Пандемия (на лечении)

продолжение части 7.1

          Сильнее сжав в руках ножи, Владимир Николаевич развернулся и, осторожно ступая, чтобы под ногами не скрипел пол, пошёл в коридор. Грохот повторился, но тише. И отдаленно, будто бы этажом ниже.
          Ольга последовала за отцом. Услышав за спиной шаги, тот обернулся и, как мог, изобразил полураскрытой ладонью запрещающий жест. Он хотел, чтобы дочь оставалась в относительной безопасности, рядом с мамой, и не мешалась под ногами.
          Из-за входной двери продолжали доноситься скрипы, шорохи, тяжёлые шаги. На миг Владимиру показалось, что это детвора носится по лестничным маршам. То спускаются наперегонки, перепрыгивая по несколько ступеней, то поднимаются. В прошлое воскресенье он прогнал из подъезда одну такую компанию малолеток, визгом, криками и грохотом мешавших отдыхать и набираться сил перед предстоявшей рабочей неделей.
          Владимир посмотрел в глазок и отпрянул от двери, побледнев и чуть не выронив ножи. Остекленевший взгляд был направлен в одну точку – мерцающую в полумраке коридора линзу глазка. Миниатюрные силуэты в ней перекрывали льющийся через окна подъезда свет. Они тёрлись у самой двери. Послышались глубокие сиплые вдохи ноздрями с еле различимым протяжным свистом. Существо почуяло, что в квартире кто-то есть, но запах не был отчётливым, потому оно старательно принюхивалось.
          Столь обезображенных - с порванными щеками, вторым рядом зубов и облезающим целыми кусками плоти носом - заражённых людей Владимир ещё не видел. Он застыл на месте, опасаясь сделать шаг, шелохнуться. Не хотел привлекать внимание. На кухне же жена и дочка, чьи судьбы сейчас в его руках. От нахлынувших мыслей и весьма мерзких образов, как твари рвут зубами дорогих ему женщин, сердце опустилось в пятки и украдкой бухало там.
          В тишине квартиры, нарушаемой лишь еле уловимым шепотом с кухни, тиканьем часов и поскрипываниями кровати за закрытой дверью в комнату Оли, громом среди ясного неба заиграла мелодия с телефона.
          Тварь в подъезде засуетилась. Навострила уши, приложив одно к полотну двери. Прислушалась, затаив дыхание. Судя по звукам, на площадке появился второй морф. Его появление переросло в короткую потасовку между тварями со злобными, огрызающимися рыками, что завершилась стоном металлической двери. На неё опустилось нечто-то массивное. Заскрежетало в петлях. Щёлкнул сместившийся замок. А в глазке больше не мелькали силуэты, он погрузился во тьму.
          Владимир не спеша перекрестился, хотя раньше не мог себя упрекнуть в набожности, которую замечал лишь за женой. Ему невероятно сильно захотелось поверить в то, что у тварей за всеми метаморфозами частично сохранилась человеческая логика, и они не станут прорываться в квартиру, раз никто не сбрасывает или не снимает трубку. Решат, что владельцы уехали или мертвы. Но на беду из комнаты Оли, где звонил телефон, донёсся ослабший голос Ирины.
          - Оля! Оля! – дважды призывно повторила раненая девушка. – Я не могу дотянуться до телефона... Родители звонят, ищут меня.
          Не успела она договорить, как со стороны лестничной клетки в дверь заскреблись. Неистово, с иступленной злостью, рыча, желая проделать дыру в двух слоях пятимиллиметровой стали с уплотнителем между ними.
          - Засада! – пролепетал Владимир. В моментально высохшем горле запершило от невидимых и несуществующих крошек.
          Телефон смолк и тотчас зазвонил вновь. Вслед за мелодией задрожало дверное полотно. В стене, в районе крепления коробки, раздался хруст.
          Из кухни примчалась Ольга – уже можно было не скрываться, и исчезла за дверью своей комнаты.
          - Слушаю, Сергей Анатольевич, - ответила на звонок она.