Слушайся меня!

Глава 1

Я синяя птица
Вечером кто-то придет меня поймать, неся серебряную клетку.
Я синяя птица
Я буду петь у чьего-то окна, внутри серебряной клетки.
Из японской песни «Boku wa aoi tori»

Я никогда не думал, что смогу полюбить. Я всегда считал любовь глупостью, считал именно это чувство сказкой. После некоторых событий я понял, что она бывает разной, у меня она какая-то... странная... да, именно странная, но это любовь. Но не будем забегать вперед.

Меня зовут Хидеки Рийо, и я известный художник-портретист. Мои работы приносят мне колоссальный доход, но больше всего я люблю рисовать обнаженных юношей — это приносит мне истинное удовольствие. Жаль, что я почти никогда не общаюсь со своими моделями, которые меня возбуждают, потому что, как показывает практика, эти милые мальчики не разделяют моих увлечений. Я самый настоящий садист. Это у меня в крови, и сначала это беспокоило меня: я оказался геем, да к тому же садистом. Растерявшись тогда, будучи совсем молодым, я ходил к психотерапевту, но сейчас мне абсолютно все нравится. Когда я понял, что среди геев не так мало мазохистов, мне это даже начало нравиться, поначалу... позже все эти игры мне наскучили... Боги... чего я только ни перепробовал! Но это постепенно надоедало по одной банальнейшей причине: мне была невыносима сама мысль о том, что мой партнер мог сказать: «Стоп, хватит, ты перегибаешь палку». Я желал полного контроля, полной незыблемой власти, но как ее добиться, если все, что мы делаем, идет на добровольной основе? Это просто игра... и в игре есть свои правила, но я не люблю правила, если они устанавливаются не мной. Есть клуб, который обслуживает людей, подобных мне. Попасть в него было довольно трудно, но связи меня никогда не подводили. Примечателен этот клуб видом своей деятельности, а, в частности, продажей людей — товара любого пола, возраста и цвета кожи. Я делал тут покупки трижды, и трижды мне не везло: меня что-то не устраивало, и из-за этого мне приходилось возвращать товар за полцены. Сегодня я пришел сюда с целью сделать покупку в четвертый раз.

Все было как всегда: играла тихая и ненавязчивая музыка, красивые девушки и юноши предлагали бокал вина и сигару, можно было пройти в зал для «особых» клиентов, а можно было остаться и ждать аукциона. Я любил аукционы по неизвестной мне причине, хотя, возможно, потому что мог сравнить себя с другими покупателями — преимущественно старыми и уродливыми людьми. Я отличался от них своей красотой и молодостью, но одновременно мы были похожи — мы любили власть. Я облизнулся и подозвал мальчика, стоявшего рядом, попросил вина — он быстро принес мне наполненный бокал и хотел уйти, но я схватил его за руку, из-за чего он вздрогнул. Они тут такие пуганые. Я нежно поцеловал его руку и, когда он на долю секунды расслабился, укусил его за аккуратные пальчики, на что он даже не пискнул. Разжав зубы и притянув его к себе, к слову, он привык к такому обращению, я поцеловал его, кусая мягкие губы, язык и постепенно начиная чувствовать металлический привкус, после чего отпустил его и, бросив мимолетный взгляд, увидел окровавленный рот парня, но он так и не издал ни звука — вот это воспитание! Он лишь спросил: «Еще чего-нибудь, господин? Я к Вашим услугам», а я махнул рукой: он был свободен. Парень что-то еще сказал, но я не слушал. Нужно будет его снять на ночь и нарисовать, уж больно этот мальчишка завел меня.