God must hate me? (New version)

Последние важные слова

(My Chemical Romance – Famous last words)

Именно на этом кончаются те заветные строчки, которые перед смертью я просил сделать Луи. Я – Найл Хоран, лучший друг того самого Луи Томлинсона, записи которого вы только что прочли. Прошел ровно месяц со дня его смерти. Астматический приступ* наступил так быстро и неожиданно, что даже сам Луи, наверное, не успел подумать о своей смерти. Я должен рассказать вам, как именно все эти записи оказались у меня и что они представляют из себя.

Я был знаком с Луи с первого класса, но лучшими друзьями мы никогда не были. Наверное, все перевернул этот самый последний год его жизни.

Я видел, как на моих глазах умирает мой близкий друг, я был с ним рядом все это время. В итоге, к концу его жизни, Луи все же поместили в больницу, где с ним лежал его парень – Гарри Стайлс. Упрямый Томлинсон до последнего отказывался ложиться в больницу, но потом его состояние упало до того, что его подключили к аппарату, который стал поддерживать его жизнь, потому что сам он уже был не в состоянии этого делать.

Как-то раз я по обыкновению брел к ним в палату, чтобы наведать друзей. Я любил проводить с ними свое свободное время, и так же я стал замечать, как моя собственная жизнь уходит от меня вместе с Луи и Гарри, которые лежат там, провожая последние дни Томлинсона. Когда я зашел в комнату окутанную тьмой, то обнаружил там только заливающегося слезами Луи. Впервые за всё это время я видел его плачущим. Естественно, я кинулся к нему и начал расспрашивать, что же все-таки произошло. Тогда моим ушам был предоставлен душераздирающий рассказ человека, находящегося одной ногой на краю пропасти. Уже тогда я был на первом курсе университета, на факультете журналистики, и вся эта агония человеческой души стала для меня не только новым зарождением огромной жалости к Луи, но и побудила во мне профессиональный интерес. Я понимал, что все, что мне рассказал тогда Томлинсон, было лишь малой долей его трудной жизни и то, что еще многое из неё я не знаю, но слишком сильно хотел бы узнать.

Я поговорил с Луи и с опухшим от слез лицом, дрожащими губами попросил того описать свой последний год жизни, когда по его мнению все началось. Парень лишь шмыгнул носом и, опустив голову, кивнул. После этого я больше не вспоминал об этих записях, потому что сам был слишком сломлен всей этой ситуацией. Луи выглядел ужасно, а еще более ужасающе выглядел заплаканный Гарри, которого я встретил при выходе из палаты. Бедный мальчик ехал на своей инвалидной коляске, глухо роняя слезы на белую футболку. Из милого кудрявого парня как будто выкачали всю жизнь.