В объятиях демона.

16. Дьявол, которого знаешь в лицо

ГЛАВА 16
ДЬЯВОЛ, КОТОРОГО ЗНАЕШЬ В ЛИЦО
ФРЭННИ
Не припомню, чтобы так ненавидела выходные. Но эти выходные стали просто адом. Мне снились кошмары о пришельцах, захватывающих тела, и каторжниках с крюками вместо рук. Сны о Люке и Гейбе мне даже стыдно вспоминать. И я уверена, что дважды мимо моего дома проезжала черная «шелби» шестьдесят восьмого года.
«Белиас, Аваира, я, мы все из...»
Сегодня в школе я весь день, словно маятник, металась из стороны в сторону между Люком и Гейбом. Но после уроков сразу же хватаю Люка за руку и тяну его на стоянку. Мы забираемся в машину, и, как только двери захлопываются, его губы обжигают меня в поцелуе. Удивительно, но мне очень непросто оттолкнуть его.
- Расскажи мне, - говорю я.
- Что? - спрашивает он.
Я через силу отстраняюсь.
- То, что собирался сказать в пятницу - в моей комнате, - когда пришла мама.
- Я не помню.
Он тянется ко мне, но я отталкиваю его.
- Белиас, Аваира, мы все из... - повторяю я, чтобы встряхнуть его память.
- Позже, - быстро моргает он.
- Сейчас.
- Это пустяки, - говорит Люк, но его глаза становятся мрачными и темными, как обсидиан.
- В пятницу мне так не показалось.
Он откидывается, закрывает глаза и тяжело вздыхает.
- Ты не захочешь этого знать.
- Еще как захочу.
Он отслоняется от подголовника и измученно смотрит на меня.
- Я совершал ужасные поступки.
Мой желудок сжимается в комок.
- А кто не совершал?
- Я серьезно, Фрэнни.
Но я думаю лишь о том, что он не мог сделать ничего хуже содеянного мною. Внезапно в горле пересыхает, а грудную клетку стискивает. Весь воздух в машине куда-то пропадает. Я толкаю дверь и чуть ли не вываливаюсь на тротуар.
В мгновение ока Люк рядом со мной. Прижимает к себе, не давая упасть в обморок.
- Фрэнни, что случилось?
Секрет.
Я некоторое время стою, вжавшись в него и хватая ртом воздух, затем отталкиваю. Непереносимо, что Люк видит меня в таком состоянии. А еще хуже - он считает, я нуждаюсь в его помощи.
- Я в порядке, - вру я.
Он, конечно же, не верит в это, но мне все равно. Но затем его руки снова обхватывают меня, и я уступаю. Люк усаживает меня в машину, и мое дыхание постепенно успокаивается.
- Извини, - говорю я, не глядя на него.
- Что случилось?
- Ничего, - Я заношу ноги в машину и хватаюсь за ручку, - Поехали.
Люк отступает, и я закрываю дверь.
Он прав. Я не хочу знать его секреты. Мне достаточно своих.

Наши тела ритмично двигаются под пульсирующую мелодию «Депеш мод» «Personal Jesus». Как бы трудно это ни было, я отпихиваю горячее тело Люка и сажусь на огромной черной кровати, стараясь выровнять дыхание.
- Вряд ли мистер Снайдер примет за оправдание то, что мы были слишком заняты друг другом и не сделали анализ произведения, - произношу я.
Люк подтаскивает меня к себе за бедра.
- Давай соврем что-нибудь, например, что книжку съела собака, - с надеждой говорит он, снова обнимая меня.
Я бросаю на него сердитый взгляд.
- Как быстро мы можем это сделать? - стонет он.
Я ползу наверх, опираясь на груду подушек у изголовья.
- У нас осталось несколько вопросов. Так что должны справиться довольно быстро.
Он подбирает с пола тетрадь для сочинений и садится к изголовью рядом со мной. Но не пишет, а смотрит на меня.
- Тебе лучше надеть майку, или я не смогу сосредоточиться, - через минуту говорит Люк, - Этот красный бюстгальтер уж очень соблазнителен. Не думал, что священники позволяют примерным католическим девочкам носить красный бюстгальтер.
- Я не примерная католичка, забыл? Меня выгнали из католической школы.
- Помню, - говорит он и улыбается, отчего сердце у меня подпрыгивает в груди.
Пока «Депеш мод» призывают меня «дотянуться и прикоснуться к вере», я провожу пальцем по вытатуированному черному змею, обвитому вокруг предплечья Люка, и пожираю взглядом обнаженный мужской торс.
- Хорошо, итак... Стейнбек... - говорю я, чтобы отвлечься от этой улыбки - и тела. Делаю глубокий вдох и натягиваю майку через голову. Глядя на список вопросов мистера Снайдера, зачитываю: - Что он говорит о человеческой природе?
- Кто угодно может оправдать что угодно, как бы ужасно это ни было.
- Правда? - изгибаю я бровь. - Я этого не поняла. Мне казалось, основная мысль заключается в том, что обстоятельства определяют наши поступки.
- Это то же самое.
- Не совсем. Задумайся. Всю книгу Том совершал поступки... делал выбор, основанный на том, что в данный момент нужно его семье. Он же не просто проснулся однажды утром и сказал: «Джи, пожалуй, я сегодня кого-нибудь убью».
- Хорошо. Но в конце концов он совершает убийство и пускается в бега, отнюдь не помогая семье, поскольку он не работает. Вообще он может навредить им, если они станут помогать ему. Поэтому нельзя сказать, что он совершает поступки лишь во благо семьи. Люди творят разные дела, а потом маскируют их под красивой оберткой, прикрываясь благородными оправданиями, но в итоге все это делается ради них же самих.
Я опускаю список вопросов.
- Вот как... значит, все люди - постоянно лгущие, расчетливые, эгоистичные мешки с дерьмом?
- Почти так.
- И никакого искупления грехов?
- Совершенно верно.
- Это очень печально, - качаю я головой.
- Печально, но правдиво.
- Хорошо. Но что насчет Розы Сароны в конце книги? Она теряет ребенка, но затем кормит грудью умирающего от голода человека. И что в этом эгоистичного?
Он несколько секунд смотрит на меня, затем улыбается.
- Извини. Я упустил мысль на слове «грудь», - говорит Люк, уставившись на мой бюст.
Я толкаю его в бок локтем.
- Ты такое животное!
- Я не животное, - широко улыбается он, - а парень - хотя сейчас это, пожалуй, одно и то же. Намек понят.
- Побьюсь об заклад, что сердце у тебя из угля. Неудивительно, что ты видишь мир сквозь призму ада, - констатирую я.
Открыв тетрадь для сочинений, я перелистываю до страницы, озаглавленной «Стейнбек, итоговый анализ для эссе, Фрэнни и Люк», а затем дописываю последние ключевые моменты. Когда все закончено, я передаю тетрадь Люку, глядя, как он хмурится.
- Ну а ты до сих пор в розовых очках, потому что все твои выводы очень наивны.
- Неверие в злую натуру всех без исключения еще не делает из меня наивную девочку.
- Я бы так не сказал, но мне даже лучше. Так на чем мы остановились? - озорно улыбается Люк. Он отбрасывает тетрадь на пол и стягивает с меня майку, останавливаясь взглядом на красном бюстгальтере.
- Сейчас я тебе покажу, насколько я наивная, - мурлычу я.
Его глаза вспыхивают. Могу поклясться, что он даже перестает дышать, когда я дарю ему искушающую улыбку и, заведя руку за спину, расстегиваю бюстгальтер и кидаю его поверх футболки. Я перекатываюсь на кровати поближе к Люку, и моя кожа тает, соприкоснувшись с его телом. Он целует мне шею, мочку уха, а от горячего дыхания у меня бегут мурашки по коже.
- О-о, ты так красива, - шепчет он мне на ухо.
Я вся трепещу, когда меня захлестывает волна наслаждения. Как и его.
Мое тело превратилось в оголенный провод и теперь гудит, нервные окончания обнажились. С другими парнями я бы уже давно решила, что пора притормозить. Я еще ни разу не была готова к последующему действию. Но никто и не вызывал во мне таких эмоций, как Люк. В нем все неправильно, но в то же время когда я рядом с ним, то все словно на своих местах. Я не могу выкинуть его из головы, а моя душа становится целой, лишь когда мы вместе. Он заставляет меня испытывать нечто новое и волнительное, я представляю себя с ним - как я все рассказываю ему.
Поцелуй становится глубже, а с моих ресниц скатывается слеза. Я будто задыхаюсь, но не могу оттолкнуть его. Хочу, чтобы он был ближе.
ЛЮК
Я растворяюсь в прикосновении к ее телу. Все, что сейчас существует, - это лишь ее тело. Остальная вселенная - рай и ад - рассыпается в пыль. И как бы порочно это ни было, я собираюсь провести с Фрэнни вечность. Я не остановлюсь, пока она не будет моей... в преисподней... где ей совсем не место...
Я отгоняю эту мысль и сосредотачиваюсь на Фрэнни. Она прижимается ко мне, с закрытыми глазами отдавшись поцелую. Ее руки ласкают меня - они повсюду.
- Не останавливайся, - шепчет Фрэнни, обжигая мне ухо, но она понятия не имеет, о чем просит. Несмотря на ее слова, она и впрямь наивная. Я знаю, что скрывается в мужских сердцах, как и в моем - из серы.
Мне всего лишь нужно овладеть ею. Это первый шаг на пути к преисподней. Она хочет этого; я хочу этого... ох как я хочу.
Я вдыхаю запах шоколада и имбиря - пробую на вкус гвоздику и смородину на ее коже. Руки Фрэнни - везде на моем теле, цепляются за джинсы, стягивая их. Поцелуи становятся глубже и настойчивее. Я больше не могу ждать. Я нуждаюсь в ней. Прямо сейчас.
Я уже готов одним мановением руки избавиться от нашей одежды, представляя на ощупь теплую девичью кожу и нас вместе. Но Фрэнни отодвигается и пристально смотрит на меня, пронзая взглядом до глубины моей черной души. Она поднимает руку и проводит дрожащим пальцем по линии моих губ. Меня переполняет запах теплого шоколада.
Шоколад?
Неужели это... любовь? Она любит меня?
Ее взгляд снова прикован ко мне, и тогда все становится ясным. Мне придется прекратить это, я, видимо, обзавелся человеческой совестью, говорящей мне, что происходящее неправильно, как бы сильно я ни желал ее. Она должна знать, кто я такой, и иметь право выбора. Я целую ее еще раз, последний, так, словно от этого зависит моя жизнь - что очень похоже на правду, ведь если я ступлю на этот путь, то следующая остановка - раскаленная яма.
- Фрэнни, мы не можем сделать это.
Она отворачивается, а я опираюсь на локоть, нависая над ней.
- Посмотри на меня, - твердо говорю я. - Я не то, что ты обо мне думаешь.
А затем я решаюсь.
Ожидая ее неизбежной реакции, я съеживаюсь и усилием мысли отбрасываю человеческое обличье, позволяя Фрэнни увидеть меня во всем моем адском величии: крапчатая медная кожа, всклокоченные черные волосы, падающие на раскосые кроваво-красные кошачьи глаза; прямая алая полоса на плоском лице - мой рот; и, конечно же, неизменные черные рога. Под моей кожей гуляет огонь, заставляя ее дымиться, поэтому я отступаю от Фрэнни, боясь в такой форме сжечь девушку.
Я даже не думал, что буду так сильно сочувствовать Фрэнни, когда сбрасывал человеческую шкуру. Я ошибался. На самом деле я очень сильно сочувствую - нам обоим, ведь любовь к ней вызывает отвращение и ненависть к себе. А от обычно приятного запаха серы меня сейчас просто воротит. Меня воротит от самого себя.
Я ожидаю услышать крик или хотя бы шуршание простыней, когда она отпрянет на кровати подальше от меня. Но ничего из этого я не слышу, хотя запах ее страха - сладкий апельсин - густо висит в воздухе. Я боюсь даже взглянуть на Фрэнни - и увидеть свое собственное отвращение, отраженное в ее глазах.
Но когда я все же набираюсь мужества и смотрю, то понимаю, что она не видит истинного меня. Совершенно. Ведь под тонкой вуалью потрясения скрывается любопытство. Она широко распахивает глаза и дышит часто, стараясь собрать слова воедино.
- Так... я... в смысле...
- Фрэнни, я демон, - перебиваю я, злясь на самого себя, - Из ада.
Она лишь смотрит на меня, пытаясь переварить это, и мириады мыслей проскальзывают в ее голубых глазах.
- Из ада, - повторяет она дрожащим голосом.
- Из ада, - тише говорю я, понимая, что совершил ошибку. О чем я только думал? Что она все равно будет любить меня? Люк, ты просто болван!
Скрипя матрасными пружинами, она садится на кровати, сжимая перед собой подушку. В глазах таится сомнение, а с ресниц соскальзывает слезинка, прокладывая извилистый путь по щеке, пока Фрэнни старается постичь то, что видит.
- Демон...
В ответ я издаю стон и зарываюсь лицом в подушку. Ведь в любую минуту Фрэнни может исчезнуть. Когда до нее дойдет ужас всей ситуации - когда она поймет, зачем я здесь, - она с визгом убежит из квартиры, а я не вынесу этого.
Но ее молчание просто давит мне на психику. Я скатываюсь с кровати и перемещаюсь к окну, бросая невидящий взгляд на парковку. Фрэнни всхлипывает, и я поворачиваюсь. Но она лишь смотрит на меня огромными, испуганными глазами, и больше всего мне ненавистно, что это я напугал ее. Как мне хочется вернуться в кровать и утешить Фрэнни.
Но я не могу вернуться.
Теперь я никогда не смогу этого сделать. Она знает, кто я на самом деле. Я потерял ее навсегда.
Меня одолевает жгучая ненависть к самому себе. Я даже начинаю надеяться, что невидимый кулак, сдавивший мое сердце, и вовсе остановит его биение, убьет меня. Но вместо того чтобы выплеснуть ярость на себя, я нападаю на Фрэнни, говоря низким натянутым голосом.
- Что с тобой, черт побери, такое? Ты должна быть в ужасе! Давай беги!
Мгновение Фрэнни выглядит так, как будто и впрямь сейчас рванет с места. И я тоже хочу этого. Хочу, чтобы она бежала что есть мочи, и не оглядывалась.
Но, да поможет мне Сатана, больше всего я хочу, чтобы она осталась.
Хорошо, что мне не обязательно дышать, иначе я бы оказался на это не способен. Я прислоняюсь спиной к стене, сползая по ней, и, уткнувшись взглядом в потолок, обхватываю себя за рога. Так я жду целую вечность, пока Фрэнни не сделает хоть что-нибудь. Что угодно.
Наконец, не в силах сдержаться, я перевожу на нее взгляд.
На лице Фрэнни - озадаченность, брови нахмурены. Голос печальный и задумчивый. Она сильнее стискивает подушку.
- Должно быть, это мне снится. - Она трет глаза и снова смотрит на меня.
Я бы многое отдал, чтобы все было именно так.
- Но это явь, - качаю я головой.
С минуту она молчит, и я чуть ли не слышу ее мысли.
- Я всегда знала, что в тебе есть нечто... темное... и вроде как опасное, - наконец заявляет она.
- Фрэнни, ты меня хоть слышишь? - встаю я на ноги, - Я больше чем «вроде как опасен»!
Она вздрагивает, но не двигается с кровати. Я наблюдаю, ожидая в любую секунду увидеть на лице Фрэнни ужас, но вместо этого она приходит в бешенство, наполняя воздух запахом черного перца.
- Почему ты не сказал мне?
- Говорю сейчас.
- В смысле, раньше. Ты позволил мне... - Она вскакивает с кровати и сердито смотрит на меня, с такой силой сжимая подушку, будто собирается разорвать ее, - Я люблю тебя, - выкрикивает Фрэнни, словно обвинение.
Она сказала это.
Моих ноздрей касается аромат горячего шоколада, скрывающегося под черным перцем. В это мгновение внутри меня возникает водоворот чистейшей энергии, а серное сердце вот-вот взорвется.
Но это все неважно, ведь именно сейчас Фрэнни убежит.
Она распахивает глаза, когда до нее доходит смысл сказанного. Снова опускается на кровать и сидит там одну мучительную минуту, глядя на меня с неверием на лице и приоткрытым ртом.
- Я... я не... - Она опускает взгляд на простыню.
Мне нечего ответить. Я не могу дотянуться до нее и сказать, что тоже люблю. Я роняю голову и жду хлопка двери, когда она вскакивает с кровати.
Но хлопка не слышно.
- Ну и в чем дело-то? Тебе нужно вернуться? - вместо этого говорит она.
Я поднимаю взгляд, не сдержав сардонического смешка. Из всех вопросов она задала этот...
- В конце концов - да.
Она хватает с пола майку, натягивает через голову и злобно смотрит на меня.
- Я знала, что ты уйдешь.
Мои губы искривляются в ухмылке.
- Ты, что ли, об этом волнуешься? - качаю я головой. - Ради всего грешного, Фрэнни, я же демон. Ты должна молиться, чтобы я ушел.
- Отлично, - говорит Фрэнни, засовывая тетрадь для сочинений в сумку. И тут я замечаю, как дрожат ее руки, - Избавлю тебя от этого бремени, - фыркает она.
Она перекидывает сумку через плечо и осматривает пол. Я стою молча, чувствуя, как внутри все полыхает.
- Проклятье! - раздраженно вскрикивает она. - Где мои чертовы шлепки?
Я наклоняюсь и подбираю их с пола, протягивая ей.
Она мчится ко мне и вырывает шлепки у меня из руки. Замирает, уставившись на рога. Заносит руку и встречается со мной взглядом - в котором опять сквозит любопытство.
- А можно мне... - Фрэнни роняет руку и качает головой, словно стараясь прояснить мысли.
- Что? - В моем голосе звучит надежда, заставляющая меня ненавидеть себя еще сильнее.
- Ничего.
Крутанувшись, она шагает к двери. Но, не дойдя, снова поворачивается. Пристально смотрит на меня одну долгую минуту, затем набирает воздуха в легкие.
- И что, если я знаю, кто ты, то теперь попаду в ад, потому что запала на тебя? - В уголках ее губ появляется робкая улыбка, а по щеке скатывается слеза, которую она тут же смахивает рукой.
Внезапно аромат горячего шоколада берет верх над черным перцем. Лишь на одно мгновение сердце в моей груди перестает быть серным. Не могу поверить, что, зная, кто я на самом деле - мою истинную натуру, - она продолжает любить меня. Но затем я спускаюсь с небес на землю.
- Фрэнни... это неправильно, - простонав, говорю я.
Мои колени подгибаются, и я вновь сползаю по стене, опустив голову на руки. Она не должна любить меня. Это не может хорошо закончиться.
Фрэнни возвращается на середину комнаты, бросает сумку и присаживается на угол кровати.
- Скажи, я тебя хоть сколько-нибудь интересую?
Я поднимаю голову и смотрю на нее. Знаю, что мне следует сказать «нет», и уже открываю рот. Но вместо этого с моих губ слетает тихое «да». Это слово выводит меня из ступора. Я вскакиваю на ноги и выжимаю из своего гаснущего серного сердца последние остатки льда, вкладывая их в слова:
- В смысле, нет. Я всего лишь выполнял свою работу.
- Я тебе не верю, - говорит она с отчаянием в голосе.
Ей бы следовало сейчас кричать. Убегать. Что угодно, только не это. Я поворачиваюсь и рычу - на весь мир. И тут замечаю в зеркале свое отражение.
Что за дьявол?
Подхожу к зеркалу и внимательно смотрю на себя, усилием воли стараясь сбросить человеческую оболочку. Когда ничего не меняется, я поворачиваюсь к Фрэнни.
- Фрэнни. Взгляни на меня и скажи, что именно ты видишь. Что изменилось?
- Ну... рога появились, и твои глаза светятся чуть сильнее, чем обычно. И мне не хочется говорить, но от тебя дурно пахнет, - Она гримасничает и зажимает нос пальцами, - Ты бы мог убрать запах тухлых яиц? Корица нравится мне больше.
- И все?
- А что, должно быть больше?
Хвост... копыта... клыки...
- Вообще-то да.
- Что именно?
- Неважно. - Я поднимаю с пола футболку и натягиваю на себя. - Нам придется прокатиться.