Раненные эмоциями

Глава 4.

Мы были разными людьми, и делали отличительные вещи. Две противоположности. Две души. Две истории. Две стороны медали.

—Я немного поранился, доктор. Осмотришь? - ехидно произношу я, когда Адриана ударяется носом о мою грудь, и стискивая челюсти не поднимает глаз.

Мне нравится видеть эмоции среди ее черствости.

—Я после операции, мне не до осмотров, - недовольно отвечает холодная дама, и наконец смотрит на меня.

Океан. Ее глаза – океан лжи, холода и тьмы.

—Ну уж удели мне десять минут, всего лишь разрезали колено, - говорю я, расправляя плечи, и Адриана отводит взгляд.

—Только быстро.

И я победно ликую внутри, двигаясь за миниатюрной фигурой впереди себя. Ровная осанка, тугой, почти пепельного оттенка хвост, и широко расправленные плечи. Адриана всегда вела себя в больнице так, словно сама была Гигеей, той самой богиней здоровья. Но оно так и было. Доктор принадлежала своему делу полностью и без остатка.

—Поднимай штанину, - хмыкает Адриана, когда я оказываюсь на кушетке, пока она моет руки.

Подчиняюсь. Хотел бы я вывести ее из себя, но она явно устала после операции на Алессандро.

—Ты вернулась на работу, - констатирую факт я, прекрасно зная о ее положении в последние полгода.

Та склока с женой Адамо разнеслась по всей больнице, и многие судачат о том, что Ри влюблена в него. Может, это и было правдой, ибо ее не читаемые эмоции являлись загадкой абсолютно для всех. А ещё Ри была хорошей лгуньей. Нет, даже отличной, и я прекрасно это знал.

—На время, - говорит она уверенно, а затем натягивает перчатки, и наконец поворачивается ко мне.

Не смотрит мне в глаза, осматривает рану на моем колене, и приступает к своей непосредственной работе. Я же хочу снова вызвать злость на ее фарфоровом лице. Адамо и Невио не раз задавали вопросы, почему я так сильно акцентирую внимание на ней, но ответа я им так и не дал. Причина была, но она являлась тайной. Адриана - сталь, которую сложно, но возможно расплавить. И после всего, что она сделала, я имел право давить на ее эмоциональное состояние своими способами.

—Злишься из-за моих высказываний тем вечером? - подначиваю я, когда Адриана без анестезии начинает ворошить мой неглубокий порез на ноге.

Она поднимает глаза, и берет хирургические щипцы со столика.

—Улыбнись, доктор, - произношу я, и Адриана ведёт бровью.

—Улыбаться тебе? - звучит так, словно я не достоин даже этого.

—Это проблема?

—Все, что связано с тобой, тренер, для меня проблема. Ты гребаная проблема.

Она снова опускает взгляд, и больше не произносит и слова. Действительно ли я был ее проблемой? О нет. Она сама создает их себе, и ассоциирует со мной. Кто же знал, что наши когда-то хорошие взаимоотношения превратятся в груду пепла по ее инициативе? Я никогда не считал ее пустотой, ломал глотки всем, кто позволял высказаться о ней в плохом ключе, и оберегал даже тогда, когда она была за сотни милей от меня. Но ведь она сделала то, что сделала, а значит, сама решила уничтожить мое хорошее отношение к себе.

—Все, - бурчит Адриана себе под нос, когда затягивает последний узел из нити.

Я привык к подобным манипуляциям без анестезии, поэтому даже не чувствовал боли.

Адриана поднимается с колен, вытирает тампоном засохшую кровь около раны, и я тут же накрываю ее ладонь своей. Удерживаю ее на своем колене. Адриана поднимает ледяные глаза. Чёртов айсберг.

—Отпусти меня.

—Назови одну причину, по которой я должен сделать это.

И вариантов уйма, но она выбирает нелегкий.

—Пирс, - говорит она все таким же холодным тоном, и я хмурюсь. —Нана Пирс, тренер. Глупо не знать тех, с кем ты целуешься. Или это твоя фишка?

Ее лёд в глазах тает, превращаясь в пламя ярости. Адриана с психом вырывает свою руку из моей хватки, и стягивает перчатки, продолжая сохранять зрительный контакт. Нана. Нана - женщина, которая прекрасно трахается и никогда не задаёт лишних вопросов. Люблю захаживать к ней, чтобы разгрузиться после тяжёлых рабочих дней. Только вот какое дело доктору до того, с кем, как, и почему я целуюсь? Помнится мне, именно она разрушила все, что когда-то существовало.

—Причем здесь Нана и мое касание тебя? - говорю я, ложась на кушетку поудобнее. —Тебя смущают мои отношения с твоими медсёстрами? Кажется, начальство не обязано следить за половой жизнью своих работников, иначе я бы уже знал о всех проститутках, которых трахали мои парни в зале.

Тяжёлый вздох со стороны Адрианы вызывает у меня улыбку. Этот лёд трещит по швам, но никогда не рушится. Ее терпение - гребаная драгоценность.

—Я зашила рану, выйди вон, - ворчит Адриана, возясь в раковине.

—Твоя немногословность пугает. Слушай, доктор, я ведь всегда к тебе открыт, перестань быть сукой, - тараторю я, устремляя взгляд в белый потолок.

Я не любил эмоции, но при Адриане делал все, чтобы быть самым эмпатичным ублюдком на всей планете. Ее раздражение - услада для моей души.

—Определись, я доктор, сука или та, с кем ты вечно хочешь поругаться, - строго говорит Ри, и оборачивается.

Брови сведены к переносице, ни капли макияжа на бледной коже, пронзительный взгляд и уверенность.

—Три в одном, доктор, - язвлю я.

Смотрю на нее, как она стоит перед зеркалом, поправляет волосы, а потом закатывает глаза, не отрывая от него взгляда. Мои слова про "три в одном" явно не достигли цели, и я понимаю, что меня, мягко говоря, игнорируют. Мне хочется крикнуть, чтобы она хотя бы повернулась, но понимаю, что это ни к чему. Адриана просто продолжает свои дела, будто меня и вовсе нет рядом.

Правда, я никуда и не собираюсь. Пусть злится. Мне нужно было ее увидеть. Именно так, чтобы она была вот такая - отстраненная.

Вспомнил, как сам себя резал. Это, конечно, глупо, но мне безумно хотелось вывести ее из себя. И именно поэтому, как только я узнал, что она вернулась в хирургию,  сразу же решил, что ей нужно сделать маленький сюрприз.  Каждая наша встреча заканчивается одним и тем же, но сейчас она слишком устала, чтобы злиться сильнее обычного. Хотя, это можно исправить.

—Доктор, может быть, ты обратишь внимание на своего больного? - тяну я, запрокинув руки за голову.

—Ты не мой больной, просто больной, - уточняет Адриана, и уже собирается выйти из процедурной, как дверь распахивается, и чуть не разбивает ей нос. Она вовремя уворачивается. —Блядь!

—Мисс Виттало, я не хотела! - выкрикивает напуганная Нана, появившаяся здесь как по заказу.

Она начинает извиняться, пока доктор возмущённо смотрит на нее, а я наблюдаю за ними обеими. Так похожи. Светлые, почти пепельные волосы, голубые глаза, аккуратные носики, но характеры...

Одна - сущий ангел, что сделает все ради чужого удобства, и улыбается всегда , даже если это неуместно. Вторая – холодная дьяволица, ядро Антарктиды, созданная из льда и стали.

—Нана, перестань тарахтеть, и влетать в кабинеты так резко. У меня от вас голова болит, - строго произносит Адриана, и уже хочет уйти, как я вскакиваю с кушетки, и появляюсь прямо между двумя блондинками.

Нана смотрит на меня с восхищением и смущением, Адриана как на кусок дерьма, который встал ей поперек горла. Контраст - вещь опасная.

—Если ты не перестанешь ходить в эту больницу, я точно здесь работать не буду, - шипит сквозь зубы Адриана, и сует руки в карманы халата. —Отойди, тренер.

—Я итак полгода лечился какой-то хренью, потому что тебя не было. Предлагаешь сдохнуть без твоего лечения?

—Люди ведь дохнут от твоих рук, когда-нибудь настанет и твоя очередь, - прыщет ядом Адриана, и пихнув меня плечом в грудь, выходит из кабинета.

Чертова язва. Ну ничего, она снова в строю, и мои планы не изменились. Может быть, если Адриана снова увидит меня разбитым и уничтоженным, что-то дрогнет в ее пустой душе и черством сердце. Только я больше не совершу той ошибки. Не доверю тайну, которая заставляет меня становиться бессильным.

—Ты в порядке? - я перестаю смотреть вслед Адриане, когда Нана касается моего плеча. —Твое колено... Ты поранился?

—Неудачно упал, - ворчу я себе под нос.

Нана поинтересовалась, а Ри - нет. Хотя, какая разница? Второй я трахаю мозги, а первую просто трахаю, зачем мне еще какие-то проблемы?

***

—Какой же ты ублюдок, - я слышу, как доктор ругается с Невио из-за моего прихода, и радуюсь ситуации.

Мои кузены славно помогают мне создавать проблемы этой холодной личности, думая, что я испытываю к ней чувства. Приходилось частенько строить из себя собственника и ревнивца, чтобы влюбленные в своих жен братья не заметили подвоха. Адамо даже как-то говорил, что она любит меня, а я лишь повел бровью. Они не видели в ней той черты, которую видел я – лицемерие. Адриана переполнена им доверху.

—Я домой, - Адриана выруливает с кухни, и Невио лишь качает головой.

Я же улыбаюсь, и неторопливо поднимаюсь с места.

—Надо же, как совпало! Мне в ту же сторону. Хочешь, подвезу? - вру, но выглядит правдоподобно.

Невио возмущается на счёт того, что я не допил свой виски, Сицилия прощается с Адрианой, что продолжает меня игнорировать, а я лишь обуваюсь, и выхожу.

—Посидим в другой раз! - выкрикиваю я из подъезда, дверь захлопывается, и Адриане приходится войти со мной в один лифт.

Мы едем, и я не могу отвести взгляд от Адрианы, стоящей передо мной. Она уверенно держит спину и, кажется, даже не замечает, как я рассматриваю ее. Ее талия такая узкая, а за ней — округлая задница, которая слегка покачивается с каждым движением. Я не могу сдержать улыбки, как будто её игнорирование — это какой-то скрытый спектакль только для меня. Запах, идущий от неё, холодный и освежающий, словно густой утренний воздух. В нем резонируют нотки имбиря — немного острый, немного пряный, словно она сама потенциально может быть взрывом эмоций в любой момент. Эта смесь аромата замечательна, и я должен признать, что она меня бесит и привлекает одновременно.

Лифт тихий, и молчание между нами выглядит почти гнетущим. Я чувствую, как её мысли кипят, она явно хочет сказать мне что-то яркое и резкое, чтобы обозначить, какой я мудак. Это забавляет меня. Молчание — сам по себе странный процесс, когда она легким движением подчеркивает свое недовольство. Конечно, мне не оставалось ничего другого, как улыбаться про себя, ведь я знаю, как она будет реагировать, когда молчание станет слишком тяжелым.

Мы оказываемся на улице, и мое предложение о том,чтобы подвезти в силе, только вот Адриана не принимает его, и двигается к автомобилю, где ее ждёт водитель - охранник.

—Я же говорил, что могу подвезти тебя, - произношу я, когда Адриана касается ручки машины и замирает. Ее водитель смотрит на меня с неким осуждением. —Неужели компания охранника привлекает тебя больше, чем я?

—Да, - кратко отвечает Адриана, и я решаюсь на отчаянный шаг.

Внезапно, словно пружина, я срываю себя с места. Не думая, бегу к Адриане, закидываю ее на плечо и мчусь к машине. Она брыкается, сопротивляется, но ее попытки — жалкие отголоски бессилия. Мои руки крепко обхватывают её, я чувствую тепло ее тела, и в этот момент не могу сдержать улыбку.

—Ты – полный идиот, тренер! Отпусти меня! - кричит она, ее голос наполнен яростью.

Я просто не могу не посмеяться. Её протест звучит как музыка для моих ушей.

Внезапно из машины выбегает её охранник — высокий, подтянутый парень, который явно не ожидал такой дерзости с моей стороны. Он летит ко мне, но я уже заталкиваю Адриану в машину, а сам сажусь за руль. 

—Свободен, дружище. Доктор сегодня моя, - бросаю ему через плечо и завожу двигатель.

Слышу, как она снова матерится, кричит, но теперь уже тише, словно ее силы иссякли. Когда я вылетаю на дорогу, она ударяет меня кулаком в пах.

—Сука!  - вырывается у меня, я сжимаю зубы от боли, но не останавливаюсь.

Удар был как огонь — неожиданный, резкий, полный неистовой ярости. В этот момент я ощущаю её настоящую, живую. Она не просто холодная, отстраненная женщина, которая закатывает глаза. Она — огонь, буря, ярость, которая сейчас бьет меня своим кулаком. И в этой боли — странное чувство удовлетворения. 

Я гневно улыбаюсь, удерживая руль и наслаждаясь ее беспомощностью. Она не может остановить меня, не может сломать мой план. И я буду играть с ней, пока она не сдастся.

—Останови машину, пока я не превратила твое средство размножения в гребаную яичницу, - возмущается Адриана, чья бледная кожа ни на момент не покраснела от тряски и злости.

—Если ты хотела коснуться моего члена, достаточно было просто попросить, - огрызаюсь я, все ещё ощущая боль между ног. —Доктора лечат, а не колечат.

—Больной придурок, - ругается она, а затем смотрит в боковое зеркало.

Я же делаю тоже самое, и вижу машину ее водителя. Смотрите, а он не из слабых. Телефон Адрианы звенит в ту же секунду.

—Деметрий, ради бога, не попади в аварию, - говорит Ри в трубку, продолжая наблюдать за неумолимым водителем через зеркало.

—Какая заботливая, - бурчу я, поправляя свои сжатые от боли яйца.

Она и правда бесчувственная, блядь.

—Завали свою пасть, и останови машину, Лука, иначе я вынесу тебе лобовое стекло, - рычит Адриана, когда ее краткий и молчаливый диалог с водителем заканчивается.

—И как же? - я поднимаю брови, смотря на нее искоса.

Она на секунду мнется, а затем вдруг пристегивается. Я хмуро наблюдаю за ее действиями, и в момент Адриана словно сумасшедшая дёргает руль на себя, и я вижу, как мы летим прямо в столб.

Оглушающий удар. Машина резко дергается, мы летим вперед, будто на американских горках. Срабатывает подушка безопасности, бьет меня в грудь, а лобовое стекло разлетается вдребезги от удара. Я вижу вспышку света, слышу треск стекла, а потом — тишину.

Слышу, как Адриана выкрикивает что-то, но ее голос теряется в шуме. Она крепко держится за дверь, будто пытается удержать себя от падения. Я смотрю на ее руку, на ее запястье, которое обхватывает кожаный руль... Я даже не успеваю осознать, как мой лоб ударяется об руль, а потом — о боковое стекло. Я чувствую жжение, резкую боль, но вижу, как кровь стекает по моему лицу, и понимаю, что порез неглубокий, но неприятный.

В этот момент я начинаю понимать, что могло произойти. Адреналин, словно удар током, пронизывает меня. Я поворачиваюсь к Адриане, намереваясь накричать на нее, но мои слова застревают в горле. Она смотрит на меня. Ее взгляд — холодный, словно сталь, бегает по моему лицу, останавливаясь на окровавленном лбу. 

Она сама устроила аварию только потому, что слишком горделива и самолюбива.

—Если ты ещё раз коснешься меня без моего разрешения, я разнесу тебе череп, - шепчет она пугающе спокойным голосом, и я замечаю, как ее пухлые губы покрываются кровью.

Хочу что-то сказать, но грудь сводит.

—Я вызову тебе скорую, и на этом все, - произносит Адриана, отстегивает ремень безопасности, и сама еле двигается.

Ее тело словно одубело.

—Ты гребаная истеричка, - все же шиплю я сквозь боль.

—И это лучше, чем быть тобой.