Загадай любовь

13 глава

В школе меня нервировало абсолютно все. Раздражали контрольные в конце полугодия и бесконечные придирки учителей. Даже предновогодняя суета не радовала. Все обсуждали предстоящие праздники – кто как проведет, кто куда уедет на каникулы. А меня даже разговоры о походе огорчали. То, что я ждала с таким трепетом еще месяц назад, сейчас казалось мне глупым, надуманным, а главное – бесполезным. Теперь мне, как Алине, хотелось закрыться в своей комнате и проваляться, укрывшись одеялом до головы, все каникулы. Никакого праздника я так и не почувствовала.
Историчка слегла с гриппом, поэтому первым уроком была география. В коридоре толпились сразу два одиннадцатых класса – наш и параллельный «Б». У них в соседнем кабинете должна была проходить биология. Снежана и Милана сидели на подоконнике и, практически синхронно болтая ногами, рассказывали о прошедших спортивных сборах. Мы с Яной стояли рядом. Я – не выспавшаяся и не слишком счастливая. Янка – молчаливая. Только при этом вполне себе довольная и загадочная. Наверняка в мыслях летала, вспоминая вчерашний поход в кино с бойфрендом. У меня при воспоминании о поцелуях с Макеевым тоже вспыхнули щеки. Наш поход в кино – луч света в темном царстве. Я оглянулась, но Макеева в оживленном шумном коридоре не было. Все понятно: снова прогуливает гуманитарные науки.
Одни только близнецы с самого утра были в приподнятом настроении. Как обычно, оживленно болтали, перебивая друг друга.
– Говорят, у Золотка появилась девушка, – сказала Снежана и выразительно посмотрела на меня.
Для меня это уже было не новостью, но я все-таки осторожно спросила:
– А ты откуда знаешь?
– Рита Кошелева видела его позавчера с дамой сердца у кинотеатра «Знамя», – ответила вместо Снежаны Милана.
– Ага, – подтвердила Снежана. – Рита говорит, они совсем не смотрятся. Она какая-то дурнушка.
– Нормальная она, – буркнула я, хотя информацию о новой девушке Антона Владимировича слушать было неприятно. Это не было ревностью, нет. Просто тоска по чему-то несбывшемуся и ускользнувшему. В последнее время я так запуталась в себе, что сама ничего не понимала. Ссоры с Алиной и бесконечные контрольные вытягивали из меня все душевные силы. Под конец полугодия я очень устала. – Рита бы на себя посмотрела. Красавица нашлась.
– Так ты ее тоже видела? – оживилась тут же Милана.
– Расскажи, какая она, – подключилась к допросу Снежана.
– Высокая?
– Низкая?
– Блондинка?
– Брюнетка?
– Во что одета? Пуховик? Только не говори, что пуховик!..
Казанцева не участвовала в допросе. Просто с интересом наблюдала за моей реакцией.
– Поэтому ты такая кислая? – наконец спросила она.
– Ах, да при чем тут это! – в сердцах воскликнула я. – Все дело в Алине. Придурок Кравец испортил не только Новый год, но и всю нашу жизнь. Этот гад лапшу на уши навешал сестре. Сказал, будто бы я все время была в него влюблена... И даже приставала к нему, представляете? Урод! И теперь Алина меня ненавидит.
Я думала, девчонки вместе со мной начнут возмущаться, но они вдруг притихли и уставились куда-то за мою спину. Я быстро обернулась. За мной стоял Тимур. Встретившись с ним взглядом, я почувствовала, как мое сердце тут же подскочило. Мне захотелось броситься к нему на шею и крепко обнять. Но я так и продолжила стоять истуканом.
– Макеев, ты что-то хотел? – спросила Яна.
Тимур протянул мне пакет.
– Вот твои вещи, которые ты вчера у меня оставила, – сказал он.
Я, смутившись, быстро взяла из его рук пакет с одеждой. Даже сказать ничего в ответ не успела. Тимур уже отошел в сторону и встал у кабинета. Девчонки удивленно уставились на меня. Я заглянула в пакет. Он все постирал – вещи приятно пахли свежим кондиционером для белья.
– И что это было? – удивилась Яна. Близнецы тоже сидели с вытянутыми лицами.
– Мне передали вещи, – невозмутимо ответила я.
И нашел же время, когда отдать пакет! Хотя я догадывалась, что Макеев поступил так нарочно, чтобы у девчонок возникли вопросы.
– Ты была в гостях у Макеева? – спросила Снежана.
– Ты раздевалась в гостях у Макеева? – ахнув, уточнила Милана. – Для чего?
Я только поморщилась. Все эти догадки и домысливания в последнее время меня просто с ума сводили.
– Меня облила машина недалеко от его дома, – принялась объяснять я. Но девчонки стояли с такими лицами, будто мне не верили.
Но тут к кабинету географии подошел Антон Владимирович, и я первой закончила разговор. Золотко сегодня буквально сиял. Нет, он всегда был довольным и дружелюбным, но сегодня выглядел особенно счастливым. Я злилась на Тимура за то, что он отдал мои вещи при подругах, поэтому в кабинет прошла, демонстративно его проигнорировав. Усевшись за свою парту, обернулась к нему и провела ребром ладони по шее. Мол, ты не мог найти для этого другое время? Убью! Тимур равнодушно пожал плечами и раскрыл тетрадь.
По мере того как Антон Владимирович во время лекции становился все довольнее и веселее, мое настроение скатывалось куда-то вниз, прямиком к плинтусу. Вчера был такой эмоционально насыщенный день, что я даже впервые за долгое время не подготовилась к географии, что было совсем на меня не похоже. Не мог, что ли, Золотко хотя бы влюбиться в другое время? Почему все проблемы навалились именно сейчас?
Антон Владимирович задал какой-то вопрос, который я благополучно прослушала, и с довольным видом оглядел класс. Но все молчали. Тогда он пришел за помощью ко мне, зная, что я никогда его не подвожу.
– Наташа, тогда, может, вы подскажете?
– Понятия не имею, – буркнула я.
Влюбленный вид Антона Владимировича раздражал. Точно так же, как раздражал безразличный вид Макеева... А-а-а! Ну почему все так сложно?
Казанцева удивленно покосилась на меня. Антон Владимирович тоже явно растерялся от моего ответа. Не привык он к такому тону.
– Вы не готовились? – спросил географ.
– Я не готовилась, – глухо согласилась я, удивив, кажется, своим ответом не только Казанцеву и Золотко, но и остальных одноклассников.
– Что ж... – Золотко замолчал. Потом откашлялся. – Надеюсь, у вас все в порядке?
– Да, вполне, – сказала я, тем не менее опустив глаза.
– Может, Вова Галушка ответит нам? – переключился Антон Владимирович на моего одноклассника.
– Я тоже не готовился, – признался Галушка с последней парты.
– Мне ставить вам двойку, Владимир? – спросил Золотко.
– Почему вы не спросите, в порядке ли я, Антон Владимирович? – оскорбился Галушка. – У меня с самого утра живот сильно крутит, между прочим.
В классе раздались смешки. А бедный Антон Владимирович был явно сбит с толку. «Ну, ничего, – злорадно подумала я. – Так тебе и надо. Привык, что я за весь класс отдуваюсь».
– Ставьте тогда и Зуевой двойку, – ворчал с задней парты Галушка. – У нас вроде равноправие.
– С Наташей я тоже поговорю, – обескураженно пообещал Антон Владимирович и поспешил приступить к объяснению новой темы.
Казанцева пихнула меня локтем.
– Все в порядке? – задала мне тот же вопрос подруга.
Я посмотрела на нее со страданием, давая понять, что в жизни моей – бардак. Казанцева взглянула на меня сочувствующе, а потом внезапно скромно улыбнулась.
– Ты чего? – спросила я.
– Да так, ничего, – пробормотала она, уткнувшись взглядом в тетрадь. За свою улыбку ей было неудобно.
Я посмотрела на подругу и тяжело вздохнула. Все понятно, Яна вспомнила про своего парня и их свидание. Я бы тоже так хотела. Наверное... Мой журавль в небе упорхнул от меня навсегда, но и нужен ли он был мне? Я посмотрела на Тимура, который что-то записывал в тетрадь и, как обычно, не обращал ни на кого внимания. Хотелось бы мне быть смелее. Ответить ему взаимностью, рассказать девчонкам о своей любви. И чтобы Макеев стал не «выдуманным для родителей», а моим настоящим парнем. Но я почему-то трусила и стеснялась.
После урока Антон Владимирович не оставил меня для разговора. Вместо этого убежал в учительскую. Двойки нам с Галушкой тоже ставить не стал. А я снова отметила про себя, какой же Золотко благородный и понимающий, правда, без былого трепета в душе.
В остальном школьный день оказался ничем не примечательным. Яна смылась сразу после уроков, видимо, на свидание со Спагеттиной. А мы с близнецами договорились вечером встретиться в «Маке». В привычное время в привычном месте. Дома было нестерпимо сидеть и смотреть на кислую Алину. Когда же я уже смогу спокойно жить у себя дома? Не избегая придурочного Эдика и плохого настроения старшей сестры? Мне казалось, что покоя в моей жизни не будет никогда.
Снежана и Милана имели скверную привычку опаздывать. Я заняла столик у окна и уставилась на нарядный город. Вокруг слышался галдеж и звон посуды. Выпавший вчера снег сверкал и искрился. А вот расчищенный асфальт у «Мака» был мокрым, блестящим. В нем отражались неоновые фонари, и вывеска непривычно и угрожающе промигала кровавым светом...
Я не сразу обратила внимание на шумную компанию ребят. Но когда громкий гогот вывел меня из раздумий, посмотрела в сторону столика у входа. И тут же обнаружила среди незнакомых парней Стаса. Я сбоку взглянула на его застывший профиль. Меньше всего мне хотелось встречаться с Калистратовым здесь, вне школы. Он по-прежнему волком смотрел на меня на занятиях, и если поначалу я храбрилась и думала, что вскоре Стас остынет и все-таки от меня отстанет, то со временем уверенность моя гасла. Да и после поступка Эдика я стала опасаться таких неуравновешенных ребят как огня. Нет ничего хуже, чем ощущение беспомощности. Мне почему-то стало теперь казаться, что Стас тоже может сделать что-то в духе Кравеца... Целоваться, конечно, не полезет, а вот подкараулить где-нибудь в темном уголочке и навалять – запросто. Я снова отвернулась к окну. Ну, где же девчонки? С ними мне было бы спокойнее. Я так и гипнотизировала мигающую вывеску, пока не заметила боковым зрением, что Калистратов все-таки сел рядом на мой диванчик. Я напряглась. От Стаса пахло крепкими сигаретами. Я знала, что его готовят к переводу в другую школу. Прямо посреди учебного года выпускного класса. Хотя он по-прежнему посещал занятия и писал контрольные вместе с остальными. Машу Сабирзянову больше не трогал, возможно, боялся возмездия Макеева или усугубления ситуации, я ощущала опасность, оказываясь рядом с ним.
– Привет, – поздоровался Стас и как ни в чем не бывало стянул у меня пару картофелин фри.
– Привет, – проглотив ком в горле, хрипловато произнесла я. Главное, не показывать, что мне страшно. Что он мне сделает? Мы – в людном месте. Тем более скоро придут близнецы... Но легко сказать, сложнее – сделать. Я была запугана, и мне казалось, что меня снова загнали в угол. Как тогда, в арке.
– Выперли меня с братиком географа из школы и рады? – спросил Калистратов.
Он бесцеремонно стянул у меня еще картошку и обмакнул в соус. Я внимательно проследила за его движением и громко произнесла:
– Вообще-то нужно разрешение спрашивать, когда берешь чужое.
– Чего?.. Да пошла ты.
– Сам иди. Иначе я закричу, скажу, что ты у меня кошелек пытался украсть.
Глаза Стаса зло сузились:
– Это у тебя в порядке вещей – стукачить и выдумывать всякую фигню?
– А у тебя в порядке вещей – цеплять девушек? До парней так и не дорос? Боишься, что по шее накостыляют?
– Я обещал тебе отомстить, и я отомщу, – сказал Калистратов, прожевав.
– О-очень страшно, – сказала я насмешливым тоном. Мне казалось, что я держусь молодцом. Возможно, со стороны это так и смотрелось. Всю жизнь я старалась делать вид невозмутимой и безразличной девицы. Но сейчас все-таки по спине пробежал холодок. Напоследок этот идиот сможет учудить что-нибудь, из ряда вон выходящее. Ему ведь больше нечего терять.
Наконец с веселым щебетом в «Маке» все-таки появились близнецы. Я их первой увидела у входа. Стас хотел еще что-то мне сказать, но, тоже заметив Снежану и Милану, усмехнулся и поднялся с места.
– И все-таки оглядывайся, когда по улицам ходишь, – предупредил он.
Я показала ему средний палец и демонстративно отвернулась к окну. Когда Снежана и Милана подошли к моему столику, Стас уже собирался уходить вместе со своей компанией.
– Что ему от тебя было нужно? – спросила Милана, оборачиваясь.
– Разве его не выгнали из школы?
– Наверное, он очень злится на Макеева и Золотко.
– Злиться на Макеева и Золотко у него кишка тонка, – сердито сказала я. – Он злится на меня.
– На тебя? – удивилась Снежана.
– А, Яна что-то говорила... – припомнила Милана.
– Да ну его, – поморщилась я, провожая взглядом компанию Калистратова. Напоследок Стас обернулся и еще раз выразительно посмотрел на меня. Я не успела отвести взгляд. – Лучше расскажите, почему вы опоздали?
Рядом с близнецами страх постепенно ушел. Они своей легкой болтовней могли разрядить любую обстановку. После девчонки проводили меня до трамвайной остановки. Я пару раз проехала по кольцевой, вглядываясь в черноту. Людей вечером было немного, я заняла место у окна. Выходить из трамвая мне не хотелось. Когда кондуктор начала недобро на меня поглядывать, я все-таки выгрузилась на своей остановке и побрела к дому.
Холодный, пронизывающий ветер задувал в рукава. Двор казался мрачным и темным. Даже мигающие гирлянды в окнах не спасали ситуацию. После разговора со Стасом мне было неуютно. Я прислушивалась к каждому шороху, а когда уже у подъезда ко мне сзади кто-то подошел и осторожно взял под руку, то меня едва сердечный удар не хватил. Я вскрикнула. А обернувшись и обнаружив Макеева, выдохнула с облегчением.
– Зачем так пугать? – воскликнула я и пихнула его в грудь. Из-за мягкого дутого пуховика Тимура толчок получился не очень внушительным.
– Прости! Ты где была? Я тебя тут весь вечер жду.
– Весь вечер ждешь? – удивилась я. – Зачем?
Вместо ответа Тимур поймал меня за руки, привлек к себе и поцеловал. И я тут же снова ощутила приятную и уже знакомую слабость в коленях. Я не стала отталкивать Макеева. Но все-таки в какой-то момент мне пришлось прервать поцелуй, чтобы напомнить:
– Мы ведь с тобой договаривались.
Тимур как-то печально и виновато улыбнулся:
– Не бойся, здесь поблизости нет твоих знакомых. Я проверил.
Он по-прежнему думает, что я стесняюсь того, что мы вместе? Хотя я сама сегодня проявила недовольство, забирая пакет со своими вещами.
Я усмехнулась:
– Не в том дело.
– А в чем?
Тимур выжидающе смотрел на меня. Ветер с новой силой толкнул меня в спину. Тогда я взяла Макеева за руку и потянула за собой – в свой подъезд.
Мы поднялись на несколько пролетов. Тимур сел на ступени, а я – к нему на колени. Первое время мы просто целовались, как обезумевшие. Внутри меня разлилось что-то нежное, сладкое и тягостное.
– Так в чем же дело? – снова спросил Макеев между поцелуями.
– Какой же ты упрямый, – покачала я головой.
– Какой есть. Это из-за Антона и его новой подружки?
– Тим, не говори глупости.
– Ты все еще его любишь?
Я прислушалась к себе. Когда несколько месяцев лелеешь мечту и засыпаешь с мыслью об одном человеке, наверное, сложно разлюбить в один миг и отпустить. Но когда в твою жизнь вихрем вдруг врывается другой... И ты не можешь ни есть, ни спать, постоянно думаешь о нем и жадно ловишь каждый его взгляд... Мне никогда не было так хорошо, как рядом с Тимуром.
– Вот ты дурачок... Нет, я больше его не люблю, – сказала я. Мне показалось, что мой ответ прозвучал честно. Но Тимур мне не поверил. Это ужасно: никто вокруг мне не верил. Неужели я заслужила такую репутацию?
– Я его ненавижу, – сказал Тимур. – Он мне всю жизнь все портит.
– Не говори так о нем, – попросила я.
Макеев выпустил меня из объятий и немного отстранился, облокотившись о перила.
– Я не хочу, чтобы ты на меня обижался, – сказала я. – Просто сейчас столько всего происходит... Дома и в школе. Мне кажется, для всего этого – не время.
– Для чего «этого»? – усмехнулся Тимур.
– Для любви.
– Разве для нее нужно искать время? Ты просто любишь или нет.
Он замолчал. Я ждала, что Тимур снова меня обнимет, но он больше не обнимал. Тогда я первой потянулась к нему и крепко обхватила за шею.
– Нет никакой любви, – шепотом сказала я, выпуская Макеева из объятий. – Все дело в гормонах.
– Всего лишь в них?
– Да, так Казанцева говорит. Что для нашего возраста – это нормально.
– Вчера мне показалось, что и она влюблена.
Я тоже вспомнила Яну в кинотеатре. Каким взглядом она смотрела на своего парня. Может, подруга теперь поменяет свою точку зрения и поймет, что в семнадцать влюбляться по-настоящему – самое время?
Мы немного помолчали. Тимур обнял меня, а я положила голову ему на плечо.
– Ты когда-нибудь задумывалась, о чем «Сказка о рыбаке и рыбке»? – спросил меня Тимур.
– А чего же тут задумываться? – удивилась я. – Это сказка о жадности и алчности. Этой же старухе все было мало и мало...
Я подняла голову и посмотрела на Тимура. В тусклом подъездном свете его лицо казалось смуглым и усталым. Макеев улыбнулся.
– Ты только представь, как сильно старик любил свою сварливую, жадную старуху, что готов был ради нее на все? Нет, Наташа, эта сказка о любви.
Я замолчала. Никогда не задумывалась о смысле сказки с этой точки зрения. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Сколько дед прожил со своею старухою? И все равно любил ее все эти годы, несмотря ни на что.
– Никогда об этом не думала, – честно сказала я. – А ты все объясняешь любовью?
– Нет. Я вижу ее только там, где она есть.
Внизу хлопнула дверь подъезда, но я не обратила на это внимания. Было так уютно и хорошо сидеть на коленях у Макеева. Губы снова приятно горели после поцелуев. И я подумала, как мало мне нужно для счастья. Для кого-то необходим целый мир, а мне хватит этого зимнего вечера, лестничного пролета и глупых разговоров о любви.
На наш этаж поднималась Алина. Увидев нас, она явно смутилась. Остановилась и замешкалась.
– Привет, Алина, – первым поздоровался с ней Тимур.
– Привет, – устало улыбнулась сестра. На ней была меховая шапочка, припорошенная снегом, и приталенное пальто. Щеки раскраснелись от мороза. Я снова подумала, какая она все-таки красивая, стройная, хорошая, самая лучшая... Но в эти дни потухшая и опустошенная. С сестрой мы по-прежнему не разговаривали, поэтому я промолчала.
Алина пожелала нам хорошего вечера и стала подниматься дальше. Когда входная дверь нашей квартиры хлопнула, я тоже начала собираться.
– Я еще уроки не делала, – забеспокоилась я.
Уйти сразу мне не удалось. Мы еще некоторое время целовались, стоя у перил. В квартиру я вернулась с горящими глазами и гулко бьющимся, переполненным до краев нежностью сердцем. Одно омрачало наше «свидание»: кажется, упрямый Макеев не поверил, что я больше ничего не чувствую к Антону Владимировичу.