В объятиях демона.

17. Ради всего святого

ГЛАВА 17
РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО
ФРЭННИ
Мы с Люком бежим под дождем до машины, держась за руки. Я боюсь спрашивать, но все равно делаю это.
- Куда мы едем?
- Есть только один человек - если так можно выразиться, - который, вероятно, знает, что, черт побери, творится, - отвечает он, заводя мотор.
Пока мы едем, начинается ливень, а когда останавливаемся у дома Гейба, то шторм разгорается в полную силу. Теперь снаружи просто потоп: жирные дождевые капли сплошным потоком покрывают лобовое стекло и стучат по крыше тысячами крошечных молоточков. Всю дорогу я размышляю лишь над тем, что сказала Люку - я люблю его.
И о чем я только думала?
Он демон. Я до сих пор не могу постичь, что это все-таки значит. Но у него рога!
И я сказала, что люблю его.
О боже! Откуда пришли эти слова?
Я не люблю его.
Так. Любви не существует.
Но и демонов тоже!
Он выключает двигатель и смотрит на меня. Я ужасно боюсь Люка, но, как бы глупо это ни казалось, мой страх не имеет ничего общего с его нечеловеческой сущностью.
О боже. Я и впрямь люблю его?
Он тянет меня из машины и ведет по ступенькам на крыльцо, звоня в дверь. Во всех окнах темно.
- Может, его нет дома, - с надеждой говорю я, не готовая оказаться наедине с ними двоими.
- Он здесь, - отвечает Люк перед тем, как дверь отворяется и на пороге появляется Гейб, одним своим видом приводя меня в замешательство.
Я не могу быть здесь с ними двоими. Не когда я так сбита с толку. Ведь три дня назад я точно так же до ужаса боялась того, что люблю Гейба.
Я поворачиваюсь к Люку.
- Уверен, что это хорошая мысль?
- Он, возможно, знает, что происходит.
- Происходит с кем? - подает голос Гейб, дотягиваясь до моей руки и затаскивая меня внутрь дома.
- Со мной, - говорит Люк, заходя следом.
Гейб поворачивается к свету и осматривает Люка с ног до головы.
- И... - спрашивает он, закрывая дверь.
- Я не могу перевоплотиться, - тихим и мрачным голосом произносит Люк.
Гейб выглядит потрясенным, словно знает, о чем говорит Люк, и это что-то значит.
- Покажи.
Люк делает шаг назад, закрывает глаза, набирает воздух в легкие и выпускает маленькие черные рожки. Я слежу за трансформацией как зачарованная, борясь с желанием прикоснуться к нему.
- Попробуй получше.
- Это и есть получше.
- И он не такой горячий, как раньше, - вставляю я.
Люк смотрит на меня с надеждой в глазах.
Лицо Гейба озаряется пониманием.
- Я все думал...
- Думал о чем? - Рожки Люка исчезают.
- Помнишь, ты говорил мне, что не хочешь, чтобы Фрэнни пострадала?
- Да, - переводит на меня взгляд Люк.
- И я сказал, что верю тебе.
- Да.
- Все началось тогда. Твои мысли висели в воздухе, и любой самый древний ангел мог бы их услышать. Мысли демонов я не слышу.
- Ты рылся в моей голове? - рычит Люк, зло сощурившись.
- Ага, - ухмыляется Гейб, - И должен сказать тебе, что твой план провалился. Ты любишь ее, догадывался ты об этом или нет - это факт, отправивший твой ничтожный план ко всем чертям, так сказать.
Я перевожу взгляд на Люка.
Он тоже любит меня?
Люк свирепо смотрит на Гейба, затем отворачивается к окну.
Моя голова идет кругом - мысли, образы и эмоции беспорядочно вертятся внутри меня. То, что я слышу и о чем думаю, просто невозможно - но в то же время это правда. Какая-то крохотная частица меня все же испытывает облегчение, словно она ведала, что приближается.
Люк - Люцифер - его жар - рога - демон. Сейчас, в присутствии Гейба, это кажется более реальным, чем в квартире Люка.
Гейб.
Дыхание у меня перехватывает, когда все кусочки головоломки встают на свои места. Гейб - Габриэль - его лучезарная улыбка - и все предостережения. И то, что он сейчас сказал... «любой самый древний ангел мог бы услышать».
Нет.
Я смотрю на Гейба, не в силах скрыть потрясение. Ангел?
Он настороженно смотрит на меня и вслух отвечает на мой немой вопрос.
- Да.
- Нет!!!
Почему мне сложнее принять это, чем мысль, что Люк демон?
Потому что ангелов не существует - рая нет - и Бога нет.
Комната начинает вращаться вокруг меня, и я наклоняюсь вперед, упирая руки в колени и силясь набрать воздуха в разрывающиеся легкие. Но мое горло сжимается сильнее, когда я вспоминаю о Мэтте, а затем я и вовсе лишаюсь кислорода.