы и развернул к себе. Его лицо перекосилось от злости. Он перевел взгляд на мои губы и, криво усмехнувшись, грубо поцеловал. Изо всех сил я старалась как можно крепче стиснуть губы, чувствуя, как он пытался их раздвинуть своим языком. Его руки переместились на мою талию, и он стал нагло задирать мою сорочку, прекрасно зная, что под ней ничего нет. Я знала, что буду биться до последнего и лучше умру сейчас, чем позволю ему сделать со мной это. Расслабив губы, я позволила его языку скользнуть в мой рот и со всей силы укусила.
   — Сука! — мужчина наотмашь ударил меня, и я упала спиной на дверь.
     Он поднял меня за волосы, дернул в сторону и практически вжал в стену, так что я отчетливо чувствовала холодную каменную кладку.
   — Тварь! Кем себя возомнила? Гордость уже ни к чему. Хочешь знать, как это будет? — он крепко сжал мое горло. Я отчаянно захрипела, и мужчина довольно улыбнулся, - Абдулла сегодня едет на встречу с твоим мужчиной, но Андрей не выполнит условия сделки. Знаем это наверняка. Тебя в это время отведут в кабинет Абдуллы и устроят для твоего мужчины трансляцию. Он будет видеть, как тебе перережут горло, услышит твой последний всхлип.
     Мужчина резко отпустил меня, и я, закашлявшись, стала жадно ловить ртом воздух. Он открыл дверь камеры и кивнул, чтобы я шла внутрь.
     Посреди конуры, прямо на полу, сидела Софи. Малышка подобрала под себя ноги и, обняв их, горько плакала.
   — Солнышко, что случилось? — хрипло спросила я, стараясь говорить, словно ничего не произошло, но у меня не вышло.
   — Ками, я больше не хочу играть в эту игру.
Пусть дяди отпустят нас домой, - захныкала она и, подбежав ко мне, уткнулась личиком в мой живот.
   — Милая, скоро все кончится. Честно-честно.
     Взяв малышку за руку, я повела ее к нашему спальному месту. Было тяжело стоять, и я опустилась на матрац и прикрыла глаза. Ум твердил, что нужно немедленно успокоить и подбодрить Софи, но сил совершенно не осталось. Мне было слишком плохо.
     Камера накалилась от жары, и даже воздух стал горячим, значит, уже было больше полудня. Мои последние часы, и я провожу их так. Боль в теле стократ усилилась, и я уже с трудом могла подняться. Софи играла в кафе. Представляя себя официанткой, она наливала воду в пластиковые стаканчики и приносила их мне под видом разных напитков. Моя малышка даже в таких страшных условиях казалась беззаботной, и я старалась отогнать мысль, что завтра ее постигнет моя участь.
     Интересно, я умру сразу? Долго буду мучиться? Что меня ждет потом? И что  вообще такое смерть?
     Я не хочу!
     Я хочу жить!
     Я должна жить!
     Подбородок задрожал, а на глаза навернулись слезы, и я уже не могла их сдерживать.
   — Ками, ты плачешь? - удивилась Софи и села на корточки напротив меня, — у тебя что-то болит?
   — Соня, иди сюда, — я похлопала по матрасу, и девчушка уселась рядышком, - слушай меня, маленькая. Скоро придут дяди и меня заберут. Ты останешься одна, но бояться не надо.
     Каждое слово давалось с трудом. От нервов я не чувствовала ног, грудь больно сдавливало, и даже воздух казался горьким.
   — Я не хочу, чтобы ты уходила, — захныкала малышка и тут же стала тереть ладошками покрасневшие глазки.
   — Милая, я тоже очень не хочу уходить, но таковы правила игры. Когда меня не будет, ты не плачь. Первая с дядями не заговаривай. У тебя еще остались мелки?
   — Да, — Софи показала пальцем на остатки известняка.
   — Хорошо. Когда меня заберут, бери мелки и рисуй. Вот тебе задание: нарисовать большой красивый замок с садом, принца, принцессу, их деток и друзей.
   — А ты потом вернёшься и проверишь?
   — Обязательно!
     Я крепко обняла малышку и поцеловала ее кудрявую макушку. Прижавшись ко мне, Софи уткнулась личиком в мой живот и не могла видеть, как по моим щекам покатились слезы.
     Не знаю, сколько мы просидели так, пока за дверью не послышался шум и чьи-то торопливые шаги. Я поняла, что это конец. Сердце пропустило удар, а слова застряли в горле.
   — Соня! — взяв себя в руки, я позвала малышку, дремавшую у меня на коленях, — Сонечка, милая моя!
   — Что такое? — сонно протянула она.
   — Я тебя очень люблю. Очень. Ты — моя родная девочка. Я бы так хотела, чтобы ты была моей доченькой, - держаться дальше было бессмысленно, и я сорвалась на слезы.
   — Я тоже тебя люблю, — прошептала она в ответ.
     Прямо за дверью послышались шаги, а потом поворот ключа. Какие-то доли секунды, но в них уместилось так много чувств и переживаний: болезненное ощущение, что моя жизнь обрывается так несправедливо рано, я больше никогда не увижу родителей, друзей, Андрея. Я четко осознала, как было глупо отталкивать его. Я ведь даже не успела сказать, что он для меня значит, как сильно его люблю. Мне не суждено видеть взросление Сони. Ведь я все еще верила, что Андрей успеет ее спасти. У меня уже не будет своей семьи, никогда меня не назовут «мамой».
     Скрип двери, и я зажмурилась, крепко прижимая к себе Софи. Господи, как же страшно! Они идут ко мне, и я чувствую, как тело начинает колотить от ужаса.
   — Дядя Володя! — радостно вскричала Соня, и я широко распахнула глаза, не смея им поверить, — ты за нами? Вы с папочкой?
   — Да, принцесса, пора домой, — улыбнулся блондин, присев на корточки рядом с нами, и подмигнул мне.
   — Володя... — все еще не веря в то, что это правда, я прикоснулась к его лицу кончиками пальцев.
   — Полегче, подруга, а то твой не поймет, — усмехнулся он, и в этот момент на пороге камеры показался Андрей.
   — Папочка!
     Софи бросилась к нему, а я всё ещё не верила в происходящее. По щекам катились слезы, а на губах играла глупая улыбка. Андрей подхватил дочку, обнял и, прикрыв глаза, поцеловал в щеку, после чего в два шага оказался рядом со мной.
   — Нужно торопиться, пока дорога очищена, — проговорил он, подхватывая меня и помогая подняться, — бежать сможешь?
   — Да, смогу, — решительно заявила я, понимая, что не позволю боли нам мешать.
   — Наденешь защиту, — сказал Владимир, расстегивая бронежилет, — Андрей понесет принцессу и прикроет собой, а ты возьмешь жилет.
   — А, как же ты?
   — У меня другая защита, - усмехнулся он, указывая на пистолет в кобуре и висящий на широком ремне автомат.
     Володя помог мне застегнуть бронежилет, а пока он возился с липучками, я не сводила взгляда с Андрея. Мой мужчина был одет во все черное. Софи жалась к папе и что-то ему рассказывала, но он, кажется, совершенно не слушал дочку. Мы смотрели в глаза друг другу, и никакие слова не требовались, чтобы понять, как сильно он нуждался во мне, а я в нем.
   — Значит, так, — серьезно заговорил
Андрей, — я беру на руки принцессу и прикрываю с тыла, Ками идет передо мной, ты, Володька, нас ведешь.
   — Есть! — ответил Владимир.
   — Принцесса, как только отсюда выходим, закрой глаза и не открывай, пока я не разрешу. Что бы ни случилось, не шуми, — обратился Андрей к дочке.
   — Софи, ты поняла, что тебе сказал папочка. Это новые правила нашей игры, - вмешалась я.
   — Игры? — удивился Андрей.
   — Потом. Сонечка, ты поняла меня? Рот на замок, и ни звука.
   — Хорошо, Ками.
   — Вперёд, — скомандовал Владимир и пошел к выходу.
     Он шел так быстро, что поспеть за ним было непросто, тем более, когда тело отзывалось болью. Но страх и адреналин придавали сил, даже ступать на израненные ноги оказалось вполне терпимо. Как только мы вышли из камеры, первое, что я увидела, был тот самый охранник, что издевался надо мной около часа назад. Он сидел в своем кресле с простреленной головой. Я чуть не вскрикнула, когда увидела его распахнутые стеклянные глаза, но до боли закусила губу и промолчала. Выглядело изуродованное тело ужасно. И все же ни грамма сочувствия к этому чудовищу я не испытывала.
     Мы вышли в коридор, по которому меня водили на ежедневные пытки. Сейчас он был пуст, но из-за того, что он был слишком длинным и совершенно открытым, пришлось преодолеть его как можно быстрее. На пути к выходу все было чисто, только кое-где мы натыкались на застреленных людей Абдуллы. Андрей и Володя все сделали настолько четко, что не было сомнения — об их приходе никто не знал. К сожалению, я поняла, что ошиблась, стоило нам завернуть в галерею, где до этого я не бывала.
     Вдоль всего прохода патрулировали трое вооруженных мужчин. Андрей пригнулся с Софи, а меня собой прикрыл Володя. Было страшно, но я верила в своих спасителей.
   — Принцесса, не дергайся и закрой ушки, — прошептал Андрей, — Камусь, всё будет хорошо.
   — Андрей, мой — правый, левый и средний — твои, — сказал боссу Володя.
     Я не сразу поняла, о чем речь, как вдруг услышала хлопки. Володя и Андрей, прицелившись, выстрелили поочередно в людей Абдуллы, и те упали замертво.
   — Сейчас придут другие. Быстро к выходу, — проговорил Андрей, перезаряжая пистолет, принцесса, цепляйся за папочку, но глазки не открывай. Ками, ты как?
   — В порядке.
     Мы поднялись и побежали вперед, но в этот момент сзади нас послышались торопливые шаги нескольких человек. Андрей резко потянул меня в небольшой проем стены, где мы с трудом поместились вчетвером.
   — Бегите, я прикрою, - убирая пистолет в кобуру и доставая автомат, сказал Владимир.
   — Не дури, Володька, ты без защиты. Бери Софи и Ками, бегите к выходу. Я прикрою. Наши уже рядом, я успею отстреляться.
   — Андрей, чтобы всё ей сказал, - кивнув на меня, строго сказал Андрею Владимир, — Камилка, осчастливь этого идиота.
     Я не поняла, о чем Володя, но переспросить не успела: он выскочил в проход и открыл огонь по нашим преследователям. В этот момент Андрей, схватив за руку, вытянул меня из укрытия. Под оглушительный звук выстрелов мы бежали к концу галереи. Вдруг я почувствовала два сильных удара в спину. Дикая боль, воздух словно выбили из легких, и я с криком упала на землю. Андрей тут же опустился рядом. Я думала, что это конец, но в этот момент нам навстречу выбежали около двадцати вооруженных до зубов людей, одетых точно так же, как Андрей. Одному из них он кивнул, и те открыли огонь.
   — Они попали в жилет. Камусь, это больно, но ты не ранена. Держись за меня, мы почти у выхода, — он подхватил меня одной рукой, второй продолжая прижимать к себе перепуганную Софи.
   — Володя?.. — я взглянула Андрею в глаза и в них увидела ответ.
     Мой мужчина крепко схватил меня за талию, чем сделал только больнее, но я не подала виду. Он практически тащил меня на себе. Выстрелы прекратились, и нас окружили его люди, образуя собой живой щит. Андрей остановился, чтобы удобнее подхватить меня, а я глазами искала своего второго спасителя.
   — Володя... Нет, нет, нет...
   — Он спас нас. Милая, не смотри.
     Он лежал на полу. Его голубые глаза все еще были открыты, а на губах играла легкая улыбка, словно ему сейчас хорошо. А может, так и было? Он спас нас, а сам отправился к своей невесте?.. Двое людей из команды Андрея подхватили тело друга и понесли за нами. Было невыносимо видеть, как безвольно болталась его светлая голова, как крепкие ноги волочатся по полу. Я уткнулась лицом в шею Андрея и глубоко вдохнула его запах. Только это могло немного успокоить.
   — Идем, милая, еще чуть-чуть, - прошептал мой мужчина и повел меня дальше.
     За галереей был еще один коридор с рядом дверей. Одна из них открылась, и я испугалась, что сейчас на нас снова нападут люди Абдуллы, но это была Лена и еще один отряд Андрея. Женщина подбежала к нам, и Андрей передал ей Софи, а меня взял на руки.
   — Где Вовка? — испуганно спросила женщина, но тут посмотрела назад, — черт.
   — Хочу к папе, — Софи открыла глаза и захныкала, когда увидела, что ее держит малознакомая женщина.
   — Принцесса, папа рядом, а тебе пока нельзя открывать глазки.
     Мы пошли за Леной в помещение с широким окном без стекла, за которым дежурили люди Андрея. Им Лена передала Софи и сама выбралась наружу. Меня Андрей так и не отпустил, мы вместе вылезли через окно. Оказавшись на свежем воздухе, он легко поцеловал меня в макушку, и я почувствовала, что он улыбается. Значит, мы действительно спаслись!
     Почти сразу к нам подъехала большая черная машина, а за ней еще несколько, куда молниеносно расселись все наши. В первую машину Лена на заднее сиденье усадила Софи и кивнула Андрею.
   — Ты впереди, я с дочерью и Камилой сзади, - сказал Андрей и поставил меня на ноги, — аккуратнее садись.
     Я забралась в машину, и малышка Софи тут же ко мне прижалась. Андрей сел следом, захлопнул дверь, и машина с визгом сорвалась с места. Только сейчас я поняла, как сильно болит мое тело: грудную клетку словно выворачивало наизнанку, а от пуль, что в меня попали, наверняка остались синяки. Я сильно закашлялась, и снова с кровью.
   — Лена, воды! — приказал Андрей , и женщина передала нам бутылку, — тихо, Камусь. Скоро все будет хорошо. Пей.
     Я стала жадно глотать воду, чувствуя, как внутри все горит. Андрей помог мне снять бронежилет, и, оттянув рубаху, заглянул под нее, желая убедиться, что со мной все в порядке. Но, судя по его хмурому лицу, это было не так.
   — Потерпи, родная, знаю, что больно, но все уже позади. Я люблю тебя, — он взял мое лицо в ладони и нежно, едва ощутимо поцеловал, - люблю, больше жизни люблю...
   — Папа, Ками, смотрите, вертолетики! — заверещала Софи, показывая пальчиком в окно.
   — Смотри назад, принцесса, сейчас будет фейерверк, — усмехнулся Андрей.
     Мы с Софи повернулись и увидели, как два громадных черных вертолета поочередно выпустили ракеты в то самое место, из которого мы недавно вырвались.
   — А там точно никого нет? — взволновалась я.
   — Мои все должны были выбраться. Они знали, сколько у них времени, — бесстрастно ответил Андрей, — что до других, то получили по заслугам.
     Впервые я не хотела с ним спорить. Он когда-то говорил, что не все заслуживают прощения, что есть те, кого необходимо наказать, и теперь я понимала, что в чем-то он прав. Единственный человек, которого я действительно жалела - Атра, но Андрею я ни за что не стану признаваться, что проявила сочувствие хоть к кому-то из этих людей.
   — Что с тобой? Очень болит? — забеспокоился Андрей, но я только улыбнулась в ответ, опустив голову ему на плечо.
     Болело очень сильно, но только меня куда больше заботило, что Андрей признался мне в любви. Было немного страшно, что эти слова прозвучали под воздействием ситуации, но даже это ничего уже не изменит.
   — Как ты нас нашел? Они же разбили телефон?
   — Разбили телефон? — нахмурился Андрей
   — Да, я пыталась спрятать его, чтобы по сигналу ты отследил нас с Софи.
   — Я всегда и везде тебя найду. Ты моя, понятно? Только моя, и никто не отберет тебя у меня. Я слишком сильно тебя люблю.
     Он повторил это снова, и теперь я не сомневалась, что не возьмет обратно свои слова. И я хотела ему ответить, вот только почему-то не решилась. Хотя мой ответ Андрею был не нужен, он и без этого прекрасно знал, что я к нему чувствую. Вдруг острая боль с новой силой пронзила грудную клетку, и я опять закашляла.
   — Лен, давай сюда, — Андрей протянул руку, и Елена передала ему шприц, - прости, любимая, так надо.
     Я не успела ничего понять, как в шею вошла игла. Андрей мне что-то вколол, и я практически сразу отключилась. Темнота. Снова.