Укрощение строптивого

I Худшая ложь - это доверие

  America

Когда мы вернулись в кампус, пришлось пролезать через забор, чтобы не привлекать к себе внимания. Я настолько устала, что еле стояла на ногах и надеялась уже рухнуть в кровать, но планы были нагло разрушены.

Под нашей дверью сидела Уна и отчаянно клевала носом. Она услышала шаги и подняла голову.

— Что ты здесь делаешь? — вырвалось у меня.

Уна многозначительно указала на дверь и кривовато улыбнулась. Максон тихо рассмеялся, и лишь я не сразу поняла, что происходит.

— О Боже! — Я закрыла лицо ладонью и выдохнула. — Серьезно?

— Ну, я, конечно, не стала проверять, но по опыту знаю: они там явно не в скребл играют.

— Видимо, у вас нет другого выхода. — Максон открыл свою дверь, предлагая нам войти.

— Ну наконец-то! — Уна поднялась с пола и зашла в гостиную парней, как будто ей не требовалось приглашение Максона.

Он посмотрел на меня.

— Ты идешь?

Конечно, перспектива не самая лучшая, но другого варианта у меня явно не было.

— Это первый и последний раз, когда я по доброй воле захожу к тебе, Максон Шрив.

— Безусловно. — Он вскинул руки, как будто сдавался, но с его лица не сходила наглая ухмылка.

Уна уже шарила по холодильнику в поисках съестного.

— У тебя тут мышь повесилась, — констатировала она, доставая пакет молока.

Максон ничего не ответил, вынимая из-под столика пачку сигарет. Он закурил одну, облокотившись о подоконник.

— Я так понимаю, вечер был неудачным, раз ты вернулась? — спросила я, устраиваясь на диване под пледом. За эту неделю сильно похолодало.

— Ага, не то слово! — возмутилась Уна. — Такое чувство, что в мире больше не осталось интеллектуально развитых парней.

Максон сухо рассмеялся, откидывая назад голову.

— А я говорил, что у тебя слишком жестокие требования. — Парень стряхнул пепел от сигареты в цветочный горшок.

— Ничего подобного; если уж вы не можете соответствовать таким простым рамкам, зачем вообще человечеству дальше размножаться?

Тут уже не выдержала я и расхохоталась, Уна подхватила меня, держась от смеха за живот.

— Не надо обобщать, — возмутился Максон.

— Нет, ну ты смотри. — Уна села на стол, скрестив ноги. — Как можно спать с парнем только ради удовлетворения потребностей?

Я вылупились на нее, открывая и закрывая рот. Максона позабавило то, что я впала в ступор. Уна сделала большой глоток молока и продолжила:

— Я считаю, что даже в мимолетном влечении должно быть что-то особенное. Я не могу спать с человеком, зная, что его iq ниже достоинства Максона.

Теперь на моем лице заиграла ухмылка. Максон запустил в Уну пачкой сигарет, и та умело их поймала.

— Спасибо, солнышко. — Она показала язык Максону и посмотрела на меня. — Так вот, это принципиально. Конечно, я не говорю, что парень должен знать несколько языков, чтобы впечатлить меня, но элементарно понимать, сколько президентов было в нашей стране, стоит.

— Не думал, что ты любишь говорить в постели о политике. — Максон потушил сигарету о край цветочного горшка.

— О-о-о, да, конечно, — съязвила Уна. — Закончил издеваться? Я хотя бы не тащу в постель все, что движется.

Я еле удержалась, чтобы не посмотреть на Максона.

— А если я еще и залечу от какого-то недотепы? Генетика — вещь тонкая.

— Природа уже пошутила над тобой, генетическая ошибка. — Максон улыбнулся, выдавив тихий смешок.

— Так, все. Я пошла спать в комнату Картера. — Уна слезла со стола и тряхнула копной молочных волос. — Спокойной ночи, детки.

Она скрылась за дверью спальни, и я посмотрела на Максона.

— Все хорошо? — тихо спросил он.

Я кивнула, подходя к парню.

— Этот идиот все же заехал тебе. — Я коснулась ссадины на скуле парня.

Максон заглянул мне в глаза и отстранился.

— Пустяки, поверь, бывало и хуже.

— Иди сюда. — Я взяла бумажное полотенце и намочила его.

— Хочешь подуть на болячку?

— Ага.

Максон усмехнулся и подошел ко мне. Он был на голову выше; когда парень встал так близко, в животе все заклокотало.

— Ой, — возник Максон, когда я прочищала рану.

— Не ври, я знаю, что тебе не больно.

— Ты обещала подуть на ранку. — Он с детской обидой на лице скрестил руки на груди.

Я закатила глаза и потянулась к нему, но Максон применил запрещенный прием, и я невольно поцеловала парня в щеку.

— Подлец! — Я ударила его ладонью в грудь. — Неужели ты еще не усвоил урок?

Максон рассмеялся, толкнув меня в плечо.

— Стоило попытаться. — Он развел руками.

— Очень глупое решение. — Я выкинула бумажное полотенце с явным раздражением на лице, хотя в душе винила Максона за нерешительность — Я устала, спокойной ночи.

Максон схватил меня за руку, и я взволнованно обернулась.

Ну же!

— Извини. — Он покачал головой. — Я не хотел тебя обидеть.

Серьезно?

— До завтра, Максон.

Я направилась в комнату Картера.

— Америка! — вновь окликнул парень, и я остановилась.

— Ложись у меня, а я посплю на диване.

— Спасибо, но лучше мне пойти к Уне, — сказала моя гордость.

Когда я зашла в комнату, то услышала симфонию храпа в исполнении белого кита, развалившегося на кровати. Уна распласталась морской звездой, и все мои попытки прилечь хотя бы на краешек увенчались провалом.

И тогда впервые я решила заткнуть свою гордость, которая настойчиво протестовала.

— Уна опять разлеглась, да? — сказал Максон, когда я зашла в его комнату.

Он сидел на кровати спиной ко мне; не сразу заметила, что парень без футболки. Хотя кого я обманываю? Я ничего не сказала, понимая, как глупо это выглядит.

Максон поднялся с кровати и повернулся ко мне. Я судорожно глотала ртом воздух от страха, но он был совсем иным, не таким, как сегодня днем. Максон взял плед с дивана и подошел ко мне.

— Я пойду на диван, а ты располагайся. — У двери он прошептал: — Спокойной ночи, Америка.

Я легла на постель и укуталась в одеяло. От подушки пахло таким знакомым запахом: я чувствовала его, когда Максон прижимал меня к груди в машине, пытаясь успокоить. Я медленно вдыхала его и ловила себя на мысли, что мне не хватает Максона. Хотелось, чтобы он просто пришел и так же обнял меня. Я думала, Максон зайдет в спальню, сядет на край кровати, проведет рукой по моим волосам. Потом прошепчет какую-то глупость на ухо, легонько чмокнув в нос. Но этого не случилось. Я уснула, окутанная новыми запахами и нелепыми мечтами.

***

— Ты понимаешь, что творишь? — раздались крики из гостиной рано утром.

— Тебя не волнует... — Голоса стали тише, и я не смогла ничего разобрать.

На часах было полседьмого утра, солнце неуверенно пробивалось сквозь глухие шторы.

Я наконец-то смогла рассмотреть комнату Максона. Она была такого же размера, как и моя, с той же обстановкой, цветом стен и полов, но меня удивило другое. На стенах висели виниловые пластинки, огромная карта мира, утыканная красными флажками: видимо, в этих местах Максон бывал. Рядом с флажками висели фотографии, они находились буквально повсюду, множество снимков. Слева от кровати, у окна, стоял стеллаж с книгами. Большинство из них были в оригинале. Сколько же Максон знает языков?

Увидев его комнату, я решила, что совсем не знала Максона, и мне стало стыдно. За дверью опять послышались голоса и хлопок. Я тихо вышла из комнаты и заметила Максона на балконе, с ним был еще кто-то.

— Ты понимаешь, что вообще вытворяешь? — гаркнул мужской голос.

Ответа не последовало. Я подошла ближе к двери и спряталась за шторой, чтобы лучше слышать, что происходит. Рядом с Максоном стоял мужчина лет сорока в дорогом костюме. На секунду он повернулся лицом, и я заметила явное сходство с Максоном, сделала вывод, что мужчина — его отец. Он стоял, насупившись, нервно почесывая подбородок. Максон смотрел на него, как нашкодивший ребенок, не говоря ни слова.

— Максон Каликс Шрив, мне надоело расхлебывать твои проблемы, — продолжил отец. — Это уже второй раз! Ты осознаешь, что тебя могли за это отчислить?

— Ты даже не пытаешься разобраться! — вдруг крикнул Максон. — Тебя не волнует, что было на самом деле!

— Да как ты вообще смеешь возникать?! — Его отец изо всех сил ударил о поручень рядом с сыном, но Максон не дрогнул, он продолжал смотреть ему в глаза с отчаянной злостью.

— Пускай отчисляют, плевать! Если я знаю, что поступил правильно.

Отец ничего не ответил, он устало прикрыл глаза и выдохнул.

— Ты понимаешь, что мне и так трудно... я изо всех сил стараюсь и хочу, чтобы твоя мама гордилась тобой.

Максон помрачнел. Точно так же, как и вчера на вечеринке, когда я упомянула его мать.

— Понимаю.

Отец положил руку сыну на плечо и уже тише сказал:

— Обещай, что такого больше не повторится. Иначе мне придется пойти на крайние меры.

Максон плотно сжал челюсть, сдерживая эмоции. Его отец вышел с балкона, и я вжалась в стену, надеясь, что меня не увидят, но не тут-то было.

— Передай девушке, которая подслушивала: ей крупно повезло, что ты оказался рядом.

Я опешила, чувствуя, как к лицу прилила краска, но все равно вышла из укрытия. Отец Максона смерил меня взглядом, который я обычно называю «Тебе лучше исчезнуть», и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Максон зашел в гостиную и остановился сзади меня. Никак не решалась повернуться: я вообще не должна была это слышать.

— Не успел представить тебя папочке, — съязвил Максон. Он потянулся к столику, под которым лежала пачка сигарет, но, видимо, ее там не оказалось. — Черт! Я убью Уну.

Я стояла в центре комнаты, не зная, что сказать. Максон подошел к одной из полок в стеллаже, достал еще одну пачку сигарет и сел на диван, нервно закуривая.

— Я, наверное, пойду. — Хотелось как можно быстрее скрыться.

— Нет! — Я вздрогнула, когда услышала его голос. — Останься. — Обернувшись, я увидела убитый взгляд Максона. — Прошу, останься.

Я подошла к дивану и села на подлокотник, задумчиво ковыряя обивку.

— Это из-за меня? — медленно выдохнула я и посмотрела на Максона, пытаясь понять, о чем он думает.

— Ты не виновата, черт. Все из-за этого урода. — Максон выпустил в комнату облачко дыма. — Он учится у нас в университете и решил пожаловался декану, явно намеревался идти в полицию. — Максон нервно усмехнулся. — Но мой отец его любезно остановил. Он считает, что я самая большая ошибка в его жизни.

— Нет, это не...

— Так! — он прикрикнул, но быстро успокоился и извинился. — Это так, Америка.

Тогда я наконец решила спросить:

— Что произошло с твоей матерью?

Максон замкнулся, делая очередную затяжку. Тишина длилась настолько долго, что я думала, не получу ответа.

— Она погибла.

— Извини, я не знала...

— Из-за меня. — Его голос сорвался, я не удержалась и положила руку ему на плечо, но Максон отстранился. — Не надо меня жалеть.

— Это уже решать мне. — Я поднялась с дивана. — Либо ты рассказываешь, либо я ухожу.

Он был на нервах и явно склонялся ко второму варианту, но не меньше меня хотел высказаться.

— Это случилось больше шести лет назад. Мы были на яхте, отец любил такие прогулки, только он и мы... но в итоге папа, как всегда, занимался работой, а я с мамой играл на палубе. В один момент она пропала; обойдя все, я запаниковал, начал звать ее, но мама не отзывалась. — Максон замолк, рассматривая свои руки. — У нее были частые головные боли, мигрени... она много раз теряла сознание и постоянно отдыхала в своей комнате. Почему-то я решил заглянуть за борт и увидел ее. Мама была без сознания, видимо, упала с трапа... я запаниковал, не знал, что делать, я был ребенком и ничего не мог. Когда, наконец, осознал, что происходит, было поздно. Папа вытащил ее из воды, но она захлебнулась. Он никогда не винил меня, но я знал, что отец так думает. Наши отношения ухудшились. Я учился в пансионатах, подальше от него и чертового океана.

Это было ужасно; я представляла маленького Максона, который в панике смотрел, как тонет его мать. Такое трудно переварить.

— В один прекрасный момент я решил вернуться во Флориду, мне надоело прятаться, избегать собственных страхов. — Он развел руками и слабо улыбнулся. — Поступил в университет, начал новую жизнь.

— Кто-то еще знает об этом?

— Только Уна, я знал, что она не станет меня осуждать. Картеру я так и не рассказал, но он думает, что я не плаваю в океане, потому что не умею.

Из той ночи, когда Уна усердно напоила меня, я помню, что Максон не сразу прыгнул за мной в воду. Интересно, это был первый раз, когда он зашел в океан за шесть лет? Если так, то он сделал это, чтобы спасти меня — девушку, которая ударила его в пах на вечеринке. Девушку, которой он ничем не обязан.

— Это нельзя так оставлять, — возникла я.

Максон вопросительно посмотрел на меня.

— Мы должны это исправить.

— И как же? — в его голосе чувствовалась ирония.

— Сегодня вечером мы пойдем плавать в океан.

— Ну уж нет, — запротестовал он.

Я толкнула его в бок и улыбнулась.

— Ты же сам сказал, что тебе надоело избегать своих страхов.

Максон кивнул и потер ладони.

— Надо начинать, рано или поздно.

Он почесал подбородок, посмотрев на меня.

— Думаю, сейчас не самое лучшее время.

— А когда оно будет лучшим? Я думала, ты не боишься таких пустяков, — бросила я, и Максон гневно смерил меня взглядом, но я не останавливалась: — Давай, Максон Каликс Шрив.

— Не смей никому говорить мое второе имя, — он сказал это строго, но на губах играла улыбка.

— Хорошо, только если ты поплаваешь со мной сегодня в океане. Часиков в шесть, пойдет?

Мы напряженно смотрели друг на друга, как будто это было какое-то соревнование.

— Хорошо, уговорила.

Я улыбнулась и протянула ему ладонь, чтобы пожать руку, но Максон притянул меня к себе и обнял. Я не сопротивлялась, лишь обмякла в кольце сильных рук, вдыхая запах его футболки, тот же, что окутывал меня ночью.

— Спасибо, — прошептал он.

— За что?

— За то, что ты рядом.

***

Весь день я вела себя, как Марли после встречи с Картером. Почти не слушала лекции, задумчиво смотрела в сторону, ожидая встречи с Максоном. Марли пыталась расспросить, как прошел мой вечер; думаю, она решила, что удачно, раз у меня такое приподнятое настроение. Я не стала расспрашивать ее о подробностях ночи, так же как и не рассказала о том, что произошло на концерте. Мне показалось, что, если Марли захочет, она сама заговорит.

После вокала я выходила из аудитории почти самая первая: мне хотелось побыстрее расквитаться с этим днем. Кто-то сильно толкнул меня, и я упала на пол, больно ударившись носом.

— О господи! — воскликнул парень, спешно поднимая меня. — Извини, я совсем не заметил. — Он оттащил меня в сторону.

— Ничего страшного... — Я коснулась переносицы и почувствовала запах крови. — Черт.

Парень внимательно посмотрел на меня карими глазами.

— У тебя кровь, дай посмотрю. — Он прижал меня к стене и запрокинул голову, придерживая за шею. Я нервно рассмеялась, когда он коснулся моей переносицы.

— Вроде не сломано.

— Отличная новость, спасибо и на этом.

Парень рассмеялся, запустив руку в волосы. Я полезла в сумку за салфеткой.

— Давай я. — Он принялся оттирать мою кровь, касаясь пальцами подбородка и отчаянно не обращая внимания на протесты. — Может, тебя отвести в медпункт?

— Нет, все хорошо. Ничего страшного.

— Извини еще раз, — взмолился парень. — Я действительно не хотел.

Я кивнула, продолжая прикладывать салфетку к носу.

— Кстати, меня зовут Аспен, — улыбнулся он.

— Америка, — гнусаво ответила я.

— Оригинально...

— Ага, знаю. Мне пора, Аспен.

Он кивнул и улыбнулся:

— Еще увидимся.

Я ничего не ответила и быстро зашагала по коридору, не обращая внимания на любопытные взгляды.

***

Ровно в шесть я сидела на пляже у спасательной вышки, дожидаясь Максона. Не знаю почему, но безумно волновалось. Думаю, мы оба знали, к чему это может привести. Возможно, все изменится... я надеялась, Максон считал так же.

Однако он не пришел через полчаса и даже через час. Я встретила самый длинный в жизни закат. Отчаянно надеялась, что он просто передумал и забыл предупредить, поэтому спешно направилась в кампус, намереваясь услышать объяснения. Только этого не потребовалось. На парковке я увидела Максона, сидящего в машине с какой-то девицей. Она звонко смеялась над какой-то шуткой; девушка приблизилась и поцеловала его, страстно притягивая к себе. Я спокойно смотрела на это, не понимая, почему мне так больно. Максон отстранился от нее и улыбнулся, что-то шепча на ухо девушки.

На мгновение наши глаза встретились, но я не увидела в этом взгляде парня, который обнимал меня, пытался защитить и успокоить. В этом взгляде я видела того Максона Шрива с вечеринки на пляже, которого ничего не волновало. От его бесстрастного выражения лица стало еще больнее. Он отвернулся и завел машину, уезжая со стоянки, оставляя меня, абсолютно разбитую и уничтоженную.

To be continued...