Ожерелье (Ашурран #2)

1. Изумруд

Ханьо ненавидел нелюдей со всем пылом своих четырнадцати лет. Под мечами проклятых эльфов погибли его отец и старший брат. Но как он ни рвался на войну, мать неизменно отвечала: «Рано». Он, потомок славных воинов древности, вынужден торчать в столице и якшаться с трусами и бездельниками. Как еще назвать этих разодетых в пух и прах сынков аристократов, которые даже кабана во время охоты не убивают своими руками, боясь запачкать дорогие шелка! Какое унижение для него, наследника древнего рода, не иметь даже завалящего перстня, который можно широким жестом бросить на стол во время попойки или на кон поставить в картах. В этом тоже виноваты остроухие нелюди, потому что его фамильные земли разорены войной, а назначенная королем пенсия не так уж велика... Он мечтал отправиться на войну и добыть славу и богатство собственной рукой. Но покуда мать решится его отпустить, воевать будет не с кем!

Вот была б его матерью военачальница Ашурран — не стала бы удерживать! Взяла его с собой и сделала великим воином, таким же, как она. А он бы стал куда лучшим сыном, чем желтоглазый ублюдок, проводивший время с книжкой да с лютней, позоря свою родительницу. Ханьо возненавидел его сразу, как только увидел желтые глаза с вертикальными зрачками да острые кончики ушей. А как он держался! Как будто все кругом — пыль под его ногами. Нелюдь проклятый, наверняка родич лесных демонов! Некому было объяснить Ханьо, что Юуджи никакого отношения к эльфам не имел, и даже уши его были заметно длиннее и острее, чем у ненавистных врагов человеческого рода.

Хоть бесовское отродье и предпочитал уединение, все же иногда появлялся на дворцовых церемониях. И приглашения от юных аристократов на пиры и прогулки тоже время от времени принимал. Конечно, те не упускали возможности поиздеваться над ним, цеплялись и подначивали. Но Юуджи насмешки были нипочем, и он никогда не показывал, что задет или обижен — Ханьо полагал, что в силу надменности. Ему и в голову не приходило, что Юуджи, выросшему среди книг, простодушие и недостаток опыта попросту мешали понимать, когда над ним смеются. Подбить его на опасные забавы получалось редко, но когда получалось, заводилы и сами бывали не рады. Садясь даже на самого горячего скакуна, Юуджи ловко держался в седле, а уж плавал и вовсе как рыба. Благородный клинок нелюдь держал, как палку, смотреть больно, и фехтовать не умел, но зато избегал всех выпадов и обманных маневров с ошеломительной быстротой, так что желающих затевать с ним свары не находилось.