Football disaster

So Im following the map that leads to you

Луи никогда не чувствовал потребности заниматься любовью несколько раз за ночь, потому что Гарри отдавался ему целиком и полностью всякий раз, когда они не могли сдерживаться и валились на постель в объятия друг друга. Не то чтобы ему не хватало сил сделать это снова, но он не хотел портить это волшебное чувство внутри животным сексом, не хотел расцеплять их руки и хоть как-то прерывать тихое дыхание Гарри рядом, потому что после несдержанных вздохов и стонов ласкающее слух сопение было сравнимо с детским смехом или улыбкой Томми.

Но их будто сцепили, и никто не отпускал другого, даже когда влажное постельное белье почти все оказалось на полу, Луи продолжал любить Гарри так, словно он на вечность покидает его уже утром. Гарри был как никогда рад, что его малыш крепко спал и не мог услышать несдержанных стонов своего папочки, и когда все ощущения становились в миллион раз ярче, он не мог выдавить из себя и звука, в немом стоне открывая рот, как бы Луи не хотелось узнать все его ощущения.

Это было даже отчасти грязно, если не учесть того, что они безумно хотели подарить друг другу себя. Не было времени на сон, на перерывы, были только багровые следы по всему телу и ужасная боль в губах. Гарри почувствовал, что не сможет уже больше шевелиться, только когда в окне можно было заметить отступающие сумерки и приближение рассвета. Он лежал рядом с Луи, который, несмотря на сбившееся дыхание и невероятную усталость и ломоту, уложил его на себя, вскоре перекатываясь на бок, но продолжая держать Гарри в крепком кольце рук. Они словно только вышли из душа, по их телам катились капли пота, а постель была почти в разобранном состоянии, потому что одеяло валялось на полу далеко от кровати еще с глубокой ночи, одна подушка была под спиной Гарри, а все остальные оказались разбросаны по полу, ну и простынь, забившаяся в ногах возлюбленных, почти съехала вниз.

Не было сил даже задремать, и они просто обводили глазами контуры тел, встречались взглядами и снова целовались, несмотря на искусанные губы. Луи бережно завернул Гарри в простынь, потому что в спальне было немного прохладно, и снова прижал его, немного остывшего, к себе, не зная точно, сможет ли он за оставшиеся годы своей жизни насытиться мягкостью кожи кудрявого, не вести себя так, будто нашел сокровище, или перестать любить Гарри так сильно, что хотелось утонуть в этом.

У них все еще были силы говорить, потому что сейчас было так спокойно и тихо, что даже шум улицы не долетал до их слуха, разбиваясь о высокие окна спальни. Возможно, бесконечные признания в любви не были разговором, но все равно стоило услышать их еще много раз, чтобы быть счастливее.