Раненные эмоциями

Глава 5.

—Не кричи, - Сицилия говорит в трубку, пока я сижу рядом, делая вид, что снова не натворила делов. —С ним все хорошо, нет переломов, только ушибы.

Шум из трубки доносится и до меня, только слов разобрать не могу.

—Она не хочет угробить его, перестань, с каких пор тебя так волнует здоровье брата Инессы?

—Я бы поспорила, - вклиниваюсь я, и поглаживая пластырь на своей губе.

—Созвонимся позже, я люблю тебя, - болтает Сицилия, и откладывает телефон.

Ее разговоры с одноруким братом вызывают у меня приступы рвоты и отчаяния, честное слово.

—А теперь ты, - подруга пытается сесть поудобнее, а я молюсь всем богам, чтобы она не стала читать лекцию. —Ты что творишь?

—Он насильно затащил меня в машину и получил по заслугам. Даже не смейте осуждать меня, - говорю я, и слегка улыбаюсь. —Пусть знает свое место.

—Адриана, - бурчит Сицилия.

—Жив и здоров, не переживайте за своего тренера, Господи, - произношу я, и поднимаюсь с дивана. —Если Инесса волнуется, пусть перестает, ее брат бессмертен.

—Почему вы так ужасно ладите... Многие знают о твоих чувствах к нему, что происходит? - серьезно говорит Сицилия, и я закатываю глаза.

Почему все считают, что я обязана отчитываться о том, что не касается их? Да, мы подруги, но Лука единственное, что является только моей болью, и ничьей больше.

—Я поеду домой, - двигаюсь к двери, а затем посылаю Сицилии воздушный поцелуй, чтобы она не думала, что я в обиде.

—До встречи, - выдыхает она, и машет на прощание.

Мне повезло, что Невио не было дома, иначе он точно вытрахал мне мозги, что я чуть не угробила силу всея Ндрангеты. Ну их нахрен. Если бы не его поддержка во время возвращения в больницу и его пост Дона, придушила бы его вообще.

***

Сидя в своей комнате, я погружаюсь в книги, стремясь избежать хаоса снаружи. Я напичкала отца обезболивающими, и решила заняться своими делами. Крик матери из холла заставил мое сердце подскочить, отвлекая от учебы.

Выйдя в коридор, я не могу поверить своим глазам. Лука стоит на пороге моего дома, его голова  перевязана, лицо покрыто пластырями, а на локте красовался эластичный бинт. Легкая улыбка играет на его губах, когда он разглядывает меня в моем неряшливом домашнем костюме из шорт и топа.

Я поражена. Я не могла представить, что этот придурок осмелится явиться ко мне домой. Но что, черт возьми, он здесь делает?

Я смотрю на маму, что как всегда рада любым гостям, а затем перевожу взгляд на Луку. Какой же мерзавец.

—И? - вопросительным тоном говорю я.

—Лука пришел навестить тебя после аварии, - говорит мама, от которой скрыли все подробности вчерашнего вечера.

—Неужели? - цежу я сквозь зубы, и Лука кивает, словно ему не тридцать, а пять.

—Да. Волнуюсь о твоём состоянии. Мы можем поговорить наедине? - произносит он чуть серьезнее, и мама будто самая настоящая сводница, улыбается.

—Проходите в крыло Адрианы, у нее есть своя гостиная, а я не буду вам мешать, - тараторит она, и удаляется на кухню.

Вот же черт!

Я хочу отказаться от этого мероприятия, но уверенность Луки не знает границ. Он хватает меня за локоть, и тянет в мое крыло, словно знает, что и где расположено. Чтобы не привлекать внимание всех обитателей своего дома, я подчиняюсь, но стоит нам добраться до моей гостевой комнаты, я захлопываю дверь, и пихаю этого индюка в грудь двумя руками.

—Нахрена ты припёрся? - возмущаюсь шепотом я, и Лука усмехается, ложась на огромную гостевую постель.

Он все ещё щурится, когда упирается на локоть, а я совсем немного испытываю чувство вины за свои эмоции тогда, в машине. Конечно, я не хотела угробить нас обоих, или причинить боль, но он настолько меня достал, что я не выдержала.

Я стою около двери, глядя на Луку, раскинувшегося на  кровати. Он, как всегда, демонстрирует невозмутимость, будто это его собственная спальня, а я – гостья. Злость внутри меня поднимается волной, но я сдерживаю ее, молча наблюдая за ним. 

Он осматривает комнату, продолжает игнорировать мой вопрос. Внутри меня кипит огонь. Он приходит сюда, в мой дом, после того, как нанес мне столько боли, и просто... ведет себя как ни в чем не бывало.

—Иди отсюда, - шиплю я, а Лука отрицательно мотает головой.

Я сжимаю кулаки, едва сдерживая себя.  В глубине души, где-то под этой злостью, спрятана другая эмоция. Я хочу лечь с ним рядом, почувствовать теплоту его рук, прижаться к нему.   Я хочу поцеловать его, поцеловать эти губы, что всегда заставляют меня злиться. Но он не замечает этого.  В этом и заключается моя проблема. Я люблю зло, которое не интересуется мной, как женщиной.

—Итак, вернёмся к тому, о чем не договорили перед тем, как ты разбила мою тачку и мой лоб, - оживает Лука, и подвинувшись к изголовью кровати, пару раз ударяет ладонью по месту рядом с собой. —Садись, доктор. Я не уйду отсюда, пока мы не поговорим.

Манипуляция? Я усмехаюсь, скрещиваю руки на груди, уже не волнуясь о своем домашнем наряде. Он не посмеет говорить со мной так.

—Зато я уйду, - хмыкаю, и киваю на дверь.

—Начинается, - черты его лица ожесточаются, он встаёт, а я держу на лице непоколебимую маску спокойствия, хотя внутри все как на американских горках - страшно, временами кайфово, и подташнивает.

Его массивная, вдвое больше моей фигура нависает надо мной, и я задерживаю дыхание. Несмотря на свои раны он все ещё был олицетворением силы и мощи. Я сглатываю, но не двигаюсь с места. Лука качает головой, обвивает мою талию своей здоровой рукой, и приподнимает без усилий, словно я ничего не вешу. Мои бабочки суицидницы в животе взлетают, радуются, как неадекватные, пока я сразу же принимаю недовольное выражение лица.

—Я обещала разнести тебе череп, когда ты коснешься меня без разрешения, - ворчу я, когда он тянет меня к кровати.

—Тогда ты должна была это сделать, пока я тащил тебя в эту комнату, - раздражённо говорит Лука, и неожиданно кидает меня на кровать, а затем прыгает рядом, от чего я слабо выкрикиваю.

Охренел в край! Сердце колотиться как бешеное, я пытаюсь подняться, но он накрывает мой живот своей рукой, и прижимает к кровати, от чего все тело покрывается мурашками, а внутри начинает гореть. Это наша первая настолько интимная близость после того, что он совершил давным-давно. Я умираю от этого.

—Отпусти меня, извращенец! - шиплю я, в надежде что мама и отец не слышали моего писка.

Лука вдруг растягивается в хищной улыбке, лёжа рядом со мной, и опускает взгляд туда, куда не стоит.

—Я извращенец? - ехидничает он, и я слежу за его глазами. Блядь. —Это по-моему ты возбудилась от моих действий. Твои соски встали, доктор.

Мне хочется провалиться сквозь землю от стыда, но мой айкью и знания в медицине зачастую спасают меня из неловких ситуаций. Я пытаюсь стащить с себя руку Луки, параллельно бормоча:

—Для особо тупых, эрекция сосков может быть вызвана разными факторами, и возбуждение последнее, что я испытываю рядом с тобой, чёртов ты мудак.

Лука смеётся в голос, и резко дёргает меня к себе. Я успеваю повернуться в его хватке, и получается так, что моя спина касается его груди, а задница, мать твою Пресвятую Деву, его члена. Вот сейчас я хочу, чтобы это все казалось сном, иначе я сгорю от происходящего.

—Блядь, отпусти меня, Лука, - рычу я, дёргая ногами, оттаскивая его руку от себя, мотая головой, тем самым создавая трение между моим телом и его членом.

Тепло его тела жжет мне спину, как солнечные лучи в самый знойный день. Это такое знакомое тепло, которое вызывает противоречивые чувства. Я чувствую, как его дыхание касается моей кожи, и этот нежный щепетящий звук обостряет мой слух до максимума. Каждый вздох, каждый шорох и даже наше дыхание звучат так громко, что от этого внутри меня загорается огонь.

Лёжа в таком положении, я изо всех сил пытаюсь не обернуться и не поцеловать Луку. Мое тело, как ни странно, предает меня. Я ощущаю его присутствие так сильно, что с трудом сдерживаю волну желаний, накатывающую на меня. Я не должна этого делать, но он как будто проникает в каждую клеточку моей жизни, и это оказывается слишком трудно. Он плотнее прижимает свою руку к моему животу. В этот момент я замираю, словно время остановилось. Его рука такая сильная и уверенная, что мой волос становится дыбом, а сердце начинает биться быстрее, словно поняв, что именно сейчас происходит. Я чувствую, как вся прочая реальность уходит на второй план, остаются только он и я. Затем я ощущаю, как его подбородок касается моего плеча. Этот легкий жест заполняет пространство между нами интимностью, которой мне не хватает. Лука шепчет так тихо, что его слова звучат, как сладкий секрет между нами:

—Уверена, что не испытываешь возбуждения?

В этот момент мир вокруг меня теряет смысл. Я не могу ответить. Моя голова кружится, а мысли расплываются, как тёплый сон. Я чувствую, как по спине пробегает дрожь, и вся злость, что кипела во мне ранее, спадает, уступая место тому смятению, которое захватывает.

Я корю себя за уязвимость, за то, что он заставляет меня чувствовать себя так, словно я готова сдаться. И всё же где-то глубоко внутри, я понимаю, это именно то, что я давно хотела — быть рядом с ним, ощущать его и быть увиденной. Заветная мечта и саморазрушение — в одном взгляде, в одном шепоте. Мой мир, кажется, перестает существовать, и остаётся лишь он и я.

—Адриана, - шепчет Лука так сладко, что хочется закатить глаза, выгнуть спину, и ощутить его губы на своей шее.

Он редко зовёт меня по имени, поэтому это звучит так вкусно и приятно.

—Адриана, - повторяет он, хватка на моей талии усиливается, и я выдыхаю. —Адриана, Адриана, Адриана.

Его дыхание учащается вместе с моим, я ощущаю, как в районе моей задницы что-то уплотняется, и лежать неподвижно все сложнее. Я должна сейчас вырваться из его хватки, накричать на него за безрассудство и выгнать прочь, но я не могу. Не могу, черт возьми.

—Как же тебе нравится свое имя на моих губах, - шепчет ещё на тон тише, будто все происходящее большая тайна.

Я молчу. Второй раз в жизни я не язвлю с ним, не кричу и не ругаюсь, а просто молчу. Потому что мне хочется молчать сейчас, и продолжать этот момент до бесконечности.

—Где же твой характер, Адриана? - снова говорит он, и неожиданно толкается вперёд, вжимаясь членом мне в задницу. —Где же твоя гордость? - снова толчок, будто он и правда желает оказаться во мне сейчас. —Где холод?

Я приоткрываю губы, чтобы язвительно ответить, но он вдруг перемещает свою руку с моего живота на рот. Не даёт мне сказать, запрокидывает мою голову назад так, что она касается макушкой его плеча.

—Я не хочу слышать ответа сейчас, Адриана, и ты не поверишь, но в таком положении мне и правда не хочется тебя злить, - шепчет он, приподнимается на раненном локте, и нависает над моим лицом. —Сейчас мне до безумия хочется трахнуть тебя.

Между моих ног, под шортами, скапливается влага. Моё тело, несмотря на все мои попытки сопротивляться, откликается на его присутствие. Он смотрит на меня, и в его взгляде я вижу подтверждение своих ощущений.  Его слова сейчас звучат как чистая правда.

Внутри меня все бурлит, кипит, как вулкан перед извержением. Я пытаюсь скрыть свои чувства, но они прорываются наружу, и я ощущаю, как моё тело, словно лист на ветру, склоняется к нему. 

Он не дает мне произнести ни слова, но в то же время дает понять, что контролирует ситуацию. Я выгибаю спину, специально касаясь его паха своей задницей.  Это умышленный жест, своего рода вызов.  И я слышу, как он слегка стонет.  Этот звук, этот хриплый стон - услада для моих ушей.  Я чувствую, что я не могу больше сопротивляться.  И я почти уверена, что он тоже.

—Мне нравится, когда ты молчишь, - шипит Лука, и совершенно неожиданно для меня впивается губами в изгиб моей шеи, продолжая держать ладонь на моем рту.

И кажется, когда он начинает выводить языком узоры на моей шее, я готова кончить сразу же. Я скрещиваю ноги, хочу застонать, но Лука преграда этому. Все тело дрожит, когда он жадно и властно овладевает моей кожей, словно она всегда принадлежала ему. Я невольно выгибаюсь, Лука тихо стонет мне в шею, продолжая покрывать ее жаркими поцелуями, и кажется, что этот момент все, о чем я мечтала все это время.

Я не выдерживаю. Внутреннее напряжение достигает своего предела, и я, словно подхваченная ураганом, поворачиваюсь к Луке. Его член, твердый и горячий, прижимается к низу моего живота. Я не могу больше сдерживаться, не могу больше сопротивляться этому безумному влечению. Его рука слетает с моего рта, серые глаза впиваются в мои, и я целую его. Вкус его губ, его запах — все это заставляет меня потерять голову. Бурлящие эмоции почти полностью поглощают меня. Я чувствую, как мои руки обхватывают его шею, и я прижимаюсь к нему, словно пытаясь раствориться в нём. Но в этот момент я резко осознаю, что происходит. Я, как загипнотизированная, теряю контроль над ситуацией. И чтобы вырваться из этого омута страсти, чтобы сохранить свою хрупкую гордость, я делаю единственное, что приходит мне в голову. Я бью его в пах коленом.  Удар резкий, неожиданный. Я вижу, как он морщится от боли, слышу, как он шипит.  Я отстраняюсь от него, сдерживая бушующую боль и страсть внутри себя. 

Я не могу позволить ему понять, что именно к нему испытываю.  И поэтому я снова делаю ему больно.   Это, в моем больном мире, единственный способ сохранить иллюзию контроля, единственный способ заставить себя поверить, что я сильнее, чем он.

—Думал, что я потеряла бдительность и расстаяла в твоих руках? - говорю я так холодно, как только могу, и приподнимаюсь с кровати. —В своем возрасте ты чертовски наивен. Поднимай свою задницу и опухший член, и выметайся их моего дома, иначе я позову охрану. Особняк Виттало не боится фамилии Тиара, и тебя уж точно уложат на лопатки по моему приказу.

Его опухшие от страстного и напористого поцелуя губы растягиваются в кривой улыбке.

—И все же, какая же ты черствая, доктор, - говорит он, в мгновение поднимается с кровати и вылетает из комнаты.

Только его аромат, дрожащие от стресса и возбуждения ноги напоминают мне о его нахождении здесь.