Бэтранг, прицепленный к поясу, холодит бедро, но девушке даже приятно. Ей уже не терпелось отправить нож в вольный полёт. Желательно в кого-нибудь. Этим «кто-то» буквально просился стать Чепмен, стоящий напротив, крепко сжав кулаки. Харли целилась ему прямо промеж глаз, мужчина, осознавая это, дрожал, по его вискам скатывались капельки пота.
«Пингвин», — усмехнулась Квинн. Ему подходило как нельзя лучше.
Держать оружие довольно тяжело, но девушка терпеливо ждёт Лекса. В голову ей пришла мысль, что Чепмена лучше связать и заткнуть ему рот, это даст им небольшую фору. По крайней мере, охрана их не схватят сразу же, как они выберутся обратно из окна.
Опять мысли о Брюсе. Пришли снова.
Девушка успокаивает себя тем, что нужное место они узнали, и это действительно очень далеко от города. Заброшенный комплекс заводов, уже Богом забытый, да и людьми тоже. Неудивительно, что камеры Уэйна не охватывали эту территорию. Только они по-прежнему не знали, где Джокер. Но сейчас это казалось неважным. Девушка забила даже не свою жизнь, она могла лишь мечтать о спасении чужой.
Брюс.
Брюс Уэйн.
Бэтмен.
Летучая Мышь Готэма.
Враг.
Спас её.
Буквально отдёрнул от края, сказав: «Ты в опасности». Харли вспомнила, что даже во время его убеждений в том, что её хотят убить, она до конца не верила в это. Ровно до того момента, когда поняла, что всё-таки это возможно. Что всё это — лишь игра, развлечение для Джея. Бесконечная клоунада, безобидная «мафия», в которую добавили реальные смерти. Квинн лишь догадывалась, что испытывали «другие Харли». Жить в постоянном страхе, совершенно одной, вздрагивать от каждого шороха. А потом прийти в полицию и сказать: «Я — убийца. Меня хотят убить».
Дальше мысль об Аркхеме — не лечебнице, а морге. Самом настоящем. «Пациенты» (читай «Живые трупы») уже давным-давно самостоятельно поняли, что никакие лекарства и лечения им не помогут. Оставшаяся часть мозга, которая всё ещё работала нормально, осознавала, что это может продолжаться бесконечно. Был бы в этом смысл.
До девушки доходили истории, что некоторые люди лежали в лечебнице десятками лет, а в конце концов умерли от отравы в еде или воде, так заботливо подсыпанной санитарами. Позже лично пациента просто уничтожали. Вместе с пациентом. А на его место приходит другой. А санитары уже готовят яд.
Теперь разум дошёл до истоков — до Харлин Квинзель.
Свою «прошлую» жизнь девушка знала со слов — чьих, уже не помнит. Она побывала по обе стороны решётки, и «убивала», и сама была убитой. Химикаты, попавшие в мозг через уши, навсегда стёрли память о докторе Квинзель из головы Харли Квинн. При мыслях об этом у девушки начинают дрожать руки ещё хлеще, чем у этой свиньи Чепмена, дуло пистолета трясётся перед глазами мужчины, но девушка поддерживает оружие второй рукой. Как неопытный новичок. Как боящийся.
Луи, видя это, усмехается.
Вдруг Харли слышит стук каблуков за дверью.
— Луи, я...
Девушка замирает на пороге, так и оставшись стоять с раскрытым ртом. Уже хочет начать кричать, но Квинн опережает её:
— Закрой рот.
— И дверь, — подсказывает Лекс позади.
Харли наводит пистолет и на девушку тоже. Та, потянув ручку двери, отпускает её, встаёт рядом с Чепменом. Она вмиг побледнела, её карие глаза были широко распахнуты. В уголках заблестели слёзы.
На долю секунды Квинн даже стало жалко её. Потому что мужинёк — конченный придурок.
— Знаешь что, Харлин? — спрашивает Чепмен. — Очередная шлюха Уэйна.
Харли прострелила ему ногу.
