Покоряясь Тебе (Одержимость)

24 Глава

— Какая муха тебя укусила? — сердито спросил Адам, как только дверь его кабинета захлопнулась за нами. Стоило мне спросить про его прежних девушек, как его взгляд похолодел и, процедив, что он не станет выяснять отношения при зрителях, привел меня сюда.

— Это правда, что ты следуешь какому-то определенному типу в выборе девушек? — Я скрестила руки на груди, храбро вскинув подбородок.

Не собираюсь показывать ему, как боюсь, что он вновь может стать сумасшедшим и жестоким.

— Кто тебе это сказал? — Его глаза прищурились, а взгляд стал колючим и испытующим.

— Не важно. — Я дернула плечом. — Так это правда? У тебя какая-то особая тяга к таким девушкам, как я? Это вроде твоего хобби — заводить отношения с молодыми брюнетками, развлекаться с ними и потом бросать, меняя на новую?

Адам молчал продолжительное время, и трудно было не заметить, как ему не по душе весь этот разговор. Удивительно, что он еще не накричал на меня, требуя заткнуться и отвалить.

— Окей, мне нравятся зеленоглазые девушки с каштановым цветом волос, стройные, среднего роста. Это вдруг стало преступлением? — Он вопросительно выгнул брови, очевидно ожидая ответа от меня.

Было похоже, что он обороняется. Значит, я попал в точку. Он и правда, следовал определенному шаблону. Не всегда, но его предпочтения были более чем ясны.

— Нет, это не преступление. Преступление причинять боль тем, кого ты привязываешь к себе. — С неожиданным чувством произнесла я, но тут же замолчала.

Зачем я порчу такой еще шаткий мир между нами? Мне ведь совершенно не хочется, чтобы он вел себя как прежде. Но все же, есть вещи, о которых я больше не могу молчать.

Адам выругался сквозь зубы, проведя рукой по волосам.

— Какого хрена на тебя нашло? — Он в недоумении смотрел на меня. — Это Фиона? Она что-то сказала тебе, что ты взбесилась?

Я усмехнулась, покачав головой.

— Ты очень проницательный. — Мои губы цинично изогнулись. — Она злится, что ты пришел не один. Ты ведь и ее трахал, да? — Я против воли поморщилась. — Она одна из твоих брошенных бывших?

— Грейс, — его голос стал вкрадчивым и тихим, что было сигналом к капитуляции, — это, мать твою, совершенно не твое дело!