Пандемия (на лечении)

продолжение части 7.1 (4)

          Я вскинул винтовку, но слабость от потери крови дала о себе знать. Под весом оружия задрожали руки.
          - Тёма, бей по упырям, - посмотрел я на возвышавшегося надо мной брата, опуская «галиль» на живот. – Я не справлюсь.
          Уперев приклад в плечо, Артём прицелился и открыл огонь по морфу, что высунулся из окна по пояс, массой тела выдавив из рамы остатки трёхслойного стекла. Пошёл дождь из звонких осколков и шуршащей крошки, когда рядом с изуродованным неизвестным вирусом мужчиной ударили пули. Стрекот винтовки эхом разнёсся по двору. Откуда-то долетел возглас:
          - Так их, этих выродков! Мочи!
          Артём зацепил тварь. Она сиганула вниз, свалившись на козырёк крыльца. Послышался хруст костей, и из рваной пасти морфа вырвался вполне мужской рёв.
          В окне возник жуткий оскал второй твари. Её лапы ухватились за раму, и в темнеющем проёме показалось обезображенное мутациями и струпьями тело маленького мальчика. Он вытянулся на подоконнике во весь рост и принял воинственную позу. С растопыренных в стороны пальцев с острыми ногтями капала кровь. Алым было залито и лицо ребёнка, напомнившего порождение сатаны из старого ужастика. Безносое, с двумя дырками вместо ноздрей, с чёрными жемчужинами глаз существо издало рык, что отдаленно напомнил то, как дети подражают голосам хищников.
          Из-за машины зазвучал «галиль» Сергея, забросившего поиски шланга. Пули прошили воздух в том месте, где секунду назад был мальчик. Никто толком не успел заметить, как он прыгнул на стену вытянувшейся вдоль улицы Гонсиори части дома и повис на жестяном скате подоконника второго этажа. За что существо там умудрилось ухватиться, разглядывать было некогда.
          - Какой шустрый малыш! – выругался Сергей Анатольевич.
          Он вышел из-за «кадиллака», чтобы видеть мелкую, юркую тварь, приковавшую к себе всё наше внимание. Растерявшись, Тёма опустил дуло автомата.
          - Что ты булки мнёшь?! Стреляй! – рявкнул я что есть мочи, и попытался пнуть его здоровой ногой. Согнул её, но не дотянулся.
          Обе винтовки выступили дуэтом. Вновь зазвенели стёкла. Свистнула срикошетившая пуля. Висевшее к нам спиной и постоянно крутившее головой существо дико завизжало. Ему перебило лапы, и с хрустом ветвей росших внизу кустов оно упало на землю.
          - Пустой. Меняю, – предупредил нас Сергей Анатольевич, добив по твари рожок.
          Артём же рванул к кустам.
          - Бессмертный, что ли?! – гневно выпалил я, желая остановить брата. Его действия были непродуманными и весьма опрометчивыми.
          Тёма словно не слышал меня. С воплем «Умри, паскуда!» он разрядил обойму в голову извивавшегося на холодной земле морфа и, втянув для крика слишком много воздуха, закашлялся от едкого дыма пожаров, что постепенно загустевал в замкнутом пространстве двора. Череп мальчика превратился в месиво из лоскутков кожи, раздробленных костей и отдававшей противным запахом синеватой кашицы, в которую превратился мозг. Существо было мертво. Вместо предсмертного выдоха на теле ребёнка вздулись и тут же лопнули пузыри, брызнув опасной бурой слизью, но Артём успел отступить назад.
          Мне стало плохо. На состояние повлияла и слабость, и вид убитой твари. К горлу подступила тошнота, и в следующее мгновение рвота забрызгала дворовую дорожку. Отдельные капли скользнули по губам к правой, прижатой к асфальту щеке, а во рту осталось неприятное послевкусие с яркими оттенками съеденной дома кабачковой икры.
          В этот момент пришёл в движение первый морф, что свалился на козырёк. Мы вспомнили о нём, когда послышался хруст стеклянных осколков, который перекрыли женские стенания, вырвавшиеся из салона «Эскалейда» через разбитое со стороны переднего пассажира окно. Тварь сползла на крыльцо, принюхиваясь к противнику, совсем недавно казавшемуся лёгкой добычей.
          - Да когда же это кончится? – надтреснутым голосом воззвал я к небу и сплюнул под аккомпанемент коротких автоматных очередей.
          Сменив магазин, Сергей Анатольевич отрыл прицельный огонь по твари, метнувшейся вдоль стены к арке. Но до того, как она скрылась за углом, подстрелить её не удалось. Пули поднимали комья земли, стучали по стене, оставляя неровный след из терракотовых на кофейном фоне дыр, но всё время опаздывали.
          - Надеюсь, ворота ещё открыты, - мрачно произнёс отец Ирины, недовольный собственной меткостью. – Пускай этот урод валит, куда глаза глядят. Не хватало нам тут сидящих в засаде и желающих полакомиться мясцом тварей, - Сергей похлопал себя по ляжке.
          В опровержение его слов, воспользовавшись мимолётным затишьем, из-под арки выскочил всё тот же морф: к огорчению Анатольевича и к моему облегчению ворота были заперты. Крупное существо, периодически помогая верхними конечностями, помчалось по двору в поисках выхода. В одиночку ему было сложнее охотиться на группу вооружённых людей, потому решил ретироваться.
          Артём с Сергеем не спускали с морфа глаз.
          Высокие заборы между домами и решётки в двух других арках обрекли тварь на участь быть запертой в одном дворе с нами. Она раздражённо рыкнула и спринтерским рывком по широкой дуге через детскую площадку кинулась к «кадиллаку», пользуясь им, как укрытием. Раз сбежать не получалось, морф перешёл в наступление.
          Лёжа на спине и в ожидании очередных сюрпризов глядя на окна подъезда, я не видел тварь. Были слышны лишь звуки, издаваемые ею: то удар о забор с вертикальными прутьями в бессильной злобе и последовавший за ним металлический скрежет, то рычание, то частое дыхание во время бега и скрип качелей, задетых жуткого вида мужчиной.
          Я поднёс к лицу рукав пуловера и вытер рот.
          - Где он? – спросил брата.
          Артём отмахнулся, пристально наблюдая за каждым движением существа. Пустил короткую очередь, но морф ловко ушёл из-под огня. С сухими хлопками в пластиковых модулях детской площадки образовалось с десяток круглых отверстий.
          Треснуло за машиной. Сергей Анатольевич тоже поймал в прицел морфа, и также всё ушло в молоко.
         - Мужики, держитесь! Бог с вами! – крикнули в форточку, с четвёртого этажа, и тут я обратил внимание, что у окон своих квартир собрались вовремя спрятавшиеся и, тем самым, уцелевшие люди. Их привлёк звон стёкол и стрельба. Кто-то достал телефоны и снимал видео происходящего, словно кадры из жизни диковинных животных в зоопарке, выясняющих отношения. Одна женщина, прикрыв рот рукой, с ужасом наблюдала за бойней и крестилась.
          - Он нас всех забыл, - ответил я доброжелателю из форточки, а сам подумал, что ещё столько людей живы, хотя город, уже казалось, был мёртв.
          Затрещала винтовка, её поддержал второй «галиль». Из внедорожника, набравшись смелости, вылезла Марика с охапкой бинтов, марлевых тампонов и пластырей – всего того, что утром я с Алексеем стащил из разбитой кареты скорой помощи. Она пригнулась и, взвизгивая при каждом выстреле, подбежала ко мне. Рухнула на колени.
          - Дай осмотрю, - сказала Марика, расстегнув ремень и приспустив джинсы на правом боку. Прилипшая к телу благодаря крови ткань потянула за собой кожу и волосы, будто женщина медленно отдирала от меня скотч. С губ сорвался слабый стон. – Терпи. Сейчас я пули не смогу достать. Придётся подождать, но перебинтую, чтобы замедлить кровотечение. В машине нормальной аптечки нет?
          - Я устал повторять, что это не мой «кадиллак», - процедил сквозь зубы, жмурясь от жгучей боли вокруг ран.
          - Минутку, - бросила Марика и направилась к внедорожнику.
          - Прости за Снежка, - сказал я по-эстонски, остановив её за руку.
          Женщина обернулась.
          - Сегодня это не единственная потеря для меня, - ответила она надтреснутым голосом. – Боюсь, что и не последняя. Лучше отпусти руку.
          Я разжал пальцы.
          - Артём, он слева заходит, по кустам, - крикнул брату Сергей Анатольевич.
          Морф нарезал круги по двору, не в состоянии приблизиться на расстояние атаки и где-либо спрятаться, однако не бросал попытки напасть и заходил то с одной, то с другой стороны. Его отгоняли очередями.
          Когда над моей головой вновь заговорила винтовка, я заметил, как многие зеваки отошли от окон вглубь комнат, но «галиль» неожиданно смолк.
          - Жёваный крот! Вот ведь засада! – испуганно выругался Тёма. – Я пустой! Пустой!
          - Меняй, я прикрою, - донеслось из-за внедорожника.
          - У меня голяк. Оставшиеся магазины в вещмешке, в багажнике.
          Морф почуял, что судьба благоволит ему. Уходя от пуль Сергея Анатольевича, он понёсся к машине, прямо на Артёма.
          - Возьми мою винтовку, - я приподнял оружие.
          - Она утыкается.

          - Выбирать вздумал? Бери!
          Тёма махнул рукой, схватил автомат и полоснул огнём по твари. Пули попали по голеням существа, с хлюпающими звуками вошли в бёдра. Полный ненависти рёв отразился от стен дома, и морф покатился кубарем, больно ударившись челюстью о землю.
          Сергей Анатольевич подбежал к Артёму и добил дьявольское отродье с безопасного расстояния.
          - Не хочу даже думать о том, что бы мы делали с одним лишь пистолетом, - произнёс он с облегчением. – Жаль вашего отца, парни. Искренне жаль. – Сергей приобнял Артёма за плечо, глядя на замершую в странной позе тварь. - Но как бы кощунственно это не звучало, не будь той стычки с солдатами, нам всем была бы хана здесь.
          Вернулась Марика, отыскав в машине аптечку. Она извлекла из синей плотной сумочки пузырёк с перекисью водорода и промыла ею раны. Я взвыл, плотно сомкнув губы.
          - Терпи, - сухо приказала женщина, ловко управляясь с бинтами и марлевыми тампонами. Тон, каким она сказала это короткое слово, заставил почувствовать себя капризной размазнёй, а не мужчиной. И я замолчал.
          Слева послышались удары по металлу. Не найдя шланг, Сергей Анатольевич забрался с канистрой под внедорожник и пробил бак. Повеяло парами бензина.
          - Готово! – сообщил он через несколько минут, стряхивая с себя дорожную пыль. – Бензин есть, огнетушитель тоже. Кто поделится огоньком?
          - Спортсмен, - отозвался Тёма, в задумчивости глядевший на поверженного морфа.
          - Нет, - повертел я головой. – Мама тоже не курит.
          - Изредка, - не дожидаясь, когда к ней обратятся, ответила Марика. – Но покидая дом, прихватила с собой лишь телефон.
          - Даниил курит, только где он сейчас? – процедил я сквозь зубы, сохраняя мужественное лицо, несмотря на жжение в бедре.
          -Кто-нибудь поделится спичками? – крикнул Сергей Анатольевич, осматривая окна в поисках зевак.