поймай меня,я падаю

part 18

10 марта - День пятьдесят второй.

Я старался не очень-то расстраиваться из-за того, что приходилось отменять мои встречи с пациентами, но всё, что я мог - это приходить домой и падать на кровать в бессилии. Я чувствовал растущее раздражение, хоть Гарри и говорил, что понимает меня.

Мы переписывались постоянно. Ничего особенного, просто новости из жизни и пара слов о том, что всё хорошо, о том, что мы всё ещё дышим.

Я уже был на пути к моему одержимому раскрашиванием пациенту, когда неожиданная мысль пришла мне в голову. Может, это была плохая идея, но у меня были сэкономленные 10 минут, а жизнь задолжала мне немного за хорошую карму. Так я обнаружил себя в 10:53 около кровати Гарри, трясущим его за плечо и пытающимся его разбудить, чтобы забрать с собой в импровизированную раскрашивательную поездку.

- Давай же, Хаз. Хаз. Я похищаю тебя, - я прошептал ему на ухо и провёл пальцами по его скуле, после чего постучал по его подбородку. - Хазза, любимый, мы раскрашиваем. Пойдём раскрашивать со мной.

Он попытался уползти от моих прикосновений глубже под одеяло и начал что-то недовольно бормотать.

- Гарольд, вставай. Рак мозга - это вовсе не оправдание тому, что ты можешь отдыхать вот так просто, - я упрекнул его и стянул одеяло, после чего поцеловал его в щёку. - Тебе даже не придётся переодеваться.

Он слепо ткнулся в подушку, жмурясь из-за света.

- Сон. Рак. Борьба, - он пробормотал жалостливо, сворачиваясь в позу зародыша.

Я сел на его кровать на колени и провёл пальцами по его линии подбородка, шее, по сгибу локтя, по открывшейся коже над поясом его штанов. Гарри сжимался от моих прикосновений, дёргался, но в итоге ему пришлось сесть, после чего он кинул на меня свой самый злобный взгляд, который, наверное, и был бы таким, если бы не общая помятость парня.

- Пошёл. Нахрен.

Я наклонился и прижался к его губам, оставляя там поцелуй прежде, чем он успел возразить снова.

- Прости, Гарри. Я скучал по тебе. И тут я вспомнил об одной идее... - я сказал и слез с кровати, чтобы подвезти инвалидную коляску поближе. - Садись.

Он потёр заспанные глаза и съехал с кровати, захватив свитер и зашнуровывая кеды.

- Ты должен знать о том, что я не очень хорошо спал прошлой ночью, - он сказал, когда мы выехали в коридор. - Потому что, понимаешь ли, у кое-кого из нас постоянные головные боли, и этот кое-кто не мог уснуть до 7 часов утра, и, опять же, он никак не собирался быть разбуженным в 11 таким придурком, - он повернулся ко мне наполовину. - Да, это ты. Когда я говорю о придурке, я говорю о тебе.

Я только улыбнулся его наглости и подумал, что его настроение наверняка улучшится, когда я покажу ему карандаши.

- Ты не рад тому, что сможешь провести со мной время? Я обижен.

Он нахмурился, когда мы свернули к моему кабинету, которым я редко пользовался по назначению.

- Ты же знаешь, что я люблю проводить с тобой время. Почти что так же, как и сон.

- О, а сон делает тебе минет и кексы? - я спросил, слегка потянув на себя его шапочку.

Он натянул её обратно.

- Нет, но он при этом не настолько раздражающий и не чрезмерно восторженный до полудня.

Я засмеялся и остановился, после чего помог Гарри вылезти из кресла.

- Ты лучший, Гарри.

Он неохотно улыбнулся и легонько обнял меня.

- Я тоже тебя люблю, Лу.

Я сложил коляску, прислонив её к дверному косяку.

- Это не то, что я сказал.

- Неа, - он сказал, войдя в комнату, в которой стоял небольшой стол и три стула вокруг него. - Но это то, что ты имел в виду.

Я стукнул его по руке, не особенно-то противясь его заявлению, зашёл в комнату и опустился в своё чёрное кресло. Честно говоря, я редко проводил встречи в этом месте, предпочитая приходить к пациентам самому, потому что там они могли почувствовать себя более уверенно.

Гарри взял один из стульев для пациентов из красной кожи и залез на него, скрестив ноги.

- Я даже не знал, что у тебя есть кабинет, - он сказал, рассматривая стены, на которых висели календарь, фотографии Лиама, Дани и других друзей из университета.

- Я не часто его использую, - я объяснил и вынул из стола несколько раскрасок, протянув одну Гарри.

Он пролистал её, на лице отразилось волнение.

- Животные? Потрясно.

Стук не позволил мне ответить. Я поднял голову и увидел Олли с его мамой на пороге: он выглядел довольно восторженно, а она - устало.

- Мистер Томлинсон, рада вас видеть.

Я улыбнулся ей.

- Я тоже. Как Олли?

Он улыбнулся и отпустил руку матери, после чего забрал у неё свою кислородную маску и плюхнулся на оставшееся свободным красное кресло. Она улыбнулась его действию.

- Удивительно энергичен. У него химиотерапия завтра, посмотрим, как долго это будет помогать.

Я кивнул, открывая коробку карандашей.

- Что он думает насчёт этого?

Она сжала несколько раз свои губы.

- Он справляется. В смысле... Ему только шесть.

То, как она сказала последние слова, придало им определённый вес, будто она повторяла это для себя раз за разом. Ему только шесть. Только шесть.

- Я понимаю. Это Гарри, кстати, он мой друг. Он посидит сегодня.

Она растерянно кивнула, посмотрела на часы и немного задёргалась, будто её что-то терзало.

- Увидимся позже. Пока, Олли. Будь хорошим мальчиком.

Мальчик повернулся, чтобы улыбнуться.

- Пока, мам.

Потом он повернулся к нам с Гарри и посмотрел с каким-то диким восторгом, когда увидел раскраски. Гарри поймал его взгляд и улыбнулся.

- Что ты будешь раскрашивать? - он спросил, в его глазах было какое-то тепло. Это будто бы освещало всё его лицо, заставляя мои внутренности скручиваться.

Олли посмотрел на него огромными глазами и раскрыл книжку, указывая пальцем на какую-то картинку.

- Минни Маус.

- Здорово, - Гарри раскрыл свою книжку так, чтобы мы оба могли увидеть, что там у него. - А я буду Короля Льва, - он протянул руку. - Я Гарри, кстати.

Олли пожал её.

- Я Олли Мёрс, - он улыбнулся, показывая все свои зазоры в зубах.

Гарри кивнул и положил раскраску на стол, взяв голубой карандаш, чтобы раскрасить небо.

- Я знаю. Мне передали пару красивых дельфинов от тебя пару недель назад.

Олли замер, его взгляд начал метаться от меня к Гарри и обратно так быстро, что мне показалось, что его кислородная маска просто съедет.

- О, Луи любит тебя! - он прижал ладонь ко рту. - Или это был секрет?

Гарри засмеялся, но позже его смех превратился в хихиканье, когда он заметил румянец на моих щеках.

- Что, ты разглашал грязные детали наших отношений шестилетнему ребёнку?

Я скрестил руки на груди.

- Я не говорил! Он догадался.

Олли кивнул.

- Я догадался, - и потом, после взгляда на Гарри: - Он не красивее меня.

Гарри кивнул в знак согласия и ухмыльнулся.

- Я соглашусь насчёт этого. И в раскрашивании я полный ноль.

Я просто не мог заставить себя смутиться ото всей ситуации, потому что был занят изучением того эффекта, что Олли оказывал на Гарри, и как тот проявлял себя с новой стороны. В этот момент я подумал о том, каково бы это было - жить с ним в своём загородном доме, Гарри бы играл с нашим малышом, а я бы мог вздремнуть в это время. Я постарался выбросить эту фантазию из головы, она была чересчур болезненной.

Олли почти лёг на стол, чтобы рассмотреть рисунок Гарри.

- Мне нравится это, - он ткнул пальцем в нос льва. - Хорошо.

Гарри засмеялся, в уголках его глаз появились морщинки. Когда он посмотрел на меня, на его щеках образовались ямочки, но он быстро отвёл взгляд обратно к раскраске.

- Спасибо, мистер Мёрс, я ценю это.

***

Следующие несколько часов прошли точно так же, Гарри и Олли отлично поладили. Гарри, как оказалось, просто невероятен с детьми. Это всё будто бы смягчало его края, доставало всё самое чудесное изнутри, я просто не мог перестать смотреть на него.

Я закрыл свою коробку карандашей и убрал её в стол вместе с раскрасками, оглянувшись на Гарри. Он улыбнулся, когда поймал мой взгляд, а потом передвинулся ближе ко мне и обхватил руками мою талию, притягивая меня ближе.

- Продолжишь так на меня смотреть, я начну смущаться, - он пробормотал мне в ухо и усмехнулся, что просто вывело меня из состояния равновесия.

- Ты был просто потрясающим с ним, - я ответил, проводя пальцами по его скуле.

Он пожал плечами и чуть склонил голову, сильнее прижимаясь к моей руке.

- Я люблю детей.

Я кивнул, чувствуя, что ему ещё есть, что сказать.

- Я всегда хотел усыновить кого-нибудь, знаешь? Проводить с кем-то время. Быть семьёй, - улыбка почти погасла, а глаза обратились в пол.

- Я тоже этого хочу, - я сказал, целуя его в лоб. - Ездить на выходные к пляжу с нашими детьми, держать тебя за руку, провожая их в школу, смотреть, как они растут.

Гарри кивнул, а на его лице появилась печальная улыбка.

- Я хочу делать всё на свете с тобой.

Я положил голову ему на плечо, даже не мечтая оказаться где-то ещё.

18 марта - День шестидесятый.

У меня не было никаких встреч до воскресения, но мы с Гарри не виделись целую неделю. Эти 7 дней длились очень долго, потому что отдых друг от друга вовсе не был добровольным. Всё моё свободное время занимали различные тесты и анализы, я чувствовал себя невероятно измотанным, поэтому увидеться не было никакой возможности.

Я всё-таки смог заставить своё налитое свинцом тело подняться с постели в 8 утра и дотащиться до больницы Гарри в каком-то полубессознательном состоянии.

Всё было ужасно, казалось, что не имеет никакого значения, сколько я спал, потому что я всё равно чувствовал себя подавленным и уставшим. Становилось всё сложнее держаться целый день, мешки под глазами всё росли, а мозг всё чаще затуманивался, предоставляя мне двигаться медленно и сонно. Если честно, я не был уверен, как долго смогу ещё продержаться.

Гарри лежал лицом вниз на своей кровати, когда я вошёл, и тихо сопел. Я снял пальто и забрался на кровать с твёрдым намерением разбудить его.

Через пять минут я уже спал около него.

***

Я проснулся от тихого шума телевизора и перелистывания страниц. Я был укрыт одеялом, а на лбу уже появилась испарина. Я пошевелился, пытаясь понять, где нахожусь, но сообразил, что я всё там же, где и был: в палате Гарри на его кровати.

Он посмотрел на меня, когда я пошевелился, и улыбнулся.

- Доброе утро.

Я заморгал и принял сидячее положение, потирая глаза.

- Сколько времени?

Он кивнул в направлении часов на его тумбочке.

- Около трёх.

Я ругнулся, прижимаясь к его плечу.

- Чёрт, проспал полдня.

Он засмеялся, и я почувствовал вибрацию его тела.

- Я всё ещё рад, что ты здесь, ты такой милый, когда спишь.

Я усмехнулся и потянулся рукой, чтобы пропустить волосы сквозь пальцы, и только на полпути вспомнил, что у меня нет волос как таковых. Гарри заметил это, и уголки его губ опустились.

- Гораздо легче, когда у тебя есть шапка. Помогает притворяться, что на голове ещё что-то есть, - он посмотрел на меня. - Подожди-ка минутку, - он сполз с кровати и вытащил из-под неё свой чемодан, из которого извлёк шапочку.

Я взял её в руки и потёр приятную ткань пальцами, пока Гарри забирался обратно на кровать.

- Тебе не обязательно её надевать, но это правда помогает.

Я кивнул и надел её, натягивая пониже. Это было необычно, но не неприятно.

- Спасибо, - я улыбнулся ему своей самой лучшей улыбкой. Я всё ещё чувствовал себя усталым, но близость Гарри и небольшой сон немного помогали.

Он вернул мне улыбку, и я увидел небольшую ямочку на его щеке.

- Не за что.

Я поцеловал его в плечо и посмотрел на книгу, что лежала на одеяле, узнавая её голубую обложку.

- Решил перечитать? - я спросил и поднял книгу, открывая её на странице, что заложил Гарри.

- Зейн просил почитать. Я выделяю мои любимые моменты, кое-что на полях дописываю, - он пожал плечами, наблюдая за тем, как я пролистываю книгу, которая уже наполовину была закрашена синим маркером.

- Мне никогда не нравились комментарии, - я сказал, закрывая книгу и отдавая её владельцу.

- Я стараюсь не думать об этом, как о комментировании. Просто делаю книгу своей. Книги принадлежат своим читателям, знаешь, - он улыбнулся и открыл маркер, чтобы выделить цитату прямо под посвящением. - Автор так сказал, на самом деле, я видел некоторые его видео.

- Мне нравится, - я закусил губу. - Может, тогда мы сделаем её нашей?

Широкая улыбка растянулась на лице Гарри. Он был счастлив сегодня, как я заметил. И я надеялся, что свет в его глазах хоть немного связан с моим присутствием. Я почувствовал, как уголки моих губ приподнимаются - это было заразно.

- Конечно. Ничего, если мы начнём с того места, где я закончил?

Я кивнул, почувствовав, как уверенность заполняет меня, выталкивает боль из моих лёгких и затуманивает рассудок.

- Звучит отлично.

Это был момент, когда мы сидели рядом, улыбались друг другу как идиоты, прежде чем Гарри написал на внутренней стороне обложки «собственность Гарри и Луи».

- Вот.

- Выглядит отлично. Хочешь почитать?

Он кивнул и перевернул страницу.

***

- Это одна из моих самых любимых частей, - я сказал несколько исчерченных глав спустя, придерживая страницу. - Потому что когда они пьют шампанское из детских стаканчиков, они похожи на детей, которые хотят скорее повзрослеть.

Гарри открыл маркер и, держа колпачок во рту, написал на полях «мы будто дети, которые играют, притворяясь взрослыми».

- Но, - он подул на написанное, чтобы удостовериться, что ничего не потечёт. - Тут также можно понять то, что они просто вынуждены вырасти, особенно учитывая ситуацию, в которой они находятся.

- Ты слишком умный для меня, Гарри Стайлс, - я положил голову ему на грудь, заботясь больше не о комфорте, а о том, что я хочу быть к нему настолько близко, насколько смогу.

- Ты назвал меня полным именем, я, наверное, попал, - он сказал, и я услышал нотки веселья в его голосе.

- Так и есть.

Он вставил закладку в книгу и положил её на одеяло, обнимая меня.

- Больше не будем читать? - я спросил ему в футболку, вцепляясь в его предплечье.

Он покачал головой и поцеловал меня в лоб.

- Немного устал.

- Ладно, - я выдохнул, чувствуя себя невероятно счастливым только лишь от осознания того, что я лежу вот тут с ним. Это было предельно странно, потому что у меня были парни до него, но никогда это не было так. Было такое ощущение, что чем больше я на него смотрел, тем больше я хотел это делать, будто бы я медленно становился зависимым. Я всегда был деятельным, активным, но лежать вот так с Гарри - это было самое лучшее.

Он заговорил после долгой паузы:

- Я думал, - это была одна из тех фраз, что похожа на айсберг. Только верхушка видна изначально, но мне-то хотелось заплыть глубже, узнать правду. И, к тому же, я всегда был хорош в слушании.

- Это всегда хорошо, - я сказал, желая, наконец, узнать, что же там дальше. - О чём-то конкретном?

- О том, что ты оставляешь следы в этом мире. О шрамах. Я просто думал о том, что я оставлю после себя.

- Да? - я попытался рассмотреть выражение его лица, но не смог заглянуть дальше подбородка, поэтому я снова уткнулся ему в ключицы.

- Я просто думал о том, что я сделал. И оказалось, что почти ничего. Так ведь? - я почувствовал его пальцы, которые бродили по всей моей спине. - И я подумал, в чём вообще тогда смысл, если ты всё равно покидаешь этот мир с одним только шёпотом? Я не оставил ничего хорошего. Я разве что оставлю всех этих людей, кому будет больно.

- Ты оставишь множество хороших вещей, Хаз, - я пообещал. Он был как Августус Уотерс* в том смысле, что делать что-то хорошее - это необходимо. Это было странным парадоксом, но только с Гарри я начал ценить то, что называется быть любимым, верить и чувствовать.

- Сейчас я просто не вижу смысла, - он сказал, вырисовывая что-то на моих бёдрах. - Я не вижу смысла жить только для того, чтобы умереть. В смысле... знать, что это всё равно случится. Каждый ведь умирает. Это кажется таким... конечным. Ты живёшь, а потом ты больше не живёшь. В чём тогда смысл?

- Здесь и нет смысла, я думаю, - я сказал. - Здесь только часть, тебе нужно найти свой собственный.

- Я не думаю, что у меня был такой, - он сказал не то, чтобы грустно, а как-то так, будто он заглянул внутрь себя, что-то там нашёл и вытащил наружу. - Но я думаю, ты просто должен делать то, что можешь, и, возможно, я сделал уже всё, что мог.

- Звучит, как цитата, - я повторил слова про себя и попытался вспомнить, откуда они.

Он засмеялся, низко и хрипло, а голос после этого приобрёл забытую теплоту. После того, как Гарри нырял в свою грусть, он всегда возвращался.

- Ты сказал мне это.

Я провалился в воспоминания. Жёлтый свет пекарни, кексы в наших руках, я, пытающийся сломать эту стену в Гарри, которая в данный момент была далеко позади.

- Да, может, так и было.

В следующий раз нужно прихватить кексы. Не говоря уже о том, что я обещал Найлу и Зейну.

- Я просто не хочу всех покидать. Не хочу покидать тебя. Я оставляю столько всего позади.

Что-то внутри меня зашевелилось, оставляя эгоистичную мысль о том, что ему не придётся оставлять меня позади, если я уйду первым.

- Это хорошо, я думаю. Если ты заберёшь всего себя, когда уйдёшь, тогда для меня ничего не останется.

- Я оставлю тебе немного, - он тихо заверил меня. - Ты можешь забрать меня всего, если хочешь.

Я вдохнул его запах, понимая, что как бы много времени у нас ни было, я всегда буду хотеть больше. Я всегда знал, что того, что у нас есть, недостаточно, что наша маленькая бесконечность ужасно мала, но я думаю, это была наша большая Гамартия**, наша фатальная ошибка. У нас никогда не будет достаточно времени.

- Я не жалею.

Он шумно вдохнул воздух носом, тычась мне в макушку.

- Жалеешь о чём?

- Ни о чём. Ты стоишь шрама, - я пробормотал, удивляясь, когда я стал таким чувствительным и романтичным.

Он резко выдохнул мне в ухо, крепче прижимая меня к своей груди так, что я почти не мог дышать.

- Я не хочу уходить.

- Я не хочу, чтобы ты делал это, - я ответил, понимая при этом, что уже стемнело. Я посмотрел на часы, было уже почти десять. Это то самое время, когда пора бы уже собираться. - Мне нужно домой.

Он помотал головой.

- Останься ещё ненадолго.

Я кивнул и закрыл глаза. Будто когда-то было по-другому.

* Августус Уотерс - герой книги Джона Грина «The Fault in Our Stars».
** Гамартия - понятие из «Поэтики» Аристотеля, обозначающее трагический изъян характера главного героя, либо его роковую ошибку, которая становится источником нравственных терзаний.