Страх самого себя.

Глава 11.

Вверенное право упущено и старик сжимает челюсть сильнее, стараясь сдержать жалостливый скулеж. Его руки дрожат, но взгляд остается прохладно-невозмутимым, словно покрываясь тонкой коркой дождливого льда.
Его лицо измучено, а дыхание сиплое и почти неощутимое. Тело ломает в конвульсивных болях, но он крепко перехватывает край дубового стола, не позволяя собственному телу завалиться вперед, опуская на мягкое сукно ковра, сдирая неплотную ткань штанов на коленях.
Вокруг него лишь непроглядная темнота и морозящий холод от чужого дыхания. Чужак непозволительно близко, но оборотень не может оттолкнуть того от себя, как можно дальше.
Избавиться от контроля и распрямиться в немалый рост, позволить ощутить могущество силы Зверя.
- Старость тебя изуродовала, - голос напоминает шелестящий шепот, он словно обволакивает и звучит в собственных мыслях.
- Наверно, ты удивлен, а может и нет, - тонкие пальцы с привычной прохладой проводят по лицу, крепко сжимая подбородок и дергая вверх.
Он как всегда возвышается и старик вымученно усмехается, прикрывая глаза. Вся сила, накопленная годами, словно пропала в одночасье, оставляя после себя лишь безысходность и отчаянье.
- Но давай представим, что это был сюрприз и сейчас ты очень удивлен. Хотя, - парень довольно улыбается, прикрывая яркие глаза, цвета чистейшего аквамарина, - как ты можешь быть удивленным, если связь между нами останется пока стук твоего сердца не прекратиться?

***

Фокс хочется смеяться.
Она просыпается почти сразу же, за несколько секунд, как ее окутывает холодное марево воды и лишь успевает сделать короткий, но глубокий вздох, набирая в легкие побольше кислорода.
Глаза щиплет от просоленной воды, но больше всего ее волнует то странное чувство, зарождающееся в груди.
Словно стирается крайняя грань безумия и беспамятства, оставляя после себя лишь метания между должным и нужным.
Зверь в ее сознание мечется, но не рвется вперед, не желает перетянуть контроль, вновь заставив человека уйти на второй план. Лиса чувствует, что тело, которым она властвовала когда-то, слишком слабо, словно через раны, вместе с кровью покидают ее и силы.
Это было бы сравнимо с личным унижением самой себя и Лисица рычит, низко припадая на лапы, но продолжает лишь наблюдать.
Фокс впервые хочется отдать контроль Зверю, вновь ощутить приятные невиданные объятья темноты и обманчивого спокойствия.
- Доставай, Люк, - слух остается острым и под водой.
Но Фокс кажется, что она сейчас может слышать лишь голос Альберта, видеть лишь его лица и желать убить лишь этого человека. Ее грубо вздергивают и заставляют выпрямится в спине, откидывая потяжелевшие волосы назад и открывая ее лицо.
Фокс скалится против воли и рычит, но тут же кашляет, стараясь избавиться от воды в носоглотке и неприятного привкуса во рту.
Альберт сияет, будь то начищенный пятак, смотря на нее, как на самую желанную добычу и пряча руки за спину, словно боясь прикоснуться.
Фокс все равно, что сейчас в голове этого мужчины, она может думать лишь о том, как можно по скорее выбраться из сковывающих пут и осуществить месть.
Кажется, она до сих пор чувствует тяжесть тела отца и ошеломленные взгляды некогда близких друзей.
- Если верить вашим обычаям, - Альберт демонстративно скалится, жадным взглядом водя по нечеловеческим когтям и вспыхнувшим глазам, - то ты одна из наследниц высших кланов. Значит, потенциальный и весьма интересный заложник. Думаю, тебе у нас понравится, - добавляет он с нескрываемой насмешкой и кивает куда-то в сторону.
Охотники, что все это время крепко держали Фокс, приподнимают ее над полом, впиваясь в плечи с такой силой, что, девушка уверена, синяки сойдут лишь через несколько суток. Они подносят ее к одной из стен, срывая до этого только чудом уцелевший плащ и обматывая руки с грудью - цепями.
Двое коренастых мужчин приковывают ее к стене, обматывая тело двумя слоями крепкой цепи и застегивая на шее ошейник. Фокс на задворках сознания отмечает их страх - естественный, но в тоже время необоснованный.
В любой другой момент она могла бы разорвать им глотки, сломать крепкие кости и оставить в лужи собственной крови. Но сейчас, когда она не могла и пальцем пошевелить, из последних сил сдерживала скулеж, их опасение было абсурдным.
Фокс почти сразу же чувствует остроконечные шипы, которые почти не касаются ее сейчас, но стоит лишь подумать об обращение, как по телу проскальзывает неприятная дрожь, вызванная поступающим электричеством.
Альберт хлопает в ладони, смотря на скрюченную фигуру девушки перед ним и только диву дается, как не замечал столь очевидного несколько лет кряду.
- Загляну завтра, малышка, а ты пока отдыхай, - произносит он, хлопая за собой дверью в подвал и гася полностью свет.