Сломленный принц

28 глава

– Фу, гадость! – говорит Истон утром в понедельник, когда мы ждем Эллу, которая вот-вот должна приехать в школу из пекарни.
Я провожу рукой по лицу.
– Что? В сиропе замарался? – После тренировки мы заглянули в столовую, и я проглотил с десяток блинчиков.
– Нет, я про твою улыбку, чувак. Ты выглядишь счастливым.
– Козел.
Я протягиваю руку, чтобы по-братски дать ему подзатыльник, но он ловко уклоняется.
Мы одновременно замечаем Эллу, и Ист подбегает к ней и в шутку прячется за ее спиной.
– Спаси меня, сестренка. Наш старший братец наезжает на меня.
– Рид, выбери кого-нибудь себе по размеру, – кричит Элла.
Я пользуюсь моментом, чтобы как следует рассмотреть ее, все детали, которые так мне нравятся, от сногсшибательной улыбки до хвостика, который качается из стороны в сторону в такт ее шагам. Обычная школьная форма, в которой ходят все ученицы Астора: клетчатая юбка, белая рубашка, синий блейзер, – на ней смотрится чертовски сексуально. Наверное, потому что я представляю, что там, под одеждой.
– Ты права. Истон какой-то дохлый. Надо с ним полегче.
Когда Элла подходит ближе, я притягиваю ее к себе. Так близко, что чувствую, как в грудь впиваются лямки ее рюкзака. Затем наклоняюсь и целую ее, страстно и долго, пока Истон, который стоит за спиной Эллы, не начинает кашлять.
Она отстраняется, и ее губы становятся прекрасного розоватого оттенка. Мне хочется не ходить в школу, затащить ее в свою машину и сделать так, чтобы ее тело везде было такого же цвета.
– Привет, малыш. Хочешь конфетку? – спрашивает Элла с соблазнительной улыбкой.
– Еще как! – незамедлительно отвечаю я. – Где фургон? Пусть меня уже похитят.
Я шутливо оглядываюсь по сторонам.
– Фургона нет, но зато здесь...
Она поворачивается и шевелит рюкзаком. Прямо сверху я замечаю маленькую белую коробку.
– Есть пончик для каждого, – заканчивает фразу Элла, когда я уже достаю коробку.
Истон запускает туда руку и сразу откусывает половину пончика, прежде чем отдать контейнер обратно. Потом показывает мне два поднятых вверх больших пальца. Я проглатываю свой и вижу, как по лужайке идут близнецы и Лорен. Они кивают в знак приветствия, и я машу им рукой, подзывая к нам.
– Для тебя, Лорен, тоже найдется, – говорит Элла, когда они подходят.
Лорен, смущенно улыбаясь, опускает голову.
– Спасибо.
– Не за что.
Элла прислоняется ко мне, пока я доедаю пончик.
– Как прошла тренировка?
– Хорошо. Все на взводе и хотят выйти на команды штата. В прошлом году мы вылетели в полуфинале. Парень из команды частной школы Святого Франциска вырубил Уэйда так сильно, что тот потерял сознание, и врачи не разрешили ему вернуться в игру. Наш запасной не смог бы попасть куда нужно, даже если бы к его голове приставили пушку.
Элла фыркает.
– Значит, тебе все равно, выиграете вы или нет?
– Ага, совсем все равно, – ухмыляюсь я.
Мы оба знаем, что я кайфую от победы, как и от многих других вещей.
Со стороны ступеней доносятся громкие крики.
Элла прищуривается.
– Что там происходит?
– Наверное, ажиотаж из-за плей-офф. Следующие несколько недель будут горячими. Не забывайте про командный дух, – напоминает нам Истон.
Элла вяло произносит «ву-ху!». Но ничего, мы еще сделаем из нее футбольную болельщицу.
– Самое классное, что во время этих четырех недель, пока идет плей-офф, будут дни, когда не нужно носить форму, – говорит ей Лорен. – Синие дни. Золотые дни. Дни безумных шляп.
– Пижамный день, – Истон озорно играет бровями.
К нам подходят Уэйд и Хантер.
– Чего ты улыбаешься? – спрашивает Уэйд Истона.
– Из-за пижамного дня.
– Черт, мой самый любимый день в году!
Уэйд и Ист дают друг другу пять.
– Помнишь Эшли-Эм? – спрашивает мой брат. – Она надела розовую...
– Короткую ночнушку, – заканчивает за него Уэйд. – Помню. Потом у меня еще целый месяц вставал на розовый.
Он поворачивается к Элле и спрашивает:
– А ты что наденешь?
– Деревенскую ночную рубашку до пят и бабушкины панталоны, – с сарказмом отвечает она. – Ну а вы, ребята, наверное, гоняете в одних боксерах?
Уэйд был бы только за.
– Черт, если бы разрешили, я бы весь день проходил нагишом. Свободу яйцам двадцать четыре часа в сутки! Это моя мечта.
Но мы с Истоном не успеваем сострить по поводу того, что нам не хочется все уроки напролет смотреть на сосиску и яйца Уэйда, потому что крики и шепот у парадного входа становятся все громче.
Хантер, вездесущий и молчаливый спутник Уэйда, отходит, чтобы разузнать, что там. Мы все идем за ним, потому что скоро должны начаться занятия.
В самом шуме нет ничего особенного, но вот толпа учеников в пять рядов – это уже нечто из ряда вон. Только футбольные матчи собирают столько народу. И то лишь потому, что для многих это повод потусоваться с друзьями.
Мы с Уэйдом и Истоном обмениваемся тревожными взглядами. Даже Хантер понимает, что здесь что-то не так. Мы дружно начинаем проталкиваться вперед. Рука Эллы держится за мой рюкзак, и я протягиваю руку за спину, чтобы схватить ее за запястье. Не хочу потерять ее в толпе. Чувствую, что происходит что-то нехорошее, неправильное.
Сцена, развернувшаяся перед нами, оказывается ужасной до предела. К кирпичной стене у главного входа в школу приклеена скотчем почти голая девчонка. Она уронила голову, и, несмотря на расстояние, я вижу, что часть волос на затылке грубо отрезана. Руки и ноги широко разведены в стороны, и, похоже, ее удерживает только клейкая лента. Чертовски много клейкой ленты. Полосы крест-накрест пересекают тело поверх груди и по бедрам, выделяя места, скрытые лишь трусиками и лифчиком.
Меня подташнивает.
– Господи боже! Люди, что с вами? – кричит Элла.
Я и глазом не успеваю моргнуть, как она пробегает мимо меня, на ходу скидывая рюкзак и снимая пиджак. Девчонка висит слишком высоко, чтобы Элла прикрыла ее всю, но она хотя бы пытается.
Я подбегаю к Элле одновременно с Хантером. Она закрывает пиджаком девчонку, а мы начинаем отрывать клейкую ленту. Хантер достает из ботинка нож. И вот он разрезает, а я отдираю.
Ленты так много, что нам удается снять девчонку только минут через пять. Ист протягивает мне куртку, и я пытаюсь набросить ее на плечи девчонки. Она дергается в сторону, рыдая так сильно, что я боюсь, как бы ее не вырвало. Или как бы она не упала в обморок.
Элла забирает у меня куртку.
– Все хорошо. Вот, накинь, – утешает она девчонку. – Как тебя зовут? Можешь сказать мне, какой у тебя шкафчик в раздевалке? У тебя там есть одежда?
Девчонка не может – или не хочет – ответить, продолжая рыдать взахлеб.
Потрясенный увиденным, я сжимаю свисающие вдоль тела руки в кулаки. Мне хочется убить кого-нибудь.
Тут появляется один из близнецов.
– У меня есть кое-что в машине. Погодите.
Еще несколько человек бросают нам свои куртки, и они накрывают не только девчонку, но и Эллу.
– Лорен, подойди, – командует Элла.
Лорен подбегает к ней и приседает на корточки. Элла осторожно передает ей беднягу, а потом поднимается на ноги и оглядывает собравшихся учеников.
– Кто это сделал? – рычит она. – Наверняка кто-то что-то видел. Кто это сделал?
Все молчат.
– Клянусь богом, если никто ничего не скажет сейчас же, я обвиню в этом вас всех!
– Я все выясню, Элла, – шепчет Уэйд. – Я могу узнать что угодно.
– Это Джордан, – говорю я. – За милю несет ею.
– Это была Джордан, – сдавленно говорит девчонка. – Она...
Но дальше мне не разобрать, настолько тихий у нее голос. Элла наклоняется к ней и внимательно слушает. Потом выпрямляется, и в ее глазах полыхает гнев.
В этот раз я обращаюсь к толпе.
– Джордан Каррингтон. Где она?
– В школе! – кричит кто-то.
– Я видел, как она шла к своему шкафчику, – доносится еще чей-то голос.
Элла не ждет ни секунды. Разворачивается на каблуках и рывком открывает дверь. Мы с Истоном следуем за ней по пятам, а близнецы остаются с Лорен.
Когда мы приближаемся к коридору, где расположены шкафчики учеников выпускного класса, Элла переходит на бег. Она тормозит, скользя по полу, когда в поле зрения появляется Джордан, которая хихикает с Пастелями и делает селфи перед рядами шкафчиков.
Элла подходит к Джордан, и та медленно опускает телефон.
– Что за спешка, принцесса? Не можешь пережить и секунды, если в тебя не сует член кто-то из Ройалов?
Элла не отвечает. Ее рука молниеносным движением взмывает вверх, она хватает Джордан за волосы и бьет с размаху о шкафчик. Телефон отлетает в сторону. Пастели пятятся назад. Из-за угла на вопль Джордан выруливает Гастонбург, но я оскаливаюсь на него, и он исчезает. Трус.
Элла не закончила. Она подносит свой локоть к носу Джордан. Хрясь! Кровь бьет струей.
Истон морщится.
– Черт, наверное, очень больно.
– И не сомневайся.
Джордан с криком и плачем вырывается из хватки Эллы. Судя по тому, как Элла отряхивает пальцы, не обошлось без потерь. С руки Эллы свисает несколько темных прядей волос. Да, это моя девочка!
Выставив когти, Джордан бросается вперед и царапает лицо Эллы. Истон уже готов броситься на помощь, но я оттаскиваю его назад.
– Она справится.
Мне тоже хочется помочь Элле, но я понимаю, что это ее бой. Если она возьмет верх над Джордан – нет, когда она это сделает, – никто в школе больше и пальцем Эллу не тронет. Никто не скажет ей ни одного плохого слова. Все станут бояться ее.
И я хочу, чтобы так и было. Ей это пригодится в следующем году, когда я уеду в университет.
Элла делает рывок вперед, и Джордан, попятившись, запинается и падает. Элла прыгает на нее и садится верхом. Хватает руки Джордан и прижимает к полу у нее над головой.
– Что она сделала? – спрашивает Элла. – Не так посмотрела на тебя? Надела не то? Что?
– Она просто существует, – выплевывает Джордан, пытаясь освободиться от хватки Эллы. – Слезь с меня, паршивая корова!
Элла поднимает на меня глаза.
– У тебя есть веревка?
На ее лице кровь, может быть, Джордан, а может быть, и ее собственная.
Она еще никогда не выглядела настолько сексуально.
– Нет. Возьми мою рубашку, – я снимаю рубашку и протягиваю Элле.
Она неуверенно смотрит то на кусок ткани, то на меня.
– Помочь? – мягко спрашиваю я.
Когда Элла кивает, я делаю из рубашки длинный жгут и связываю им запястья Джордан.
– Что ты делаешь? Прекрати! Это насилие! – кричит Джордан и дергается из стороны в сторону. – Уберите с меня эту тварь!
Одна из Пастелей делает шаг вперед. Я качаю головой, а Истон с угрожающим видом выдвигается им навстречу. Маленькая демонстрация сопротивления тут же сходит на нет.
Элла поднимается и проверяет узлы.
– Я знаю, как завязывать узлы. Вырос на яхте, – напоминаю я ей.
– Отпусти меня, дрянь! – кричит Джордан. – Мой папа сделает все, чтобы вас арестовали так быстро, что вы даже глазом моргнуть не успеете!
– Вот и хорошо. – Элла направляется к выходу, волоча за собой Джордан. – С нетерпением жду, как три сотни учеников будут давать показания о том, что мы увидели на улице сегодня утром.
– Тебе-то что за дело? Я оставила тебя в покое, как потребовал твой папик!
Джордан дергает за ткань, но Элла крепко ее держит.
– Ты высокомерная, избалованная богатенькая девочка, которая считает, что может улыбаться одной стороной рта, а из второй извергать яд. Кто сказал, что ты неприкасаемая? Сегодня тебе придется встретиться с плодами своей мерзости.
Элла решительно марширует к парадному входу, волоча Джордан за собой.
Мы следуем за ними.
– Поверить не могу, что вы позволяете ей это! – Джордан разворачивается к нам с Истоном, как будто мы могли бы спасти ее. – Она ничтожество. Мусор.
– Не разговаривай с ними, – приказывает ей Элла. – Для них тебя не существует.
Мой брат ухмыляется как дурачок и одними губами говорит мне:
– Я обожаю эту крошку.
Я тоже.
Элла-мстительница – это нечто потрясающее. Она будет сражаться не на жизнь, а на смерть, добиваясь того, чего хочет. Поэтому важно оставаться тем, кем она хочет. Иначе если она решит, что ты ничего не стоишь, то и оставит тебя позади.
Кое-кто из учителей высовывается из своих классных комнат, но при виде нас поспешно скрывается. Преподавательский состав знает, кто главный в этом зоопарке и что это точно не они. Уволили уже не одного учителя, и все потому, что кое-кому из учеников показалось, что их не так поняли.
– И что теперь? – ядовито спрашивает Джордан. – Покажешь всем, что ты сильнее меня? Подумаешь!
Когда мы подходим к парадному входу, я встаю рядом с одной створкой двери, а Истон – с другой. Мы распахиваем их, и резкий звук привлекает внимание толпы.
Элла вытаскивает Джордан и останавливается. Клейкая лента все еще свисает со стены, похожая на грязный флаг. Элла отрывает одну из полосок и заклеивает рот Джордан.
– Я устала от твоей болтовни.
Откровенный шок на лице Джордан вызывает у меня смех, но когда мой взгляд опускается на пострадавшую девчонку, которая все еще прижимается к Лорен, все веселье вмиг улетучивается.
Элла пихает Джордан к лестнице. Толпа дружно ахает.
Девчонка, которая была приклеена к стене, сидит под ворохом курток, Лорен обнимает ее, еще несколько учениц утешают. Близнецы, Уэйд, Хантер и еще половина футбольной команды околачиваются у ступеней, гадая, с кем им предстоит драться, с разочарованием видя, что цели пока нет.
Я понимаю их на все сто процентов, но, как уже сказал Истону, это шоу за Эллой, и любой, кто захочет помешать ей закончить его так, как она задумала, будет иметь дело со мной.
– Посмотри на нее! – Элла отпускает нашу самодельную веревку и снова хватает Джордан за волосы. Свободной рукой она отклеивает с ее рта ленту. – Скажи ей в лицо, чем она заслужила то, что ты с ней сделала. Объясни это нам всем.
– Я не стану тебе подчиняться, – отвечает Джордан, но в ее голосе не слышно прежней решимости.
– Скажи нам, почему мы не должны раздеть тебя и приклеить рядом с дверями, – рычит Элла. – Скажи нам.
– Она решила, что я флиртовала со Скоттом, – говорит пострадавшая девчонка сквозь слезы. – Но это неправда. Клянусь! Я споткнулась, он подхватил меня, я поблагодарила. Вот и все.
– Неужто? – Элла в недоумении поворачивается к Джордан. – Ты унизила бедную девочку, потому что решила, что она флиртовала с твоим недоделанным парнем?
Она яростно трясет Джордан.
– Это так?
Джордан пытается вырваться, но Элла не отпускает ее. Даже если начнется апокалипсис, она все равно не отпустит.
Элла разворачивается, заставляя Джордан встретиться лицом к лицу с остальными учениками. Руки Эллы трясутся от напряжения, и я вижу, что у нее почти не осталось сил. Тащить сопротивляющуюся Джордан по всему коридору уже было непросто, даже когда мы с Истоном замыкали процессию.
– Она не справится, – шепчет мне Истон.
– Справится.
Я выхожу вперед и встаю у Эллы за спиной. Она сможет опереться на меня, если будет нужно. Я здесь, чтобы поддержать ее. Рядом мои братья. Мы все у нее за спиной.
У Эллы дрожат руки. Она сжимает колени, чтобы не упасть, но голос звучит четко и твердо.
– Все вы так много имеете, но вместо того, чтобы ценить это, обращаетесь друг с другом как с ненужным барахлом. Ваши маленькие игры просто отвратительны! Ваше молчание противно! Вы все – жалкие, безвольные трусы. Наверное, никто никогда не говорил вам, что вы за ничтожества. И вы стали такими из-за ваших денег и даже не замечаете, насколько все это мерзко. Но это ужасно. Даже хуже, чем ужасно. Если я буду учиться в этой школе до выпуска, то это больше не будет продолжаться. Если придется, я доберусь до каждого из вас и приклею ваши задницы к стене школы.
– Ты и кто еще? – кричит из толпы какой-то придурок.
Мы с Истоном бросаемся вперед, но я отталкиваю брата.
– Сам разберусь.
Толпа расступается, и умник с громким голосом остается стоять один. Размахнувшись, я со всей силы бью ему в челюсть, и он камнем падает на землю. Черт, это было круто.
Потом я улыбаюсь толпе и спрашиваю:
– Кто следующий?
Все опускают головы в трусливом молчании, я отряхиваю руки и возвращаюсь к своей девушке и братьям. Уэйд бросает мне запасную рубашку, которую я тут же надеваю.
– Впечатляющий удар, – шепчет мне Элла.
– Спасибо. Я держал его для подходящего случая. – Я беру ее ушибленную руку в свою. – Семья, которая борется вместе, никогда не распадется.
– Это девиз Ройалов? Я думала, он звучит по-другому.
Адреналин ушел, и я чувствую, как дрожит ее тело. Я притягиваю Эллу к себе так близко, что касаюсь подбородком ее головы, и обнимаю ее.
– Может быть, до того, как ты приехала, но сейчас он звучит именно так.
– Не самый плохой девиз.
Элла косится по сторонам, на расходящуюся толпу, обрывки клейкой ленты на ступенях, капли крови на мраморе.
– Ну что, получается, это наше первое свидание?
– Еще чего! Наше первое свидание было... – Я умолкаю. Каким было наше первое свидание?
– Ты никогда не приглашал меня на свидание, глупенький.
Элла шлепает меня – вернее, пытается. Это больше похоже на клевок птички, потому что сейчас в ее руках столько же крепости, сколько в желе.
– А ты права.
– Ладно, не парься. Я ни разу не была на свидании. А люди вообще еще ходят на них?
Я широко улыбаюсь, потому что наконец могу хоть что-то для нее сделать.
– О, детка, тебе еще многое предстоит узнать.
* * *
Вскоре новости об утреннем инциденте доходят до директора. Стоит мне усесться на стул после звонка на первый урок, как преподаватель сообщает, что меня ждут в кабинете Берингера. Когда я прихожу туда, выясняется, что Эллу и Джордан тоже вызвали с уроков и позвонили нашим родителям. Дело дрянь. Это может плохо кончиться.
Кабинет заполняется. Мы с Эллой сидим рядом, позади нас отец. Джордан с каменным лицом сидит рядом со мной, и я физически ощущаю исходящую от нее смесь страха и ярости.
Жертва Джордан, девятиклассница Роуз Эллин, сидит как можно дальше от нас, у противоположной стены. Ее мать не переставая жалуется, что пропускает очень важную встречу.
Наконец входит Берингер и с грохотом закрывает за собой дверь. От резкого звука Элла подпрыгивает на месте, и мы с папой протягиваем руки, чтобы успокоить ее. Он кладет свою на ее плечо, а я – на ее колено. Наши взгляды встречаются, и на этот раз отец смотрит на меня с одобрением. Что бы ни решил Берингер, для папы его решение не будет иметь никакого значения. Для него главное – что я заступился за семью, что я не эгоистичный подонок, каким бываю почти всегда.
Берингер откашливается, и все мы поворачиваемся к нему. В своем костюме за тысячу долларов он вполне бы сошел за члена совета директоров папиной компании. От нечего делать я начинаю размышлять, был ли этот сшитый на заказ костюм справлен на деньги, которые заплатил Берингеру отец после того, как я отделал Дэниела, и что он купит на взятки, которые лягут ему в карман после сегодняшней встречи.
– Насилие – это не ответ, – начинает он. – Цивилизованное общество решает проблемы в живых дискуссиях, а не драками на кулаках.
– А я слышал, что вооруженное общество – это общество взаимной вежливости[10], – сухим тоном вставляет папа.
Элла прикрывает рот рукой, чтобы сдержать смех.
Берингер сердито смотрит на нас.
– Теперь я понимаю, почему Ройалам так сложно найти общий язык со своими одноклассниками.
– Минуточку! – Элла с возмущением садится прямо. – Но Ройалы не приклеивали никого к стене.
– Ну, не в этом году точно, – шепчу я.
Папа легонько шлепает меня по затылку, а Элла сердито смотрит на меня.
– А что? Думаешь, эти придурки стали слушаться только потому, что я им так сказал? – бормочу я себе под нос.
– Мистер Ройал, уделите мне, пожалуйста, минуточку внимания! – рявкает Берингер, не дав Элле продолжить.
Я вытягиваю ноги и кладу руку на спинку стула Эллы.
– Простите, – отвечаю я, но в моем голосе нет ни капли сожаления. – Я пытался доказать Элле, что в Асторе на самом деле не терпят таких вещей, как приклеивание лентой к стене полуголых девятиклассниц. А то ей в голову пришла шальная мысль, что государственные школы лучше.
– Каллум, вам следует быть построже со своим сыном, – советует Берингер.
Но папа совершенно не нуждается в советах.
– Я не был бы здесь, если бы в школе обеспечивалось надлежащее исполнение всех правил.
– Согласна. Вы сорвали риелторскую сделку на семизначную сумму, потому что не способны сладить с нашими детьми, – встревает мама Роуз. – За что мы вам платим?
Мы с Эллой обмениваемся веселыми взглядами, а Берингер становится пунцовым.
– Это не подростки! Это какие-то дикие звери! Вы только посчитайте, в скольких драках участвовал Рид!
– Я не собираюсь извиняться за то, что вступаюсь за свою семью, – скучающим голосом отвечаю я. – Я сделаю все, чтобы мне и моим близким ничто не угрожало.
И даже Марк, отец Джордан, начинает раздраженно ворчать.
– Переход на личности тут вряд ли поможет. Очевидно же, что у учеников возникли разногласия и они решили все уладить своими силами.
– Разногласия? – в негодовании переспрашивает Элла. – Это не разногласия! Это...
– Это называется взросление, Элла, – перебивает ее Джордан. – И я советую тебе тоже повзрослеть. И, пожалуйста, даже не пытайся убедить меня, что если бы какая-нибудь девчонка подозрительно посмотрела на твоего парня, ты не стала бы разбираться с ней.
– Привязывать ее клейкой лентой я бы точно не стала, – отвечает Элла.
– Ты бы просто ударила ее лицом о шкафчик? Думаешь, так лучше? – язвительно спрашивает Джордан.
– Не смей нас сравнивать. Мы совершенно разные.
– А вот тут ты права! Ты из трущоб...
– Джордан! – грохочет голос Марка. – Хватит!
Он с опаской смотрит на папу, чье прежде бесстрастное лицо сейчас нахмурено. Марк берет дочь за плечи, то ли чтобы удержать ее на стуле, то ли чтобы показать, кто тут главный.
– Мы сожалеем, что в школе случился инцидент, не соответствующий правилам внутреннего распорядка частной академии Астор. Каррингтоны готовы уладить ситуацию. Надеюсь, никто не возражает?
Берингер начинает мямлить какой-то бред о том, как нас следует наказать, но его никто не поддерживает, и он пренебрежительно говорит:
– В таком случае все свободны.
– Наконец-то! – восклицает мама Роуз.
Она вылетает из кабинета, не удосужившись посмотреть на дочь.
Наступает короткая пауза, но Элла подходит к Роуз и ласково кладет руку ей на плечо.
– Пойдем, Роуз. Я провожу тебя до твоего шкафчика.
Роуз слабо улыбается, но выходит вслед за Эллой.
– С появлением твоей воспитанницы, вижу, многое поменялось, – натянуто говорит Марк Каррингтон.
Мы с папой обмениваемся гордыми взглядами.
– Надеюсь, что так, – отвечаю я, хотя Каррингтон обращался к папе. Потом поднимаюсь со стула и пожимаю плечами. – Она лучшее, что случилось с Ройалами за долгое время.