Любовь и Война на Севере Франции

его мысли

Я закурил. Прошла неделя с момента последнего спокойного вечера. Я вспоминал, как раньше звуки колоколов означали что-то доброе — время службы, праздники, встречи с друзьями. Но теперь они стали тревожным сигналом, предвещающим разрушения. Каждый удар словно пронзал тишину, как удар молота по наковальне, раскалывая мир вокруг. Раскалывая не просто спокойную жизнь вокруг меня, но и мою голову. Я, наверно, схожу с ума.

Торговец, у которого ещё неделю назад я покупал табак, теперь лежал у своей лавки, окружённый рассыпанными товарами. Он больше не выглядел таким воодушевлённым, особенно учитывая алую кровь, что ручьями текла из его рта на щебень. Этот некогда живой человек, который вечно шутил и угощал меня новыми сортами табака, теперь стал просто безжизненной преградой на пути немецкого сапога.

Ребёнок, который на прошлой неделе неистово спорил со своей матерью под моими окнами, теперь, наверное, отдал бы всё, чтобы увидеть её вновь. Её голос, когда она уговаривала его успокоиться, звенел в моих ушах, словно проклятые колокола, и я не мог не заметить, как она, полная тревоги, ищет его среди хаоса и разрушений. Теперь эта невинность была потеряна, как будто кто-то вырвал страницы из книги, которую мы все пытались читать.

Наша чудная мисс-мадам Лоррейн скоропостижно скончалась в местной больнице на второй день бомбардировок. Я бы мечтал устроить светлейшему человек красивые похороны со всеми почестями, но вместо этого мне пришлось заботиться о раненых, которые выжили и просто заполнили местный госпиталь.

Я был разбит, но не сломлен. Единственный способ, доступный мне для расслабления и снятия напряжения, который заменял вкусную еду, качественное общение и любимое хобби, — это самокрутки. Я находил в этом простом занятии временное облегчение от реальности. А еще я совру, если не упомяну о мыслях об Анне. Её образ не покидал меня, словно легкий аромат табака, что витал в воздухе. Хотя я был уверен, что такой дешевый дофамин в виде сигарет ей не интересен. Она представляла собой противоположность моей зависимости - свежий ветер, проникающий сквозь мир, настолько нежный, что способен щекотать мочки ушей.

Мы стояли, наблюдая за дымом, поднимающимся над горизонтом. Бомбардировки разгорелись с новой силой, и адская какофония раздавалась со всех сторон. Мои руки дрожали, когда я держал блокнот, пытаясь записать каждое слово, каждую деталь. Но внезапный взрыв разорвал тишину, и земля под нами содрогнулась.

—Флориан! - закричал Фил, выдергивая меня из раздумий. — Нам нужно уходить!

Я огляделся. Вокруг нас творился хаос: солдаты, метущиеся в поисках укрытия, крики раненых, смешивавшиеся с звуками снарядов. Я почувствовал, как кровь стучит в висках. В ту секунду я понял, что наш долг как корреспондентов был не только в том, чтобы сообщить правду, но и в том, чтобы выжить и вернуться живыми. Но как это возможно, когда вокруг такая жестокость?