Мир обреченных

Глава 4. Последний рубеж перед званием "генин".

  Два месяца пролетели как один миг.
Думаю, это было самое тяжелое время в моей жизни. Я даже к ЕГЭ так не готовилась, как к выпускному экзамену Академии. 
Распорядок дня был очень плотный.

Я вставала в пять утра. Шла на тренировочный полигон, разминалась, отрабатывала метание кунаев и сюрикенов, пыталась выполнять легкие техники и простейшие манипуляции с чакрой.
Потом возвращалась домой, быстро завтракала, повторяла и доучивала уроки.

В Академии я проводила часов пять-семь, в зависимости от расписания. Потом быстро добегала до дома, быстро делала домашнее задание (если его задавали), обедала и снова бежала на полигон.
Там я проводила часа два-три, и уже окончательно измотанная с трудом плелась домой.

Все остальное время штудировала учебники и тетради с конспектами, медитировала, пыталась концентрировать чакру. Мучила чакроканалы применением техник.
Ложилась я где-то в пол-двенадцатого, а иногда и в час ночи. Но высыпаться никак не получалось. Стоило прилечь или расслабиться, как в голову лезли абсолютно неподходящие для моего боевого настроя мысли. Пять стадий принятия произошедшего проходили у меня болезненно и долго. Я дико скучала по дому, по своей жизни, по своему телу. Некоторое время я плакала по ночам, выплескивая все свои эмоции. Нельзя было позволить себе занимать драгоценное дневное время, уже занятое адаптацией к этому миру, своими страданиями. Мне нужно было упорно тренироваться, усердно учиться и много зубрить.

Стильные черные синяки под глазами, небрежная прическа, и немного заторможенное поведение стали моими верными спутниками.
Пальцы, измученные тренировками ручных печатей, были готовы загибаться в любую сторону и под любым углом.
Плечи и спина ныли от перенапряжения, а голова пухла от усваиваемых знаний.
Впрочем, половина нашей группы ходила с таким же видом. Я не особо выделялась.

С таким режимом и в таком состоянии я была не способна на обычное общение. Наруто это, впрочем, не останавливало. Провожал меня до дома и носил мой ранец он с завидным постоянством.

Я была благодарна ему за это. Мне очень не хватало дружеской поддержки.
Семья Сакуры не понимала, почему я так упорно стараюсь тренироваться.

«Ты же отличница, Сакура-тян! Зачем так себя изводить? Ты же все знаешь!»

Как им объяснить, что все теоретические и практические (большинство) знания, которые получались в Академии с первого курса в моей памяти канули в небытие?
От памяти прошлой хозяйки тела мне достались только жалкие ошметки.
Всякие мелочи всплывали, а то, что нужно — нет.
Основной пласт исчез, словно его и не было.

Так что, практически всю программу мне нужно было учить с самого начала. Чертовски повезло с тем, что у Сакуры остались конспекты с самого первого курса Академии. По всем предметам.
Хранились они в книжном шкафу, на самой нижней полке.

Наткнулась я на них совершенно случайно, но эта нежданная находка придала мне сил.
Не все еще потерянно. Мне очень повезло, что я попала в Сакуру за два месяца перед экзаменом, а не за два дня.
Я радовалась, читая записи девочки. Конспекты велись аккуратно. Лаконично, сжато, информативно.
А еще очень красивым почерком.
Все таблицы и рисунки выполнены так точно, что я на мгновение позавидовала такой аккуратности.
Мои тетради всегда были похожи на черновики.
А тут просто мечта перфекциониста.

Но даже с таким великолепным подарком судьбы всю программу Академии я не смогла бы выучить за такое малое количество времени.
Если срез будет, то скорее всего сдам его на тройку. В конце концов, окончательное решение принимается по результатам сдачи практической части экзамена.
И почему в каноне об экзаменах говорилось так мало?
Я даже не знаю, будет ли теоретическая часть, или нет. У учителей спрашивать бесполезно, только молчат и загадочно улыбаются.
Ну вот что за гадство, а?

Если подумать, то срез должен быть обязательно. А как по-другому?
Надо же все-таки знать, что усвоил ученик за все годы, проведенные в Академии.
Кажется, не я одна так считала, потому что внезапно половина группы уселась за учебники, и имела внешний вид почище, чем у меня.
Даже Узумаки приостановил свою хулиганскую деятельность, что было само по себе удивительным событием.

За три дня до экзамена я решила дать отдых еле живому от нагрузок телу.
Нам дали три выходных, и вся группа облегчено вздохнула.
Первые два дня я отсыпалась, отъедалась, и занималась ничегонеделаньем. Кажется, уже и забыла, как это — спать до часу дня.

Третий день ознаменовался для меня тем, что вечно сонное состояние почти прошло. Ну еще бы.
Двадцать часов за сутки с половиной чистого сна — это вам не три часа перед звонком будильника.
Оставшихся полдня до начала рабочей недели я повторяла теорию. Материал, слава богам, усваивался памятью Сакуры прекрасно.
То ли это потому, что когда-то он был ей выучен, то ли из-за того, что наши способности к анализу, умение работать с текстами и хорошая память наложились на друг друга.

После повторения теории пришлось заняться техниками.
«Хенге» наконец начало нормально получаться недели две с половиной назад. Нормально — это без дополнительной руки, маленького роста, и лица, как после паралича.
Думаю, экзаменаторы очень удивятся, увидев, чью личину я взяла для перевоплощения.

Над иллюзорными клонами я билась целый месяц. Мой предел — четыре-пять таких копий.
Эта техника жрет примерно одну четвертую моего резерва.
Обидно, что чакры так мало. Зато контроль над ней близок к почти идеальному.
Если бы не этот навык (который мне почти не пришлось пробуждать. Вот сюрприз-то был!), то орка мне с машинным маслом, а не разучивание техник.
А вот «Каварими» выходить упорно не хотело. Намучившись с ним вдоволь, я просто решила отложить эту технику в дальний угол.
Начну практиковать ее тогда, когда сдам экзамен.
Кунаи и сюрикены метать умею весьма посредственно.
Чтобы выбивать десятку с двадцати метров мне придется очень потрудиться.
Но и на том спасибо.

***

До начала экзамена оставалось семнадцать минут.
Мои одноклассники (одногруппники?) лихорадочно листали тетради, повторяя все, что можно повторить.
Я лениво рассматривала рисунок человеческого сердца, так подробно выполненный Сакурой на сером листе толстой тетради по анатомии.
Тут все понятно.
Читаю ее записи неспешно, стараясь внимательно вникать в суть и формировать свое определение.
Что успею повторить — повторю. Что не успею — вспомню на ходу.
Не первый раз же эту тетрадь просматриваю.

***

Экзаменаторов трое. Ирука, Мизуки, и один, незнакомый мне, джонин.
Нас рассаживают в произвольном порядке, выдают листы с заданиями и бланки для ответов.
Рядом со мной оказывается Чоджи, нервно теребящий рукав зеленой майки.
— Ты все сможешь, Чоджи-кун, — ободряюще треплю его по плечу.
Мне нравится смотреть в его удивленные глаза, и спокойно улыбаться.
Он хочет что-то сказать, но никак не может сформировать это в связное предложение.
Наконец, у него получается.
— Спасибо, Сакура.
Я пожимаю плечами, и возвращаюсь к созерцанию учителей, стоящих напротив стройных рядов парт.
Экзамен начинается.

***

Времени — три часа (с небольшими перерывами), заданий — сорок пять.
Просмотрев лист с вопросами, понимаю, что больше тридцати мне не сделать.
Решаю пойти по легкому пути, и делаю сначала все самое легкое. На это уйдет меньше времени, и под конец я смогу спокойно поразмышлять над чем-то посложнее.
Таким образом выполняю около тринадцати заданий.
Чтобы получить тройку — нужно решить хотя бы пятнадцать.
У меня остается полтора часа.

С каждой минутой атмосфера в аудитории накаляется. Списывать пытается каждый второй.
Экзаменаторы только успевают записывать имена попавшихся, и снимать очки у них заочно.
Чоджи успокоился, и теперь подглядывает в бумажку, спрятанную под рукавом футболки.
Небольшой листок с формулами выскакивает при движении локтя.
Уловка довольно примитивна, но иногда мне кажется, что учителя намеренно дают списать такому ученику.
А ловят на списывании только очень наглых учеников.
Не думаете же, что они действительно ничего не замечают?

В помещении кажется можно потрогать скопившееся напряжение и волнение.
Да что там, потрогать! Вырезать фигуры как изо льда можно.

На восемь вопросов уходит около сорока минут.
Черное табло электронных часов с зелеными цифрами не дает ошибиться.
Я быстро строчу в бланке ответ на тридцать четвертый вопрос, и стараюсь не отвлекаться на шепотки сзади.
На тройку я уже сдала, почему бы не попробовать подняться до четверки?

***

— Закончили! — объявляет джонин.
Вот и все. Половина пути пройдена. Осталась только практика.
Из всех заданий нерешенными остались только вопросы связанные с политикой и теорией тактики.
Перед практической частью большой перерыв — двадцать минут.

Я выхожу из аудитории и подхожу к окну, выводящему на внутренний двор Академии.
Какие-то малыши метали там деревянные сюрикены под присмотром своего сэнсея.
С удовольствием разминаю затекшую спину и ноги.
Нужно потерпеть совсем немного, и все закончится.

***

Стоя перед Мизуки, начинаю понимать, почему Наруто не смог сдать эту часть.
Когда этот предатель лыбится, как недобитая акула с кариесом на все клыки, то концентрация сама собой слетает.
Он специально что ли?
Как тут сосредоточиться?
— Хенге-но-дзюцу! — меня окутывает белое, стремительно рассеивающееся облачко.
Перед экзаменаторами оказывается высокая блондинка с третьим размером груди и меткой «Инь» на лбу.
Не смотря на то, что я внешность женщины чуть изменила (Я же ее вживую не видела, да и фотки с ней скорее всего хранятся в архивах...), узнали ее все.
Ну, а что? Может, это мой кумир!

***

— Все будет в порядке, Наруто, — я протягиваю блондину небольшую пачку чипсов. — Держи, попробуй. Кажется, новый вкус. С вассаби, острые.
Узумаки смотрит на меня со слезами на глазах, но чипсы берет.

Я надрываю пакетик, идентичный тому, который сейчас держит в руках мальчик, и отправляю в рот горсть хрустящих кругляшков.
Мы сидим на лавочке неподалеку от парка, и отдыхаем.
Экзамен закончился около получаса назад.

Наруто не сдал. И сейчас он наверное был готов расплакаться.
Я вовремя выловила его из толпы школьников, и мы вместе отправились перекусывать.

— Я не смогу стать Хокаге, Сакура-чан, — он уныло опускает голову.

Мне безумно обидно за него, ведь последний месяц он тоже тренировался.
На душе скребутся кошки, и радость от сданного экзамена пропадает.
Впрочем, напоминаю себе, что Узумаки все равно станет генином. Пусть и из-за ублюдка Мизуки.

— Поздно жалеть о том, что уже сделано, — мудро замечаю я, и запрокидываю голову, смотря в небо. — Если сейчас сдашься, то точно им не станешь. Меньше грусти, друг мой, можно попросить о переэкзаменовке.
Все равно Мизуки найдет тебя сегодня. Сомневаюсь, что ты откажешься от его предложения.
Я не стану вмешиваться, ведь тогда ты не сможешь стать генином. Все в твоих руках, Узумаки Наруто.
— Спасибо, — блондин, словно услышав мои тихие мысли, воодушевленно улыбается.

Я наблюдаю за его медленно удаляющейся спиной, и сама поднимаюсь с нагретой деревянной поверхности.
Бандана с выбитым на металлической пластине знаком деревни кажется тяжелой.

***

Через три дня нас снова собрали в Академии, чтобы объявить состав команд.
Узумаки появился одним из последних, с счастливой улыбкой на лице и гордо красующейся на лбу банданой.
И едва не подрался с Кибой.
Отвлекло его мое появление.

— Я рада, что ты все-таки стал генином, Наруто, — подруливаю так, чтобы загородить обзор на Инузуку. — С окончанием Академии тебя.

Блондин краснеет почище всякой Хинаты, начиная бормотать что-то несвязное.
Даже происшествие с Мизуки не смогло сломать этого парнишку.
Как же я рада, что он улыбается. Как вспомню его лицо, когда ему заявили, что он сдал...
Самой больно становится.

Садимся за одной партой, и он тихо пересказывает мне про то, что помогло ему получить заветный хитай-атэ*.
Мизуки гребаная сволочь выставил все так, словно это Наруто — демон, а не Кьюби.
Хорошо, что Ирука вовремя появился.

— Не принимай его слова близко к сердцу, — с деланным безразличием пожимаю плечами. — Просто сумасшедший учитель, захотевший приобщиться к силе Каге.
— А я и не принимаю, даттебайо! — зло фыркает Узумаки, и скрещивает руки на груди.
Покашливание Ируки заставило меня промолчать.
— Итак, сегодня день, когда вы официально выпускаетесь из Академии. Я всех вас поздравляю, надеюсь, вы станете достойными шиноби! — мужчина широко улыбнулся и вдруг подмигнул Наруто. — А сейчас я объявлю состав команд!
Узумаки аж подобрался, и уставившись на Умино.

Боги, пускай все будет по канону!

До нас добрались через три минуты.
— Команда номер семь: Саске Учиха! — брюнет надменно хмыкнул. — Сакура Харуно! — делать радостный вид было сложно, ожидая третьего участника. — Наруто Узумаки!
— Ура! Я С Сакурой-чан! — еще немного, и он начнет вырабатывать солнечный свет от радости.
Меня крепко стиснули в объятиях, и пару секунд подержали.
— Я тоже рада, — встрепываю и без того торчащие волосы парня.

Саске смотрел на нас с непередаваемым выражением лица.
Не надо таких взглядов. Командные обнимашки, как кара Божья, не минуют никого. Настанет время, когда от них ты не отвертишься.
— Ждите своих сенсеев здесь! — заканчивает распределение шатен, и выходит из кабинета.