oddball, Styles. {russian translation}

2

На следующий день, тем же утром, как и всегда окруженным той же атмосферой, на улицах, на которых все также тихо и пусто, а метро по-прежнему пахнет довольно ужасно, сидел один цветочный мальчик на том же месте, что и вчера.

Я сажусь и говорю:

— Вот мы и встретились снова.

Гарри закатил глаза.

— Я думал, пошел бы ты сейчас.

— Да ладно, сейчас? Нет необходимости быть настолько капризным.

Гарри раздражительно фыркает, бормоча при этом неприличные слова. Сегодня у Гарри не было своего небольшого блокнота и вчерашнего карандаша. Вместо этого, он держал коробку.

— Что у тебя там? — спрашиваю довольно любопытно.

— Баллончики с краской, — говорит он очевидно.

— Для чего? Ты раскрашиваешь машины или что-то вроде того?

— Технически, нет.

— Тогда, почему у тебя полная коробка баллончиков с краской?

Он говорит:

— Если ты выйдешь со мной на следующей остановке, то увидишь.

Я кивнул, прежде чем заговорить.

— Следующая остановка, вандал.

— Вандал? — спросил он, приподняв брови.

— Это, несомненно, убивает, цветочный мальчик, — я нахально улыбаюсь, на что Гарри смеется. — Я думаю, что, несомненно, предпочитаю цветочного мальчика больше, чем вандалу.

Остальную часть поездки было тихо. Гарри прослеживал пальцами случайные родинки на коже моих рук, пока я писал в журнале. Честно, я чувствовал себя прекрасно. Его прикосновения были мягкими и успокаивающими; это было удобно тогда, когда я почти заснул, потому что его прикосновения были чертовски мягкими.

Когда поезд остановился на остановке, Гарри остановился тоже. Я остановился. И моя кожа похолодела. Слабо, но я все еще мог чувствовать, как Гарри пальцами вырисовывал легкие узоры на моей коже.

Мне уже не хватало тех ощущений.

— Ты идешь? — приготовившись, спрашивает он.

Я киваю, закрывая журнал и вставая со своего места.

— Конечно.

Мы выходим из метро, и я следую за парнем в неизвестном направлении. Мы в тишине шли рядом, пока не добрались до старого заброшенного туннеля.

Вошли в слабоосвещенный туннель, и Гарри, наконец, положил коробку, которую нес.

Я находился в окружении граффити. Граффити, которые были нарисованы почти везде. Было также несколько странных рисунков; я смотрел на них влюбленными глазами.

Когда у меня появился шанс заговорить, Гарри начал встряхивать один из своих баллончиков.

— Это ведь преступление? Вандализм, не так ли?

Он пожимает плечами.

— Да, но с каких пор это кого-то волнует?

Я киваю.

— Точно. Это твои рисунки?

— Да, они мои. Также несколько граффити, но больше рисунков.

— Ты действительно уверен в том, что тебе сильно нравится сыр, — прокомментировал я, заметив, что половина его иллюстраций имели отношение к луне.

— Опять же, луна никак не выглядит как сыр. И да, я уверен, — он улыбнулся.

Действительно улыбнулся. Искренней улыбкой.

— У тебя прекрасная улыбка, — говорю я.