На крови

Экстра. Круг замыкается

«Смотрящий на небо» был интересным местом. И по-хорошему странным. В каком бы настроении вы не направлялись в этот клуб, музыка, что в нем играет, всегда ему либо соответствует, либо напрочь меняет. Возможно дело в том, что она придерживается большинства современных трендов и поэтому вы моментально подстраиваетесь под нее. А возможно дело в ощущении преодоления невидимой преграды, что буквально заставляет вас оставлять все переживания на улице.

Ван Ибо приходит сюда уже четвертые выходные. Он неизменно садится за барную стойку, ловит теплую улыбку бар-леди и заказывает виски. И наблюдает. Он чувствует себя нерешительным мальчишкой и уже которые выходные корит за то, что не способен заговорить с понравившимся ему парнем. Хотя казалось бы. Еще ни разу за его практику у Ибо не возникало таких проблем. Он красив, обаятелен и уверен в себе. Если он ставит цель — он непременно уходит с «добычей».

Но этот... гуй* начисто лишил его способности связно мыслить и как-то проявляться. Тонкий, как лоза и легкий, как алая лента, что неизменно украшает высоко забранный хвост. Всегда одетый в яркую футболку и узкие джинсы, подчеркивающие аппетитную задницу. Он танцует, словно огонек костра на ветру, который то едва держится на хворосте, то завитками взлетает ввысь, рассыпаясь на искры. Иногда он подбегает к барной стойке, просит лимонад и очаровательно улыбается бар-леди, что ставит перед ним заветный стакан. Он улыбается и тем, кто осмеливается подкатить к нему, но неизменно бывает отшит.

Ван Ибо готов убить за то, чтоб ему хоть раз досталась эта яркая обезоруживающая улыбка. Но Гуй — так Ибо решил называть этого парня про себя — даже взгляда на нем не задерживает, будто вовсе не замечает его существования. И это до зубовного скрежета злит.

Молодой человек с удивлением обнаруживает, что стакан опустел и трясет им, звеня льдом о стенки. Еще один виски — решает Ибо — и он точно будет готов. Бар-леди подает ему новый рокс с «Suntory» и как-то понимающе подмигивает. Ибо поворачивается к танцполу, но желанный призрак исчез. Он осматривается и разочарованно выдыхает. Упустил.

— Один здесь отдыхаешь? —томно, с хрипотцой, раздается над самым ухом.

Ибо вздрагивает, едва не выронив стакан и медленно поворачивается.

«Я попал!» — проносится в голове, кажется, последней ясной мыслью.

Перед ним стоит демон, призрак, суть первородный грех. Темные густые брови, карие — почти черные — глаза, высокие скулы, тонкий аккуратный нос, пухлые губы с — а вот это вообще ни в какие ворота — родинкой под нижней. Ибо ловит себя на мысли, что хочет слизать эту блядскую родинку с этого прекрасного лица. Ему улыбающегося лица.