human

Двадцать четыре. Жиневьев (POV Найл)

Земля под ногами трясется так, что Отец с трудом держится на ногах. Он кричит озлобленно на Август, приказывая прекратить, но моя девушка решительно настроена на то, чтобы прямо сейчас перекрыть доступ на Землю двум сильнейшим расам.

– Найл, – вдруг переводит на меня гневный взгляд, – останови ее! – рычит, расправив свои острые, жесткие крылья и слегка воспарив в воздухе.

Он быстро отдает мне приказ и отлетает к Архангелу. Несмотря на опасность пасть обратно в Преисподнюю, единственное, что его волнует – месть. Отомстить девушке Архангелу с поразительными сходствами с Август за разбитое много веков назад сердце, прежде чем его вновь запрут в аду. Если раньше это не было приоритетом, то сейчас он понимает, что это, возможно, его последний шанс. Если Август – последняя избранная, то это и последняя война...

Я же не спешу исполнять его приказ. А какой в этом смысл? Быть запертым в Преисподние много лучше, чем каждый раз видеть ее осуждающие короткие взгляды на мне. Я люблю ее больше жизни, но видеть ее презрение больше не могу.

– Она еще слаба, – встает с трудом Зейн. – Она не переживет это! Останови ее! – кричит ангел.

Его слова слегка застают меня врасплох. В смятении оглянувшись, смотрю на него с вопросом:

– Действительно полагаешь, что твое слово что-то для меня значит? – хватаю один из мечей убитых воинов моего легиона и направляю его точно на ангела, потому что не могу пересилить эту обиду:

Он за всю ее жизнь так ничего для нее и не сделал, но она все равно относится к нему лучше, чем ко мне.

С трудом встав на ноги, он с досадой смотрит на меня, изредка переводя взгляд на острие меча:

– Серьезно? – слегка поднимается в воздух и материализует в руке свое оружие, приготовившись к бою. – Прекрасно знаешь, что я сильнее в бою.

– Думаешь? – вскидываю в замешательстве брови. – А ты хотя бы раз видел мою технику? – Зейн в смятении не может найти ответа: – Может, я знал, что ты хорош, просто не хотел рушить твой мирок своими навыками?!

– Балабол, – лишь выводит Малик, но что-то откидывает его в сторону, отчего Зейн больно бьется о стену.

Оглядываясь назад, вижу Август уже буквально закипающую от чрезмерно сильного напора магии. Она все пытается удержать ее в руках, вопреки боли продолжает проговаривать заклинание, сильно стиснув зубы. Магия настолько сильна, что уже просто не слушается избранную. Но даже это не останавливает Август. Настолько сильная девушка. Настолько грациозная...

Я даже осознавать это не успеваю, как девушка резко меняет уже привычное заклинание на то, что я никогда не слышал ранее. Меня просто силой начинает тянуть вниз, к тому обрыву. Распахиваю с большим напором крылья, чтобы постараться избежать возвращения в ад, где будет поджидать меня мой разъяренный Отец.

Развернувшись, лечу вверх, но, услышав рев Отца, оборачиваюсь: он держится за все, что можно, гребет землю, кричит и даже пытается взлететь – все напрасно.

– Найл! – грубо кричит. – Останови ее!

– Она умрет! – вступает Малик. – Она еще не готова к этому! Останови ее! Знаю, что мое слово для тебя ничего не значит, но ее жизнь...

Если бы я только знал, как ее остановить, я бы сделал все, даже принял бы смерть. Пусть она будет так же всегда презирать меня за все то, что я когда-либо делал, но жизнь без нее хуже любых адских пыток моего Отца.

Меня все тянет вниз, и как с этим справиться я не имею ни малейшего понятия. Но вдруг я вспоминаю то, как Август со мной спорила о живых душах, которым закрыта дорога в ад.

Озарившись потрясающей, но самой глупой идеей, зову Жиневьев, чтобы соединить свою душу с телом. Она приползает практически моментально. Чуть спустившись на землю, стараюсь не сильно расслаблять крылья, чтобы меня не засосало в ад. Тяну к ней руку, а змея чуть приподнявшись, ползет по руке и легко кусает в изгибе локтя.

– Coniungere – шепчу из последних сил, после чего ощущаю в груди неприятное покалывание.

Приложив руку к сердцу, слышу, как оно сильно бьется о стенки ребер. Что за отвратительное чувство? Что за мерзкий звук? Почему оно бьется?

Хозяин, теперь вы подобны падшему, произносит в голове моя мамба.

Не придав большого значения моим новым ощущениям, оглядываюсь с тревогой на Август: из нее исходит горячий свет, а ветер, что она подняла, отдает морозом и предвещает большую бурю или же еще хуже – ураган.

Столько всего вокруг происходит. Теперь, с частью своей души, я могу видеть всю красоту этого отвратительного мира. И сейчас я даже понимаю стремление Август избавить Землю от наших двух разрушительных рас.

Сама же девушка, стиснув сильно зубы, пытается приручить уже неподвластную ей магию. Магия сильна, но не тело. Она вот-вот перегорит.

Теперь Вы слабее обычного, – напоминает мне Жиневьев.

– Зачем мне говорить очевидное?

Ваша душа ослабила Вас. Теперь Вы смертны.

– Неправда, – лишь отмахиваюсь, продолжая пристально наблюдать за Август, обдумывая варианты ее спасения.

НО ТЕПЕРЬ НАД ВАМИ ПОДВЛАСТНО ВРЕМЯ! – не перестает переживать за мою жизнь пресмыкающаяся.

Все любят, когда их любят. Гордыня же только этим и живет.

– Зато теперь меня не тянет вниз, – вновь перевожу тему. – Лучше чем просто болтать, придумала бы, как вытащить ее из этого пекла.

– Останови ее! – вновь и вновь поддакивает Малик, будто я и сам не знаю, что мне нужно сделать.

– КАК?! – кричу, оборачиваюсь на него, полный злобы. Будто так легко остановить решительно настроенную девушку. И не кому-то, а мне, существу, которого она терпеть не может. – Если у тебя есть идеи, ангелочек, я слушаю.

– Ты всегда умел до нее достучаться, – лишь произносит.

И что бы это значило? Обернувшись вновь на Август, с горечью смотрю на нее и на то, как она из последних сил пытается закрыть врата. Большинство воинов, что были тут, давно ушли в никуда. Теперь они заперты в своих мирах из-за своей слабости. Остались в основном падшие ангелы, но, если задуматься, им сейчас хуже всего: если другие ангелы и демоны заперты в своих привычных мирах, то падшие теперь пленники человеческого мира, без возможности вернуться на родные небеса.

– Орландо! – сурово окликает девушка Архангел, придерживаясь боевой стойки. – Ты ведь этого не хочешь, – остерегается нападать первой, потому что, пусть и всегда хотела его убить, но сейчас она словно передумала, словно забыла о своей главной цели.

– Ты убила меня! Закрыла мой род на небесах, позволила адским тварям рушить людской мир и заставила меня беспомощно наблюдать за этим – осознавать своюникчемность!

– Ты ведь нашел выход! – не сдается девушка.

– Я убил верного мне зверька. Ты хоть представляешь, чем я пожертвовал, чтобы выжить?! – взмахнув крыльями, откидывает девушку к стене здания одним движением руки.

Он все еще с трудом держится на земле, но для того, чтобы исполнить то, чего всегда хотел, он готов терпеть непреодолимую боль в крыльях.

– Я не хотела этого, – с болезненным стоном шепчет девушка. – Не я выбирала, ты знаешь, – стиснув зло зубы, напоминает. – Я пыталась тебе помочь.

– Последнее, что я увидел, – присаживается перед ней на корточки и яростно смотрит на нее ярко-красными глазами: – будучи падшим – золотисто-карие глаза моего ястреба. Опустошенные, – сжимает руку, поддавая ееневыносимой боли, – мертвые, – подходит впритык, но девушка достаточно сильна, поэтому действует быстро.

Схватив свой меч, молниеносно пронзает тело Дьявола, чем дает себе некоторое преимущество. Встав на ноги, смотрит на него без доли сожаления и просто презрительно ухмыляется победной улыбкой. А Дьяволзло смеется, подняв на нее пылающий взгляд:

– Промазала, – хрипло проговаривает, вытащив меч из живота и просто откинув его в сторону.

Резким движением хватает девушку за горло одной рукой, а второй беспощадно тянет ее за крылья, вырывая их с корнями. Малия кричит, что есть мочи, пытается вырваться, но Орландо держит ее крепко.

– Убей меня! – отвлекает меня Малик.

Я с недоумением оглядываюсь на него, все еще слыша громкие и пронзительные крики Малии.

– Что? – в легком шоке переспрашиваю.

– Раз ты теперь не можешь ее уболтать, как делал всегда, убей меня! Нужно ее отвлечь, – судорожно лепечет. – Убей меня! – решительно повторяет, уверенный в том, что это последний выход.

– Не собираюсь, – лишь кидаю, слегка озадаченный столь нелепой просьбой.

– Тряпка! – кричит мне вслед, пытаясь надавить на мой же порок, когда я, невзирая на жар магии Август, смело иду вперед.

Она испепелит Вас, мой лорд, – предупреждает Жиневьев, но это я и без нее знаю, поэтому просто игнорирую ее.

Поднявшись в воздух, чувствую боль, что проходится по коже, и жжение от ожогов. Сильно сжав зубы вместе, стараюсь не закричать от боли. Все лечу вверх, к ней... к моей Август.

– Август, – шепчу ей. Полагаю, что криками ее не вытащить: – Август, услышь меня, – прошу, зажмурив сильно глаза, чтобы смахнуть слезы боли, что так некстати текут по щекам.

Оказавшись напротив нее, обхватываю ее лицо двумя руками, тревожно и с сожалением глядя в ее совершенно пустые и покрытые белой пеленой магии глаза. Кожа уже полностью сползает, а боль переходит все границы дозволенного. Сил не хватает, чтобы элементарно сдержать болезненный крик. Да, кричу. Кричу, чтобы хоть как-то пересилить это невыносимое жжение.

Август не видит и не слышит меня. Губы ее все продолжают выводить слова того древнего заклинания, которое должно закрыть врата. Убрав ее волосы за ухо, присматриваюсь к ней и чуть ли не плачу... она готова на все, чтобы закрыть врата прямо сейчас. Даже на смерть. И что больше удивительно – она не выбирает сторону между ангелом или демоном. Она выбирает себя, она выбирает человечество. Она выбирает людей. Настолько сильно она меня ненавидит.

Чертова душа, которая вызвала такие большие сантименты!

– Август, – еле шепчу. – Август, прошу, – слегка похлопываю ее по щекам, чтобы привести ее в чувства, но она все продолжает шептать про себя заклинание, зачарованная и охваченная своей же магией. – Помнишь, я обещал всегда напоминать тебе кое-что? Услышь меня, Август! – кричу, но реакции нет никакой. Отчаявшись, наклоняюсь к ее уху и вновь повторяю ей то, что всегда ее успокаивало, когда она просто была человеком; когда ее магия еще крепко спала: – Ты – самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел за всю свою жизнь, – чувствую, как ее магия слегка ослабевает и облегченно выдыхаю, потому что нашел ту точку давления.

– Помогает, Найл! – поддакивает все Зейн.

– Молчи и помоги своему Архангелу, – быстро приказываю и возвращаюсь к Август: – Нет на свете более могущественного существа, чем влюбленный демон. Слышала когда-нибудь такое? Никто не защитит тебя лучше, чем демон, который тебя любит. Монстр с глубокими чувствами. Монстр, который спасет тебя от всего на свете. Даже от тебя самой, – она все продолжает шептать, но магия ее значительно затихает. – Я весь мир сожгу дотла, если с тобой что-то случится.

Она резко смотрит мне в глаза. На мгновение ее глаза становятся обычными зелеными, затем она просто прикрывает медленно глаза и падает, отпустив магию окончательно. Но я успеваю подхватить ее на руки и спускаюсь с ней на землю. Она тяжело стонет, бессознательно лепеча что-то про себя.

– С ней все в порядке? – тревожно спрашивает Малик.

Ангел полностью в ссадинах из-за неудачных попыток помешать моему Отцу. Я молча кладу ее тело на землю и просто киваю ангелу.

– Что ты ей сказал?

– Пригрозил уничтожить весь мир, если она не прекратит сейчас же, – сухо отвечаю.

Ангел, конечно, не верит этому. Он знает, как я влияю на Август, поэтому просто принимает результат, не задавая при этом больше лишних вопросов.

– ЭТО ДЕВЧОНКА ОПАСНА! – зло начинает Отец, шагая в нашу сторону с оторванными окровавленными крыльями девушки Архангела. Заметив во мне изменения, останавливается и ломает белоснежные крылья Малииголыми руками, чтобы девушка не смогла их восстановить и вновь обрести свою силу: – Твоя душа, – буквально плюется Дьявол в отвращении. – Ты теперь не лучше падшего.

Делаю уверенный шаг в его сторону, прикрыв телом свою Август, а Отец смеется моей глупости пойти против самого Дьявола.

– Уведи ее, – бросаю Малику.

– О, Найл, – продолжает усмехаться Отец. – Ты меня расстроил, – его усмешка в момент сменяется суровым выражением лица. Одним движением он направляет магию на меня и просто перекрывает мне кислород.

Я хватаюсь за горло и все размахиваю крыльями и ногами, пытаясь глотать воздух:

– Неужели эта девчонка стоит твоей жизни? – подходит ближе, сжимая мое горло все сильнее так, что уже в глазах темнеет.

Уголком глаза оглянувшись на Август, вижу, как ангел, подняв ее на руки, улетает, а Отец даже не обращает на это внимания, потому что сейчас ему важнее вновь приручить меня.

Лорд, как мне Вам помочь?

Сильно сжав зубы вместе, открываю глаза и вижу яростно-горящие алым пламенем глаза Дьявола, что полностью разочарован в своем кровном сыне. Тянусь к руке с Жиневьев и с трудом проговариваю заклинание, способное выпустить ее.

Она медленно материализуется. Слишком медленно, потому, прежде чем отключиться, я бесстрашно смотрю в глаза Отца, чтобы отвлечь его от надвигающейся змеи: – Она стоит жизни всего мира, – шиплю сквозь зубы. – Отрави Дьявола, – произношу вслух и просто падаю, когда Жиневьев кусает Отца, чем отвлекает его.

Я не помню, что было потом.
Помню лишь холод асфальта и мерзкий ливень, что начался, лишь я коснулся обессилено земли.
Помню яростный рев Отца после цепкой хватки моей Жиневьев с ее острейшими клыками.
Помню последний ее вздох и ее предсмертные слова после исполненного приказа:

– Ее жизнь стоит для Вас жизни всего мира. Прощайте, мой лорд. Я Вас всегда любила.

Она оставила меня, так и не услышав мои слова, так и не застав моих скорбных слез:

– Твоя стоит не меньше...